Владимир Васильев: «Люди вправе выходить, когда власть дает им возможность»

Глава комитета по безопасности Госдумы 5 созыва, член партии «Единая Россия» Владимир Васильев дал интервью телеканалу «Дождь» и ответил на вопросы Slon об акциях протеста, арестах несогласных и отказался идти на митинг в субботу: – Зачем арестовывают и задерживают несогласных? – Первое, наше общество несовершенно. Оно достаточно долго ждало, как разрешится интрига Медведев–Путин. Мы видели, что не только внутри нашей страны, но и за рубежом был большой интерес к тому, куда пойдет Россия. И в какой-то момент лодка начала раскачиваться. На одном борту стоял Медведев, на другом – Путин. И нас это всех беспокоило. Я так думаю, но я могу ошибаться. После этого они приняли решение и заявили об этом на съезде. Я считаю, что эти люди совершили гражданский поступок, потому что я могу себе представить, что мы все достаточно абмициозны, и есть такие решения, которые не делают всех одинаково счастливыми. Они это решение приняли. И я считаю, что это был серьезный гражданский акт этих людей. Но после этого было множество комментариев по этому вопросу. Они заявили об этом публично, и многими это заявление было воспринято как игнорирование воли людей: ну, мол, они там договорились. Кто-то решил сделать это трендом. И отсюда пошло очень многое. Я прошел через выборы сейчас, был в разных ситуациях: в сельских клубах, везде... Вы знаете, как ни говори, но за эти десять лет есть позитивные изменения. – Извините, я вас перебью. Конечно, есть изменения. Я их видел, некоторые мне нравились. Но простите, свобода волеизъявления – право выйти на площадь во Франции – не оспариваются. Зачем арестовывать людей? – И во Франции применяется полиция. Там могут запретить муниципальным законом митинги и шествия. Но вопрос вот в чем: люди вправе выходить, когда власть дает им возможность. Давайте мы договоримся – потому что мы настолько неоднозначную тему берем – когда я говорю о правовой системе, мне легче как юристу, как человеку, часть жизни прошедшему строем. Я знаю, что вы по-другому смотрите на вещи – и это ваше право, я это пытаюсь уважать. Но я знаю, что нет никакой современной государственной системы, которая была бы построена не на системе разделения властей. И коль скоро исполнительная власть чем-то не устраивает людей, надо использовать инструмент законодательной власти. В данном случае, мы выбирали представительную власть. И если вдуматься, то, по большому счету, результат вселяет надежду. Надежду для всех. В этот раз семь партий участвовало, все они боролись – ну, что получили, то получили. А теперь появляется не одна из семи партий, а вообще никак не опознанная группа, которая называет себя несистемной оппозицией. Причем там, если вы посмотрите, есть Лимонов – очень интересный человек, там есть Немцов. И еще множество людей, которым руку-то пожать не каждый решится. Все эти люди сходятся в одном – нас обманули. Только у каждого свои представления в чем обманули и кто обманул. – И? – Находят конкретных виновных – обманула власть. Кого? Те партии, которые есть, подали свои заявления, собрали материалы, подали в избирком, в суд, в прокуратуру. В Твери, я знаю, мы тоже подали. Но мы дожидаемся итогов рассмотрения этого. А вот эти люди говорят, что мы имеем особое мнение – мы сняли, мы зафиксировали. Давайте подождем, давайте проверим... – Но это мнение граждан, которые вышли на улицы... – Эта группа вышла. А нужно ли реагировать на эту группу? – Зачем же тогда разгонять и арестовывать, если не надо реагировать? – А их не арестовывают. – Навального же арестовали? – Давайте начнем по порядку. Начнем с Чистых прудов. Они заявили одну численность, пришла другая, и, тем не менее, никого никто не трогал. Это подтверждается всеми наблюдателями. – Навального арестовали. – Давайте дойдем до конца. Мы ж договорились, что будем пытаться в этом непростом деле не оперировать устоявшимися догмами, а будем пытаться найти точку зрения каждого. Так вот, на Чистых прудах не было никаких задержаний. – Ну да, только когда они пошли дальше и прорвали кордон. – Когда они пошли в сторону Лубянки, в сторону Центризбиркома, тогда их стали задерживать. Им сказали расходиться, а они не стали. – В этот неоднозначный момент вы и меня, и Лену теряете. Почему? Потому что нам кажется – и пусть бы пошли. Там 300 человек, они бы не сделали ничего. Юрист Навальный, если бы стал делать что-то по-настоящему незаконное, его бы задержали уже по праву. Но он бы просто прошел. Вопрос – зачем? Это уже нарушение конституционных прав. – Конституционные права существует до тех пор, пока тебе полицейский не говорит «остановитесь». Когда полицейский говорит «остановитесь» – он действует правильно. Потому что они в данный момент нарушают общественный порядок, потому что они ушли с площади, которая была заявленной территорий и на которой была обеспечена безопасность. Вы сейчас исходите из того, что вы достаточно свободный человек. – Конечно, и нам бы хотелось, чтобы это так и оставалось. – Но проблема в том, что вы не обременены ответственностью. – Как так? – В вашей логике я ее не вижу. Всякое собрание граждан, где бы оно ни проходило, обязывает власть обеспечить безопасность этих граждан. Почему? Потому что могут собраться сторонники одной позиции, к примеру, сексуальных меньшинств. И могут прийти противники. И может быть побоище. – А «Наших» кто вывел? Разве не власть? – Подождите, давайте первый вопрос разберем. Вы задаете непростые вопросы. И вы на них знаете ответы. Дело в том, что не только мы вас теряем, но и вы нас теряете. И вместе мы теряем перспективу. В том числе и в экономике. Посмотрите, какой отток капитала, кажется, цифры выросли уже в два раза. Мы очень многое теряем, и неизвестно, кто больше. – Вы как считаете, нужно пересчитать голоса? – Давайте закончим все-таки, если мы хотим разобраться в чем-то. Я далек от мысли вас переубеждать. Но смотрите, люди с площади пошли в другом направлении, они могут идти в метро или куда угодно. Сотрудники полиции – а я бы не стал преувеличивать их способности, это люди, мы других не имеем – знают, что молодая, разгоряченная на митинге толпа опасна. Они говорят: «Остановитесь». Не останавливаются. Они говорят: «Остановитесь, мы применим силу». Не останавливаются. Начинают применять силу, те начинают противодействовать. Все! Силовой контакт произошел. И состав в действиях каждого уже есть – сопротивление полиции. – Зачем бронетехника в Москве? – Теперь по поводу бронетехники. Следующий вопрос. Первое, я не видел бронетехники в Москве. Вы видели? – Наш корреспондент видел БТР. – Где? – На Охотном ряду. – Я думаю, что это из области сказок. Он видел «Тигр», а это совершенно разные вещи. – Объясните, пожалуйста, «Тигр» – это для чего? – Я боюсь, я не тот человек, который может разъяснять. Я не был там, где был ваш корреспондент, и не хочу выступать в роли лжеца. – Многие корреспонденты видели «Тигры». Для чего они применяются? – Для переброски живой силы. А БТР – для переброски живой силы, и у него еще есть крупнокалиберный пулемет. А у «Тигра» нет. Вот в чем разница. – Существенная разница. – Есть пункты управления, есть техника, в которой размещаются руководители операции. Там никакого оружия быть не может. Вы правильно сказали, что власть начинает терять доверие. А коль это происходит, то происходит такая пандемия что ли – вирус в сознании. Когда у людей появляется чувство, что их наказывают, лишают прав, хотя этого и нет на самом деле, человек начинает активно переживать и откликаться, особенно на митинге. Чем опасны эти митинги? Там выступают Немцов (очень эмоционально, если вы слышали), Навальный. По сути, это были призывы. – Призывы к чему? К свержению? – Ну я приведу пример, а вы проанализируйте. Он говорит: «Буду грызть горло этим скотам», «Эти козлы». Что это? – Это расценивается как призывы к свержению или как оскорбление? Это разные статьи. – Я знаю, что это разные статьи. Но для меня важно, чтоб вы – вы же сейчас определяетесь – для себя оценивали. Есть такое выражение: если ты стреляешь из пистолета, то в тебя могут выстрелить из пушки. Через некоторое время. Это не нами придумано и не в этом веке. Если мы начинаем транслировать насилие, как средство достижения цели, это плохо. Теперь по поводу почему появились БТРы, «Тигры». – Военная техника. Вертолеты видели все. – Вертолет – не военная техника. Даже если вертолет и видели, ничего страшного. Это вертолеты были не боевые, а те, на которых делается облет, осуществляется корректировка, наблюдение за движением. – То есть это не боевые вертолеты. – 100% нет. Кто вам сказал? – Мы не знаем, мы просто спрашиваем. – Тогда тихо спрошу: «Кто вам заплатил за то, чтобы вы говорили, что это боевые вертолеты и БТРы?» – Мы не говорим, что это боевые вертолеты. – Я перешел на вашу логику. Ну сами подумайте – это бред сивой кобылы. У нашего доктора Рошаля на площадке летают вертолеты, ну и что из этого? Во всех полицейских операциях есть вертолеты, которые корректируют работу внутренних войск. Внутренние войска всегда используются для такого рода операций. Почему? Потому что власть обязана обеспечить безопасность. Если мы имеем массовые неповиновения, если мы слышим «не забудем, не простим», призывы «грызть глотку», власть должна реагировать. Надо иметь запас прочности. Помните, на Манежной была ситуация, когда просмотр фильма закончился погромом? Эту ситуацию можно представить в любой момент, когда агрессивно настроенные люди собираются в количестве больше, чем 5–6 человек. Кстати, мы же помним ситуацию, которая показывает, какой у нас непростой период в жизни общества, когда два преуспевающих бизнесмена в эфире телеканала бьют морду друг другу. – Но это не провоцирует общественные волнения. – Я про это и не говорю, я про другое. Сегодня наш россиянин весьма и весьма не готов к терпимому отношению к чужому мнению. У нас есть представители средств массовой информации, которые не несут никакой ответственности, они просто говорят, но ответственности не несут перед обществом. И я не знаю, достижение это или наказание. Мне кажется, что наказание. – В связи с этим будет уместен вопрос – действительно ли обсуждается вопрос запрета всех митингов? – Мы с вами только что подошли к теме вертолета и БТРа. А это третий жупел, и я тоже не хочу его комментировать. Я знаю только одно, что действия власти будут адекватны возникающей ситуации. – Стрелять могут начать в субботу? Судя по вчерашним выступлениям, власти к этому готовы. – Это вы завели разговор насчет стрельбы. Что будет? Я думаю, что действия власти будут адекватны угрозе, в рамках закона. Поэтому вы вправе вести себя так, как вы считаете нужным, но тоже в рамках закона. Если вы приходите в место сбора, которое, вы знаете, – не разрешено, если там находятся силы правопорядка, если вдруг возникнет провокационная ситуация, вы можете пострадать. Риски на вас. Не стоит думать, что омоновец, который толком не выспался, который давно работает без выходных, который слушает все это с утра до вечера, будет работать как сестра милосердия. – Можно я вас прерву? Однажды я был на концерте группы U2 в Лондоне. Группа ребят арабов, проходила мимо полиции в неположенном месте. Полиция им очень вежливо сказала – вы тут не можете пройти. Те им сделали вот так (показали средний палец) и перелезли. Полицейские не стали применять к ним никакую силу и не арестовали их, а сделали спокойное устное замечания. Прошла вторая группа. Произошло ровно то же самое, только они еще и толкнули этих полицейских. И только тогда, когда было совершено агрессивное действие, они их очень профессионально скрутили и запихнули в машину. У нас происходит по-другому. – Во-первых, в полиции Великобритании была ситуация не лучше нашей. У них был период, когда бастовали шахты. Но потом они сделали правильно – они создали такие условия, что полицейский в Великобритании стал завидным женихом. У нас власть сейчас наконец-то подумала о тех, кто защищает систему и безопасность. До этого не думала. И вот сейчас, с Нового года, им начнут платить. Мы тогда будем уже выбирать персонал, а сейчас мы набирали всех, кого могли. – А нельзя просто всем дать распоряжение, сказать, что применять физическую силу запрещено? – Если они не могут применять силу при обеспечении требований закона, то это не власть. Это не полиция. – Но все таки, вы как депутат, как считаете, надо пересчитать голоса или нет? – Митинг, который хочет, чтобы произвели пересчет голосов, должен назвать те участки, на которых нужно пересчитать голоса. Составить перечень нарушений, который будет представлен или в Верховный суд, или в международные организации. Это все изложить. Но если люди выходят и говорят, что «эти козлы украли у нас голоса», что «этих скотов мы будем грызть». – Вы же понимаете, что толпа не разговаривает на том языке, на котором вы предлагаете ей разговаривать? – Я про это и говорю. В отличие от вас я видел разные толпы. И вооруженные тоже. Это очень опасно. Для этого власть и существует – чтобы огребать по полной программе, но спасать людей. Без этого не получается. Если бы там, на Чистопрудном бульваре, собрали бы видеозаписи... Но никто такой задачи не ставит. – Вы же народный избранник. Соберите все это дело, инициируйте процедуру пересчета... – Вы мне предлагаете собрать толпу, чтобы ее успокоить? Вместе с вами, ребята. [Пауза.] А это хорошая идея, кстати. – Это было бы неплохо, если бы вы вышли в субботу на митинг... – Я не пойду с вами в субботу. Понимаете, в чем дело, я понимаю, что то, что сейчас происходит, – это незаконно. – Субботний митинг разрешен. – Если разрешен – прекрасно. Но что на этом митинге и как будет – я не знаю. Меня туда никто не мобилизовывал, не приглашал. У меня есть одна работа, я ее буду выполнять. Если мне скажут, что надо идти на митинг... – А совесть вам не может этого сказать? – У меня свое мнение по многим вопросам, и не всегда оно совпадает с мнением большинства. – С мнением «Единой России» оно совпадает? – Бывает, не совпадает с большинством. Митинги организует определенный круг людей в руководстве «Единой России», когда я нужен – они консультируются. А у меня есть обязательства в округе – я должен приехать и встретиться. Второе, я должен выполнить определенную работу, которую меня, кстати, ваши коллеги попросили выполнить. Я пообещал. Для меня вот этот разговор – митинг. Я мог бы отсидеться, не прийти на это интервью, не поговорить с вами, а причину всегда найти. Думаю, что сегодня меня услышат больше людей, чем услышали бы на митинге. Хотя в определенной ситуации я бы пошел (и я ходил, я участвовал во всех дебатах) на митинг в Твери. – Вы бы пошли на митинг в Твери, который собрался бы для того, чтобы требовать пересчета голосов? – На любой митинг. И здесь бы пошел, если бы это было нужно. В Твери бы пошел, зная, что там есть разрешенный митинг, а он там есть, кстати.