Малазийский сценарий в России

В стране с «несовершенной» демократией партия власти контролирует более 2/3 парламента, практически все региональные органы государственной власти, полицию и судебную систему. Партия контролирует и все основные средства массовой информации – либо напрямую, либо через подконтрольные правительству корпорации. Единственным источником информации, свободным от влияния партии власти, остается интернет. И именно интернет вносит существенный вклад в то, что партия власти на последних выборах теряет конституционное большинство в парламенте и контроль над несколькими региональными парламентами.

Вы узнаете эту страну? Да, конечно, это Малайзия, где в 2008 году «Национальный фронт Малайзии» потерял почти 30% мест в парламенте (до этого он контролировал 90%) и проиграл выборы в четырех из тринадцати провинций.

Единственное утверждение, которое во всей этой истории неочевидно и которое нельзя прочесть в «Википедии», – это то, что интернет действительно сыграл важную роль в снижении популярности «Национального фронта», остающегося бессменной партией власти с момента объявления независимости Малайзии в 1963 году. Именно доказательству этого утверждения посвящена работа Люка Майнера из Лондонской школы экономики.

Выделить эффект интернета достаточно сложно. Недостаточно просто посмотреть на то, как голосовали пользователи интернета (или в местах, где их больше), – эти люди и так отличаются о тех, кто не онлайн, и даже в отсутствие доступа в Сеть, скорее всего, голосовали бы по-другому. Определить эффект интернета можно, например, сравнив места, которые отличаются по уровню проникновения не из-за того, что в одно место технически сложнее протянуть провод, чем в другое, а из-за того, что в одном месте люди больше хотят получить доступ в интернет, чем в другом. Именно это и делает в своей статье Майнер. Он сравнивает между собой регионы, отличающиеся по степени удаленности от системообразующих каналов доступа в Сеть, но не отличающиеся по другим важным характеристикам (подушевой доход, плотность населения, национальный состав и т.п.). Таким образом, разница в результатах голосования между этими регионами объясняется именно эффектом интернета.

Результаты такого сравнения показывают, что интернет ответственен за треть из 11%, потерянных Национальным фронтом Малайзии на выборах. В отсутствии Сети партия власти смогла бы сохранить конституционное большинство в парламенте и сохранить контроль над региональными парламентами 12 из 13 провинций. Политическая ситуация в стране была бы совершенно другой.

Хотя оценку влияния интернета на голосование в России еще предстоит произвести, но определенные параллели с ситуацией в Малайзии явно прослеживаются. Тот же полудемократический режим, тот же контроль за всеми четырьмя ветвями власти. И хотя уровень проникновения интернета в Малайзии несколько выше российского, но динамика роста выше в России: в Малайзии в период между выборами он вырос с 42% в 2004 до 55% в 2008, в то время как в России он вырос с 24% в 2007 до 45% в 2011.

В целом, ситуация в двух странах выглядит вполне похожей, и можно предположить, что и в России падение поддержки «Единой России» вызвано не только экономическими проблемами, но и растущим количеством людей, которые могут получать независимую и не всегда приятную для партии власти информацию из интернета. И попытки ограничить доступ к интернету, например, через DDoS атаки, происходящие в последнее время как в России, так и в Малайзии, лишь доказывают, что и партии власти осознают, откуда исходит угроза их гегемонии.

Статью Люка Майнера на английском языке можно прочитать здесь