6 августа мир отмечал 85-летие Энди Уорхола. Несмотря на то, что сегодня Уорхол – одна из самых узнаваемых личностей ХХ века, отношение к нему по-прежнему неоднозначное. Кто-то находит, что его стиль хорош в лишь качестве фильтра для фотографий, кто-то считает его работы провокацией и насмешкой. Что скрывается за яркими масками Энди Уорхола? Или же это вовсе не маски? Slon публикует сокращенную версию лекции художника и преподавателя истории искусств Анастасии Воздвиженской «Энди Уорхол. Талант или безумец?», прошедшей в гуманитарном центре «Пунктум».

Рос Энди в семье эмигрантов. Об отце воспоминаний и каких-либо упоминаний мало, а для мальчика ведь важно расти в семье, где есть отец. Но в случае с Энди было не так, он рос с матерью, художницей: ее звали Юлия, она любила рисовать кошек и сама была похожа на кошку: томная и пластичная. Сына обожала: он был уже довольно большим, а она продолжала купать его в ванне с уточками, игрушками. Мать пыталась заменить ему и папу, и бабушку, и дедушку, потому и была чересчур близка: тактильный контакт и то, как она заботилась о нем, – все это оказалось чересчур для мальчика. Поэтому с детства Энди отличался от сверстников: закрытый, замкнутый, в то же время он обожал окружать себя людьми, но не общался с ними. Наверное, для становления Уорхола как художника это здорово, иначе мы бы сейчас о нем не говорили.

Учился он не очень хорошо. Окончив школу, уехал в Нью-Йорк, поступил в институт и начал создавать иллюстрации для гламурных журналов – Vogue, Harper’s Bazaar и других. Нам интересно качество этих работ: у Энди стоило бы поучиться построению композиции, работе с цветом, тому, как он смог нарисовать бижутерию, платье, обувь, как он передавал пластику женщины. Иллюстрации приносили прекрасные гонорары: зачастую женщины покупали журналы из-за его рисунков. Им хотелось приобрести вещь, нарисованную Уорхолом. А редакторам крайне важно было добиться, чтобы публика захотела купить модный предмет гардероба или аксессуар благодаря иллюстрации, фотография тогда еще не правила бал в моде. С этой задачей Энди прекрасно справлялся, и заказов у него было много.

Плагиат – выдумка тех, у кого нет вдохновения? Плагиата не существует

Потом Уорхол увлекся комиксами и мультфильмами. Из стоп-кадров он создавал произведения с эффектом, как сегодня сказали бы, 3D. Чтобы добиться объемности, Энди пользовался приемом «дрожащего изображения». Уже тогда он экспериментировал, рисуя через копирку: перерисовывал фрагмент чего-то уже напечатанного (так потом появились и банки Campbell's). Получался стоп-кадр из мультика, но раскрашенный по-своему. Он действительно не видел в этом ничего зазорного. Это же его рука! Это же он переделал, передумал!

В воспоминаниях Уорхол писал, что не понимает, что такое плагиат. Если вам не хватает творчества, вдохновения, возьмите журнал, вычлените какой-то кусок, создайте свой коллаж, и это уже будет ваша работа, а не плагиат.

С ним спорили, многие его не любили за такую позицию. В этот период Энди много ходит по музеям, смотрит классиков, изучает картины Рембрандта и других художников. Уорхола затрагивают даже не смысл и тематика работ, его захватывают пластика, линии, драпировки, переходы цвета.

Если жить так, будто желаемое уже произошло, оно произойдет

Что случается в его жизни потом и как он приходит к идее «Фабрики»? Энди едет путешествовать в Азию, и за год странствий его мировоззрение претерпевает кардинальные изменения. Вернувшись, он уже не хочет оставаться обычным иллюстратором, не его это масштаб, но и быть неизвестным художником – не для него. Прямо в здании аэропорта он покупает самый дешевый седой парик и черные очки, с которыми с того момента не расстается. Зачем? Возможно, вы слышали о таком явлении, как «трансерфинг реальности», суть которого в том, чтобы жить так, как будто уже имеешь все, чего хочешь добиться? Проецируя желаемое на реальность, мы притягиваем его. Уорхол приехал с мыслью, что он уже знаменитость, что он богат и великолепен. В реальности его не знал никто, кроме довольно узкого круга иллюстраторов и малоизвестных художников. Но он вернулся из путешествия с ощущением собственной звездности, вышел из аэропорта совсем другим человеком – Энди Уорхолом. В воспоминаниях Уорхол писал, что его пытались поймать и заснять папарацци, думая, что он какая-то известная персона, не желающая быть узнанной, ведь он был в темных очках.

Вернувшись, он в срочном порядке принялся искать арт-агента, на которого в дальнейшем никогда не жалел денег. С продаж приходилось отдавать приличные суммы, но Энди был коммерчески мыслящим человеком и понимал, что ему нужна реклама. Себе он оставлял буквально копейки, чтобы хватало на еду и холсты.

Уорхол мог позвонить агенту с претензией: почему Пабло Пикассо до сих пор о нем, Уорхоле, не знает? Его это действительно удивляло и бесило.

Агент уставал от него. Уорхол мог в любое время дня и ночи позвонить и сказать: «Я придумал гениальную вещь, приезжай!» Что делать, приходилось ехать, а Уорхол показывал розу и говорил, что ее нужно напечатать в увеличенном размере и выставить. Агент пытался заставить его угомониться, мол, Нью-Йорк не поймет, почему одна роза висит на огромном холсте, слишком рано для Америки. Именно с подачи арт-агента Уорхол начинает тусоваться, хотя его методы самопрезентации в нужных кругах, безусловно, своеобразны. На вечеринках он обычно ни с кем не общался, стоял в своих темных очках в стороне, ни к кому не подходил и не разговаривал ни с кем – ведь он же знаменитость. Значит, люди должны подходить к нему сами. Публика начинает интересоваться Уорхолом. У него появляются почитатели.

Здесь мы с вами подходим к моменту создания «Фабрики». Она принесла ему известность, но одиночество, которым он болел с детства, тогда, в этот период огромного количества друзей, поклонников и просто интересующихся, становится фатальным. С одной стороны, оно толкало Энди к творчеству, к тому, чтобы снимать фильмы, экспериментировать. С другой – он все сильнее замыкается. Под конец доходило до того, что, когда звонили взять интервью, он передавал трубку кому-то другому и по тону его ответов определял, интересен ли собеседник. Если Энди решал, что ему не хочется отвечать на вопросы, то просил кого-то из окружения представиться Уорхолом и дать интервью вместо него. Художнику было все равно, что о нем напишут. Потом они все смеялись: в одном издании было напечатано одно, в другом – другое. Энди это забавляло.

Уорхол был космическим человеком. Он мог влюбиться и в мужчину, но именно как в человека, и в женщину. Но ему не был нужен ни мужчина, ни женщина. Он был сам по себе и не нуждался в отношениях с людьми, ему хватало отношений с искусством, с собственным творчеством.

Растиражированная катастрофа становится ничем

Для него поп-арт – это искусство вещей, искусство повторений, ноль. Банка Campbell's – это ничто. Поп-арт – это ноль. Почему он делал повторения, в том числе в портретах? Вообще портреты Уорхола, какими бы красочными они ни были, – это грустные портреты. Потому что, по сути, это эпитафии, это как посмертные гипсовые маски. Идею посмертной маски он взял у Рембрандта, сделавшего множество набросков лиц умерших. Цвета у Рембрандта, конечно, другие, не такие интенсивные, но и на его рисунках лица лишены морщин, волосков, дефектов.

Умерла Мэрилин: для Энди, как и для всей Америки, это был шок. Уорхол взял ее фотографию, убрал морщинки, складочки, второй подбородок, торчащие волосы (при помощи копирки). Отдельно он выделил глаза и губы – для него это основное – и приступил к штамповке.

Почему он это сделал? Представим, что есть фотография катастрофы, например цунами, от которого погибли люди. Какие ощущения она вызывает? Ужас, сострадание. Внутри созерцающего фото человека происходит собственная катастрофа. Но если две таких фотографии поставить рядом, взгляд начинает блуждать. Да, катастрофа, да, дискомфортно, но глаза разбегаются. А если поставить подряд несколько таких фотографий и воздействовать на мозг повтором? Когда вы увидите катастрофу 80 раз подряд, мозг перестанет воспринимать ее как катастрофу. Уорхол делает бесконечное повторение посмертных масок Мэрилин. И вы уже в принципе перестаете воспринимать этот портрет как портрет Мэрилин Монро, которая умерла.

Идеей Уорхола было заставить человека воспринимать катастрофу как ничто, то есть возвести катастрофу в ноль. Это, наверное, странно. Ведь искусство должно вызывать какие-то ощущения, а он пытался добиться, чтобы никаких ощущений не было.


И это не было протестом. Это было его видением.

Важно, что создается в Америке в это время. В эпоху Возрождения или классицизма Уорхола быть не могло. Но Америка его времени – это Уолл-стрит, деньги, небоскребы, рождение корпораций Campbell's, McDonald's, возведения денежных потоков в ранг культа. Это обезличивание. Уорхол просто подстроился, он предвосхитил происходящее в массовой культуре сейчас. На его выставках и было огромное количество публики, она оценивала, улыбалась. А он был доволен.
Игра с публикой, большой театр Энди Уорхола.