Кризис? Рецессия? Депрессия? Что происходит в мировой экономике и у нас в России?

[12:35 01 ноя] Ринат Данилович: Можно ли вернуть мировую экономику к золотому стандарту ? Хватит ли для этого мировых запасов золота? или как нам всем избавится от доллара?

Конcтантин Cонин: Любая страна может вернуться к золотому стандарту, но совершенно непонятно, зачем это может кому-то понадобиться. Основный смысл золотого стандарта – снижение инфляционных ожиданий; это делается для борьбы с инфляцией. Сейчас инфляция не является проблемой ни в Америке, ни в Европе. Скорее наоборот – отсутствие инфляции и угроза дефляции – основные вызовы, с которыми сталкиваются правительства. Золотой стандарт только ухудшил бы ситуацию – как в 1930-е, когда следование стран золотому стандарту было одной из причин, из-за которых финансовый кризис 1929 года превратился в долговременную депрессию (которая, в свою очередь, привела к краху политических режимов в Европе и Второй мировой войне). Если посмотреть сейчас на страны, которые несколько лет назад зафиксировали курсы своей валюты по отношению к евро (это очень близкий аналог «золотого стандарта»), то видно, как велик оказался спад экономики во время кризиса (в Латвии – до 25% ВВП, в Ирландии – почти 20%). Страны, у которых валюта «плавала», избежали такого резка спада производства и роста безработицы.

[10:55 02 ноя] Денис: Уважаемый Константин, возможно немного дурацкий вопрос, но скажите, считаете ли вы, что мировая экономика в своем современном виде способна нормально работать, как таковая? В смысле, что сейчас – это временные трудности, а не системные. Или все-таки нас ждут волны кризисов, одна за другой, пока все не рухнет окончательно? Спасибо!

Конcтантин Cонин: Никакой другой мировой экономики у нас нет, и в ближайшее время не предвидится. «Поменять» мировую экономику никто не в силах. Другое дело, что чем лучше мы будем понимать, как устроена мировая экономика, тем легче будет прокладывать дорогу вперед. Это относится и к России в целом, и к каждому отдельному человеку.

Основная проблема, стоящая сейчас перед развитыми экономиками (условно говоря, «богатыми странами»), – как справиться с последствиями финансового кризиса и снова начать развиваться. Основная проблема развивающихся экономик: от быстрорастущих Китая и Бразилии до относительно медленно растущей России – каким образом сделать рост устойчивым. Основные угрозы в таких странах, как правило, идут из политической сферы: всегда есть угроза, что в стране неэффективным политическим режимом начнется экономический «застой».

[15:50 31 окт] Елена: У меня вопросы к уважаемым гостям:
Сергей, как вы думаете, если произойдет вторая волна кризиса, спровоцированная резким ухудшением кредитной ситуации в Европе или фатальными сложностями у крупных европейских банков, или просто кризисом недоверия-ликвидности, насколько наши компании: как компании реального сектора( металлурги, нефтяники), так и банковские организации – готовы будут противостоять ей? Какие вы видите положительные изменения внутри компаний, которые они сделали на основе уроков кризиса 2008 года?

Сергей Степанов: Я надеюсь, что кризис заставил компании уделить больше внимания управлению рисками и вести более консервативную финансовую политику. Другое дело, что если кризис будет серьезным, то некоторым компаниям снова потребуется помощь государства, что может стать проблемой, если цены на нефть сильно упадут.

Константин, как вы считаете, какова ситуация в настоящий момент с долговой нагрузкой России, я имею в виду – с внешним долгом ? И действительно ли неким пороговым значение для роста российской экономики является значение в $93 за баррель нефти? Ну и, в общем, какие угрозы на ваш взгляд для России в данный момент наиболее актуальны?

Спасибо большое за ответы.

Конcтантин Cонин: Государственный долг у России маленький; иными словами, возможности брать в долг большие – это можно использовать, в случае возникновения проблем в течение многих лет.

Специальных «пороговых значений» у цен за баррель нефти для России нет. Цена барреля нефти, при котором российский бюджет «балансируется» – то есть планируемые расходы совпадают с ожидаемыми доходами, – это всего лишь один из параметров, характеризующих бюджет. Чем при более низкой цене балансируется бюджет, тем лучше защищена наша экономика от возможных проблем, связанных с падением мировых цен на нефть.

[12:35 01 ноя] Александр: 1. Константин: Насколько вероятен силовой/военный вариант сокращения торгового дисбаланса США-Китай со стороны США? Если маловероятен, то какие у США существуют экономические инструменты выравнивания?

Конcтантин Cонин: Ни на сколько не вероятен. Войны для отстаивания торговых интересов – дело далекого прошлого.

«Инструментов выравнивания» несколько. Один – введение США дополнительных тарифов или санкций в случае, если Китай не откажется от своей (вредной для нашей страны не меньше, чем для Америки) политики скупки долларов ради снижения курса юаня. Для мировой экономики в целом было бы очень плохо, если бы этот инструмент был использован.

Другой инструмент – повышение конкурентоспособности собственных товаров. Если правительство США сумеет снизить издержки ведения бизнеса, то это будет наилучшим ответом «китайской угрозе». Например, реформа здравоохранения, проведенная администрацией Обамы, была направлена именно на это: расходы на медицинскую страховку – основной источник «лишних», по сравнению с непосредственно производственными, издержек для многих американских фирм.

2. Сергей: Означают ли монетарные решения ФРС, что в США сейчас проще всего найти финансирование для старта бизнеса?

Сергей Степанов: Финансирование найти проще. Другой вопрос, что спрос на товары вашего бизнеса может оказаться маленьким из-за кризиса. Поэтому, ответ на вопрос, лучшее ли сейчас время для стартапа, может быть обратным.

[15:24 01 ноя] Илья: Добрый день. Какие, по вашему мнению, ключевые неопределенности развития Российской экономики (2020–2030)?

Сергей Степанов: Так далеко я не могу заглянуть. До 2020 г. ключевая неопределенность связана с ценами на энергоресурсы. Это не только экономическая, но и, конечно, политическая неопределенность. Ведь если цены сильно упадут, власть может поменяться (есть, например, исследование Даниеля Трейсмана, которое показывает, что рейтинг В. Путина в начале 00-х годов во многом объяснялся экономическим состоянием страны). При этом, когда и как именно она поменяется, предсказать очень тяжело, как показывают арабские события.

[18:27 31 окт] Иннокентий: Как вы считаете, естественно ли то, что финансовый сектор в структуре ВВП США занимает такую большую долю? Будет ли положение дел меняться, и что произойдет тогда с доходами инвестбанков? Спасибо.

Сергей Степанов: Есть такой экономист, Thomas Philippon из Школы бизнеса Stern в Нью-Йоркском университете, он как раз попытался это посчитать. Грубо говоря, доля финансового сектора зависит от двух вещей: потребности реального сектора в финансовых услугах и регулирования. Последние десятилетия, в отсутствие регулирования, доля финансового сектора росла. Ее особенно сильный рост с 1980 по 2001 г. Филиппон объясняет IT-революцией, а вот росту после 2001 г. он не находит фундаментальных причин. Собственно, он полагает, что после 2001 г. финансовый сектор стал излишне большим: его доля к 2006 г. перевалила за 8%, а должна быть около 7%. Иными словами, есть довольно много высококвалифицированных специалистов, которым, с точки зрения создания реального благосостояния, надо бы работать инженерами, а не финансистами. Сейчас, вследствие ужесточения регулирования, доля сектора снизится, и доходы банкиров упадут. Однако, в долгосрочной перспективе как доля сектора в ВВП, так и доходы банкиров опять могут пойти вверх (подобное произошло и после Великой Депрессии). Подробно про долю сектора можно прочитать тут – http://sternfinance.blogspot.com/2008/10/future-of-financial-industry-thomas.html, про зарплаты банкиров тут – http://sternfinance.blogspot.com/2008/11/are-banker-over-paid-thomas-philippon.html. И еще про все это тут – http://www.voxeu.org/index.php?q=node/2292

Правда, все на английском.

[09:08 02 ноя] Семен: Уважаемые Константин и Сергей. Наше предприятие производит крепеж для трубопроводной арматуры (нефтегаз, нефтехимия). Работаем по России и СНГ. Зависим от цены на нефть напрямую. Скажите, когда реально могут возникнуть проблемы в связи с узконаправленностью производства. Если можно конкретное пятилетие. Благодарю, Семен.

Сергей Степанов: Ну вот, кажется, что все зависит от цен на нефть – а их на 5 лет вперед предсказать крайне сложно. Другое дело, что в мире ищутся альтернативные источники энергии, а также растет добыча сланцевого газа в США. Так что я бы постарался диверсифицировать вашу деятельность.

[11:29 02 ноя] Дмитрий: Сергей, каковы перспективы венчурного бизнеса в России и мире в ближайшие 5–10 лет? По вашему мнению, развитие венчурного капитала может служить одним из путей преодоления глобальных экономических кризисов, рецессий?

Сергей Степанов: Перспективы очень сильно зависят от восстановления мировой экономики. Нужен рост спроса, с одной стороны, и позитивный фондовый рынок – с другой (чтобы можно было «выходить» из проектов по хорошей цене) И, в то же время, вряд ли, что венчурный капитал сам может быть драйвером восстановления. В России перспективы в любом случае туманны – нужна надежная защита прав собственности, интеллектуальной в том числе. Надежду дает Сколково, но, насколько я понимаю, мировая практика показывает, что проекты создания венчурного сектора «сверху» не всегда удавались.

[12:35 01 ноя] Александр: Константин, развитие каких направлений в экономике как науке принимает первостепенное значение в сложившихся условиях рецессии?

Конcтантин Cонин: Как ответ на кризис? В экономической теории, наверное, самое важное – то, что делает

Стефен Моррис

с соавторами в Принстоне, изучая природу обмена информацией между экономическими субъектами, и то, как возникают кризисы, в которых большую роль играет координация (например, при банковской панике, «стадном чувстве»). В более прикладных областях экономической науки – в макроэкономике, сейчас будет меньше работ про долгосрочную перспективу, а большую роль будут играть модели с деньгами – типа того, что делает сейчас

Кеннет Рогофф

. (И, например,

Юрий Городниченко

.) Для развивающихся стран, в которых политическая жизнь играет большую роль для экономики, чем в развитых, – важны модели, связывающие институциональное и политическое развитие – смотрите работы

Дарона Асемоглу

.

[12:35 01 ноя] Владимир: Если бы вы выбирали одну академическую статью, максимально адекватно описывающую существенные аспекты финансового кризиса США-2008, то какую бы Вы выбрали?

Конcтантин Cонин: Вот эту статью: http://www.cato.org/pubs/regulation/regv32n4/v32n4-6.pdf. И при этом – читать блог Нобелевского лауреата Пола Кругмана.

[14:37 26 окт] andregor (Андрей Горянов): Возможно ли введение в России windfall tax? Считаете ли вы необходимым или важным частичный пересмотр результатов приватизации?

Сергей Степанов: Не думаю. Какой смысл текущей власти это делать? Она все равно выиграет выборы, а зачем ссориться со многими олигархами?

Пересматривать ничего не нужно. Если такой пересмотр начнется, то это выльется в очередной передел, и, в условиях нашей коррупции, мы все равно не получим «справедливого» распределения собственности. Лучше смириться с тем, что есть, и не дергать бизнесменов – важно, чтоб они чувствовали, что их собственность защищена, и никаких переделов не будет.

[16:50 31 окт] Дмитрий: Упадет ли спрос на финансовых специалистов, в частности, на инвестиционных аналитиков?

Сергей Степанов: В кризис, скорее всего, несколько упадет. Однако, в долгосрочной перспективе должен расти, т.к. долгосрочный тренд – это развитие и глобализация финансовых рынков (есть огромное число стран с колоссальным потенциалом развития фин. рынков, взять хотя бы тот же Китай).

[11:29 02 ноя] Миша: Довольно конкретный вопрос. Слышал такую вещь, скажем так, из относительно вменяемых источников, о возможности роста курса доллара весной до 140 рублей. Такой прогноз. Насколько это реально? Такой курс возможен в случае наступления второй волны? Каков ваш прогноз?

Конcтантин Cонин: Нереально. Можете спросить у «относительно вменяемого источника», готов ли он поспорить с вами о курсе доллара в 140. Проще всего будет, если вы заключите с ним такой контракт: вы ему сейчас заплатите 1000 долларов, скажем, а он вам будет должен 60 000 рублей в мае 2011. Если он верит в свой прогноз хотя бы на 30% (а на 70% – что курс останется таким как есть, 30:1), ему этот спор выгоден – 0,3*(140 000 – 60 000) + 0,7*(30 000 – 60 000)>0. Я бы на Вашем месте сделал бы такую ставку.

Я думаю, что курс будет колебаться в районе 30. Пытаться заработать на колебаниях валютного курса я никому – и уж, во всяком случае, индивидуальному инвестору – не рекомендую. 

[17:11 31 окт] Александр: Как вы считаете, если бы правительство США спасло Lehman Brothers от банкротства, финансовой системе удалось бы избежать кризиса?

Конcтантин Cонин: Скорее, наоборот – спасение кредиторов Bear Stearns в марте 2008 года привело к тому, что кризис оказался сильнее, чем мог бы быть. Акционеры компании потеряли почти все, но кредиторы получили 100%, что было неправильно. Из-за этого «спасения» руководство Lehman Brothers до последнего момента вело переговоры с потенциальными покупателями, надеясь, что, в случае чего, правительство его «спасет» также, как Bear. Это было очень важно – продемонстрировать, что правительство не помогает частным фирмам (и их кредиторам) за счет налогоплательщиков. Если бы у правительства США к 2008 году были в руках полномочия и были бы подготовленные процедуры «спасения» инвестбанков по аналогии со «спасениями» коммерческих банков (правительство просто объявляет о национализации банка, у которого не хватает капитала – при этом владельцы теряют все) и эта процедура решительно и последовательно применялась бы, кризис мог бы быть не таким резким. Хотя фундаментальных перекосов к 2007 году было накоплено уже столько, что судьба конкретного банка не могла предотвратить или вызвать кризис.

Сергей Степанов: Я думаю, это просто оттянуло бы начало кризиса на несколько месяцев или даже лет, но он все равно бы произошел. У кризиса есть фундаментальные причины, не связанные с Lehman Brothers.

[15:27 31 окт] Виктор: На ваш взгляд, каковы реальные шансы уменьшения числа административных барьеров для бизнеса в условиях кризиса в России? Или следует ожидать их увеличения?

Сергей Степанов: Не думаю, что барьеры из-за кризиса существенно поменяются.

[18:27 31 окт] Вадим: Сергей, как вы оцениваете уровень корпоративного управления в компании «Уралкалий»? Какова структура собственности в компании и ее влияние на качество управления? Положительно ли скажется КУ в компании на ее оценку в ходе IPO?

Сергей Степанов: Не очень понимаю, о каком IPO идет речь – «Уралкалий» уже несколько лет торгуется в Лондоне на основной площадке. Это, кстати, одна из главных причин, почему компания весьма прозрачна по российским меркам – у Лондонской биржи и регулятора строгие требования к раскрытию информации. Другое дело, что они говорят сейчас о получении «премиального листинга» на LSE – это должно еще больше повысить прозрачность и уровень корпоративного управления в целом. Оговорюсь, что я детально не изучал компанию, но, на поверхностный взгляд, у них с корпоративным управлением все хорошо (независимые директора, комитеты, раскрытие информации). Есть традиционные риски «нехорошего» поведения со стороны контролирующих акционеров, но в данном случае, ни у одного из акционеров компании нет доминирующего пакета – мне кажется, это плюс.

[10:49 02 ноя] Сергей: Если первая волна кризиса коснулась банковской и финансовой сфере, то вторая волна кризиса начнется с банкротств государств-«должников», как слабых звеньев в мировой экономике.
В связи с этим безопасно ли хранить средства в российских банках разделив сбережения на равные части в евро, долларах, рублях? Или стоит вложиться в что-то другое?

Константин Сонин: Обанкротиться, по-хорошему, может только такое правительство, у которого долг – в чужой валюте. Кризис в странах еврозоны: Греции, Ирландии, Португалии – уже идет во всю.

Совершенно безрисковых активов не существует. Все в мире держат деньги в долларах не потому, что нет риска, что доллар сильно потеряет в цене, а потому, что своей валюте жители многих стран доверяют еще меньше.

Я бы поступал со сбережениями примерно так: Если они меньше 300 000 рублей, держал бы в рублях в банке – Вы больше потеряете, суетясь. Беспокоиться нужно будет, только если инфляция станет, скажем, 20%. Если между 300 000 рублей и миллионом, разделил бы пополам между рублями и долларами. Если больше миллиона, но меньше тридцати миллионов, разделил бы на равные части – рубли, доллары, евро. Дальше уже нужно включать в свой «портфель» ценные бумаги и недвижимость и, возможно, обращаться за помощью к специалисту по управлению активами. Конечно, определяя, что делать со сбережениями, нужно знать, от каких рисков вы хотите застраховаться. Маленькая квартира в Лондоне, например, – хорошая страховка от неблагоприятного для Вас развития событий в России...

[11:06 02 ноя] Сергей: Как по-вашему, стоит ли сейчас проводить массовую приватизацию, которую отложили из-за падения фондового рынка?

Константин Сонин: Приватизация в нашей стране нужна не потому, что на ней правительство может заработать много денег (хотя, к слову, приватизация – менее вредный метод получения доходов в бюджет, чем налоги и таможенные сборы, которые вносят существенные искажения в работу экономики), а потому что когда правительство управляет фирмой, работающей на конкурентном рынке, – это, как правило, оказывается крайне неэффективно.

Основная проблема, стоящая перед нашим правительством в плане приватизации, состоит в том, что, с точки зрения повышения качества управления, нельзя ничего добиться, если у фирмы не будет крупных (хотя не обязательно контролирующих) частных акционеров. Фирма не будет работать лучше, если, помимо основного акционера – государства, у нее будут только мелкие частные акционеры. По опыту – не только нашей страны, но и всех стран – они не смогут достаточно самоорганизоваться, чтобы заставить менеджеров компании хорошо работать. В мире есть крупные компании без крупных акционеров – та же Coca Cola, например (у нее самый большой акционер – фонд, которому принадлежит менее 10% акций), но успешного устойчивого опыта ситуации, когда у компании был бы один крупный собственник – правительство, нет.

[14:31 31 окт] Иван: Плюсы и минусы для населения России при вступлении в ВТО.

Сергей Степанов: Пожалуйста, см. ответ ниже.

[15:51 31 окт] Анатолик: Как вы думаете, с чем связано такое бессмысленное вливание денег из бюджета в военную отрасль, которая сейчас не так актуальна для реформ и финансирования, в отличие от того же здравоохранения, например? Это может быть связано с недальновидностью Кремля и его «силовым» менталитетом или же это, может, один из запасных рычагов, который поможет уберечь власть, если ситуация в стране будет развиваться по сюжету «арабской весны»?
И второй вопрос – облегчит ли малому, среднему бизнесу, а также обычному гражданину РФ жизнь, если Россия вступит в ВТО? Стоит ли ожидать, что варварская тарификация импорта на русской таможне хоть чуть-чуть ослабнет?

Сергей Степанов: Про обычных граждан отвечал ниже. Эффективный бизнес скорее выиграет, а неэффективный, скорее, проиграет. Еще есть надежда на то, что бизнес-услуги (напр., консалтинг, маркетинг) подешевеют, а это большой плюс для среднего бизнеса – в текущий момент многие бизнес-услуги для среднего бизнеса недоступны. Как я уже говорил выше, тарифы вряд ли изменятся сильно. Но я не уверен, что тарификация варварская: накрутка цен происходит во многом уже внутри страны на пути до потребителя.

[12:35 01 ноя] Павел (Острожская академия): Правда ли, что на протяжении последних двух веков финансовые учреждения во Франции избегают слова «банк» в названии, предпочитая термины caisse, crédit, société или comptoire?

Константин Сонин: Не знаю, но очень похоже на правду. Исторически это хорошо известный феномен – если какое-то название оказывается удачным (или, наоборот, неудачным), то все бросаются использовать (или, наоборот, не использовать) аналогичные названия. Скорее всего, слово «банк» во Франции дискредитировано банкротством Banque Générale Джона Ло в 1720. История Ло красочно описана в очень хорошей популярной книге гарвардского экономического историка Нейла Фергюсона «Восхождение денег».

Сергей Степанов: Если отбросить любовь к Родине и желание сделать ее лучше (что само по себе может быть веской причиной), то основное – то, что здесь, как и в любой развивающейся стране, потенциально больше возможностей (многие рынки не развиты). На Западе, грубо говоря, «все уже придумано», и огромная конкуренция. Но при этом в России могут быть серьезные препятствия (в виде бюрократических барьеров, коррупции) и огромные риски (например, незащищенность прав собственности). Так что, решайте сами. В любом случае, если есть возможность, я бы съездил туда поучиться.

Сергей Степанов: Мне кажется, это возможно лишь с восстановлением мира от кризиса. Спрос на недвижимость напрямую зависит от благосостояния наших граждан, а оно, в свою очередь – от спроса на энергоресурсы в мире, который будет низким пока мировая экономика в кризисе.

[15:36 31 окт] Влад: Присоединяюсь к вопросу Виктора: когда будет запущен «локомотив» реального строительства, который потянет за собой остальные отрасли?

Сергей Степанов: Пожалуйста, см. ответ

выше

.

[14:47 01 ноя] Алексей: Добрый день Константин. Какие метаморфозы, на ваш взгляд, должно претерпеть наше валютное законодательство? Считаете ли вы, что усиление валютного контроля не остановит утечку капитала за рубеж?

Константин Сонин: Основная причина утечки капитала – нежелание инвестировать внутри страны. Это определяется не валютным законодательством, а тем, насколько защищенными чувствуют себя инвесторы. Если в стране суды и полиция хорошо защищают права собственности, а чиновники-регуляторы поддерживают бизнес, капитал не утекает.

[10:45 02 ноя] shkolin (Андрей Школин): Считаете ли вы, что экономическая теория как наука, оказалась в тупике? Как она будет выбираться из него?

Константин Сонин: Экономическая наука не находится в тупике – как не находится в тупике биомедицинская наука, несмотря на то, что биомедики не придумали пока лекарств, позволяющих жить вечно или хотя бы обеспечивать всем жизнь до 80 лет. У меня есть небольшая колонка на эту тему: www.cefir.ru/download.php?id=2098.

[15:56 31 окт] Вячеслав: Будет ли торговый баланс иметь отрицательное сальдо в случае вступления России в ВТО?

Сергей Степанов: Думаю, может немного уменьшится (хотя, надо понимать, что и на пути наших экспортеров барьеры снизятся), но надо понимать, что цены на нефть имеют несравнимо больший эффект на сальдо, чем вступление в ВТО.

[10:05 02 ноя] Alex: What do you think about gold and silver rates values in a year or two? Tnx

Константин Сонин: I think that gold rates are going to stay volatile as they historically been. Gold is a good hedge against huge risks like a civil war – it will really help you if fiat money become useless, but I cannot think of it as very useful in normal times.

Сергей Степанов: Плюсы: импортные товары подешевеют (что может, в свою очередь, привести к снижению цен и на местные товары), некоторые услуги (например, страхование) станут доступнее.

Минусы: работники на неэффективных предприятиях могут потерять работу из-за сокращения такого бизнеса. С учетом низкой мобильности рабочей силы, они пострадают.

Средний класс скорее выиграет. В любом случае, эффект от вступления в ВТО будет незначительным, особенно в short run: насколько я понимаю, реально тарифы изменятся не сильно, и это будет происходить постепенно.

[17:12 31 окт] Артем: Здравствуйте. Может ли взятый руководством страны курс на модернизацию, а именно на формирование энергоэффективной экономики, разработку и внедрение энергоэффективных технологий действительно привести к позитивным результатам, стоит ли развивать это направление и насколько это целесообразно?

Сергей Степанов: Конечно, стоит развивать, мы очень сильно отстаем от развитых стран по энергоэффективности.

[10:32 02 ноя] Рычков Евгений: Спасибо Константину – по его работе я писал диплом в ВШЭ!! ) Вопрос такой: у Генри Форда тогда и Майкла Блумберга (пока он делал Bloomberg) было убеждение, что бизнес должен расти и приносить прибыль, и обвиняли банкиров и спекулянтов. Перед 2008 -м все сфокусировались на капитализации. Что должно случится, чтобы было больше бизнеса по модели Форда, а не «Энрона»? (вопрос кривоват, но если вы поняли, то можете перефразировать) Спасибо.

Константин Сонин: Было бы здорово, если бы бизнес сфокусировался на прибыли, а граждане вернулись бы к совершенно верной мысли о том, что никто, кроме бизнеса, не создает «добавленной стоимости» – не делает нас богаче. В последние двадцать лет многие лидеры бизнеса – особенно «капитаны» финансовой отрасли, слишком много усилий тратили на лоббирование и слишком много получали от этого лоббирования. То, что во время кризиса 2008

–20

09 года многим, ответственным за потери денег акционеров удалось избежать «наказания» (не уголовного, а финансового) – как раз из-за того, что им очень удачно удалось сделать вкладчиков банков «заложниками» кризиса – вызвало естественную реакцию. В ближайшие годы я бы ожидал политического тренда «влево» – в частности, я думаю, что предвыборная кампания Обамы в 2012 году будет гораздо более «левой», чем раньше. Это грустно, и, я надеюсь, позитивное отношение к бизнесу в мире когда-то восстановится.

[18:27 31 окт] Андрей: Как вам кажется, если российские политики продолжат работать так же, как сейчас (т.е. не проводя необходимых реформ), через сколько лет настанет полный крах нашей страны? и какова вероятность того, что в ближайшие 4 года будет проводиться безответственная политика?

Сергей Степанов: Полный крах – это вряд ли. Мы за последние 100 лет через такое прошли – а страна жива (хотя СССР умер). Но если цены на нефть упадут до 50 долларов, власть может смениться в ближайшие 3–

4 года. Опять же, «безответственная политика» может проводиться при высоких ценах на нефть потенциально и 10 лет. Но цены на нефть предсказать очень тяжело.

[18:27 31 окт] Артем: Эксперты и первые лица государства уже не первый год твердят о необходимости совершенствования инвестиционного климата, однако иностранный капитал уходит с нашего рынка. Реально ли создание комфортных условий для существования иностранных компаний, и какие первоочередные меры должны быть приняты в этом направлении?

Сергей Степанов: С нашего рынка в основном уходит спекулятивный капитал, а если Вы говорите о приходе иностранных компаний, то Вы говорите о прямых иностранных инвестициях – это долгосрочные инвестиции, в гораздо меньшей степени реагирующие на кризис. Для привлечения таких инвестиций нужны прежде всего четкие правила игры и соблюдение прав собственности. В наших условиях квазидемократии это во многом вопрос политической воли высшего руководства страны.

Т.к. в рамках ВТО страны не имеют полноценной возможности влиять на таможенные барьеры и тарифы, страны зачастую прибегают к манипуляциям с обменным пунктом, отсюда так называемые валютные войны. Готова ли Россия к подобным войнам и будет ли она прибегать к использованию данного рычага?

Сергей Степанов: Насколько я понимаю, валютные войны имеют, как правило, относительно краткосрочный эффект, т.к. ослабление национальной валюты «уходит в инфляцию». Поэтому, в общем, ослабление валюты не является в долгосрочной перспективе заменителем торговых барьеров. Кроме того, наше вступление в ВТО, по-видимому, не сильно изменит тарифы, и, в любом случае, изменения будут постепенными. Но, кроме того, надо понимать, что вступление в ВТО означает и снятие барьеров для наших экспортеров, что уменьшает смысл поддерживать их с помощью ослабления рубля. В общем, если Россия и будет ослаблять рубль, то вряд ли по причине вступления в ВТО.

Константин Сонин: Россия не может полноценно участвовать в какой-либо валютной войне по двум причинам. Во-первых, мы – слишком маленькая, в экономическом отношении, страна – наши манипуляции с нашей валютой ни на чьей экономике особенно не скажутся. Во-вторых, и в главных, если мы будем пытаться занижать обменный курс (смысл валютной войны в этом контексте – создавать преимущество своим фирмам-производителям за счет занижения обменного курса), то у нас будут быстро расти цены, будет инфляция. Хотя почему Россия не выступала, хотя бы на словах, по поводу китайской политики занижения курса юаня, мне не очень понятно.

[09:08 02 ноя] Олег: За счет каких источников Правительство будет финансировать огромный объем социальных обязательств, если при глобальном замедлении экономики спрос на традиционные товары российского экспорта, а за ним и цена, снизятся? Гиперинфляция?

Константин Сонин: До гиперинфляции еще очень далеко. Даже инфляция стала меньшей проблемой в последнее время – отчасти из-за того, что в развитых странах – США и еврозоне – инфляция очень низкая. Кроме того, у нашей страны очень низкий госдолг. Это означает, что в обозримом будущем у правительства будет достаточно денег на растущие социальные расходы. В средне- и долгосрочной перспективе ничего хорошего в этом нет. Правительство делает себя и граждан все менее готовыми к каким-то будущим потрясениям.

[09:59 02 ноя] Рамиль: Ситуация на рынках неопределенная, в случае углубления кризиса, есть ли по вашему шансы у России избежать более глубокого падения, чем это было в 2008–2009 гг.?

Константин Сонин: Основная угроза сейчас – и в мире, и в России – не в резком падении, похожего на осень 2008-го, а в многолетней стагнации.

[09:44 02 ноя] Платон: Будет ли рецессия, безработица с уровнем 30 и всемирный кризис со всеми тяжелыми вытекающими отсюда последствиями в ближайшие пару лет в России? Благодарю.

Константин Сонин: Нет, не будет. Основной угрозой для нашей экономики является не какое-то резкое падение производства и рост безработицы (ожидать этого нет никаких оснований), а то, что в ближайшее десятилетие мы будем расти слишком медленно. Даже 3

–

4% в год будут слишком низкими темпами роста, а 1–

2% для страны с нашим уровнем развития (ВВП на душу населения на уровне 50-го –

60-го места в мире). Аргентина, которая после Второй мировой войны была страной с уровнем экономического развития близким к мировым лидерам (80% от США), следующие пятьдесят лет росла, но росла медленно и, в результате, без войн и тоталитаризма, отстали в экономическом развитии в три-четыре раза.

[10:04 02 ноя] Максим: Может ли вся мировая экономика находиться в стабильно плохом или в стабильно хорошем состоянии в течении, к примеру, 10 лет?

Константин Сонин: Может, конечно – об этом говорит сразу несколько исторических примеров. Пример стагфляции развитых экономик в 1970-е – ситуации, когда темпы роста экономики были низки, а цены росли быстро – показывает, что «потерянное десятилетие» вполне возможно и даже вероятно. Япония 1990-х – другой важный пример. После сорока лет рекордно быстрого экономического развития произошло резкое замедление: в «потерянное десятилетие» японская экономика росла медленнее, чем большинство развитых экономик (США, Великобритания, Франция, и т.п.) и, конечно, медленнее, чем развивающиеся страны.