Бенджамин Барбер ворвался в медиапространство 11 сентября 2001 года, когда его книга «Jihad vs. McWorld», опубликованная несколькими годами ранее, вдруг стала актуальной. Своим провидческим анализом нарастающего противостояния между трайбализмом и глобализмом Барбер задал рамки политического дискурса XXI века. Ярый адвокат демократии, Барбер продолжает предлагать варианты развития для дисфункциональных политических систем. В новой книге «What if Mayors Ruled the World» Барбер рассчитывает продемонстрировать, как децентрализованные локальные правительства могут быть более гибкими, чем федеральные. Slon публикует собственный перевод лекции Бенджамина Барбера, прочитанной на платформе TED.

У демократии проблемы, с этим не поспоришь. Она теряет позиции на фоне тех решений, которые нам приходится принимать в связи с глобальными пандемиями, трансграничными противостояниями, СПИДом, проблемами рынков и миграции, со всем тем, что переходит национальные границы, с терроризмом, войной.

Мы живем в мире взаимозависимости и общих проблем, и когда мы ищем решение этих проблем в политике и демократии, то сталкиваемся с политическими институциями, созданными 400 лет назад. Автономные, суверенные национальные государства с юрисдикциями и территориями, отделенными друг от друга, каждая из которых считает, что сможет обеспечить благополучное существование своего народа. Транснациональный мир двадцать первого века с современными проблемами и вызовами – и мир политических образований века семнадцатого. В этой дилемме – главная беда демократии. Как и многие, я думал о том, что делать с этой асимметрией между испытаниями двадцать первого века и архаичными, не работающими уже политическими институциями, такими как, например, национальные государства.

Мое предложение – давайте сменим тему. Давайте перестанем говорить о нациях, о границах между государствами и начнем говорить о городах. Ведь в этом случае разговор пойдет о политических институтах, в рамках которых зародились цивилизация и культура. Это и есть колыбель демократии.

Мы говорим о местах, где мы собираемся, чтобы осуществлять демократию или протестовать против тех, кто пытается отнять нашу свободу. Вот несколько примеров: площадь Бастилии, Зукотти-парк, площадь Тахрир, площадь Таксим, площадь Тяньаньмэнь. Здесь мы заявляем о себе как о гражданах, участниках, людях, способных самостоятельно написать сюжет своей жизни.

Города – это не только старейшие институции, но и самые прочные. Константинополь, Стамбул гораздо старше Турции, Александрии, Египта. Рим гораздо старше Италии. Города проходят испытание временем.

Это места, где мы родились, росли, учились, работали, женились, старели, а в свое время и умрем. Города – это дом. Отличный от национального государства, которое не более чем абстракция. Мы платим налоги, иногда голосуем, видим, как мужчины и женщины, избранные нами, руководят – в большей или меньшей степени без нашего участия.

Более половины населения земного шара живет в городах, а в развитых странах доля городского населения составляет примерно 78%. Город – это место, где происходят основные события. Аристотель говорил, что человек – это полисное животное. Я считаю, что мы – урбанистические животные. Возвращаясь к дилемме – устаревшие национальные государства неспособны управлять миром, отвечать глобальным вызовам, таким как изменение климата. Может быть, пора мэрам править миром? Возможно, настал момент мэрам и гражданам, которых они представляют, включиться в глобальное управление?

Когда я предложил, чтобы мэры правили миром, я понял, что они, в общем-то, уже и так это делают. Существует множество международных, междугородних, межграничных институтов, сетей, где города без лишнего шума сотрудничают друг с другом для решения проблем изменения климата, безопасности, иммиграции. У них странные названия: ОГМВ – Объединенные города и местные власти, МСПМЭВ – Международный совет по местным экологическим вопросам. Есть еще американская конференция мэров, мексиканская конференция мэров, европейская конференция мэров. Мэры сегодня – на передовой.

Вопрос в том, как сделать так, чтобы мэры играли более значительную роль? Нам придется разобраться в том, чем особенны города и почему мэры отличаются от премьер-министров и президентов. Я убежден, что мэр и премьер-министр находятся на разных концах политического спектра. Чтобы быть президентом или премьер-министром, вам нужна идеология, нужен метанарратив, нужна теория того, как делаются дела; нужно состоять в партии. Независимые кандидаты, как правило, не избираются на эту должность. А вот мэры – прямая противоположность. Они прагматики, они просто решают проблемы. Это их работа, и если мэр с ней не справляется, он вылетает с поста. Мэры должны делать дело, отодвинув в сторону идеологию, религию и этническую составляющую. 

Мэр Филадельфии Майкл Наттер как-то сказал, что ему с рук никогда не сошли бы бездействие и ступор, царящие в Вашингтоне.

Потому что выбоины надо чинить, поезда должны ходить, а дети должны спокойно добираться до школ.

Пару десятилетий назад Тедди Коллек, прекрасный мэр Иерусалима в восьмидесятых и девяностых, оказался заблокирован в своем офисе: его осадили представители разных религий, спорившие о доступе к святым местам. Ну, спорили и спорили, а Коллек слушал и слушал, пока не сказал: «Джентльмены, избавьте меня от проповедей, а я починю ваши канализации».

Борис Джонсон в Лондоне называет себя анархо-тори. Странный термин, но во многом верный. Он либертарианец. Он анархист. Он ездит на работу на велосипеде, но в то же время по многим вопросам его позиция остается позицией консерватора. Блумберг в Нью-Йорке сначала был демократом, потом республиканцем, а в итоге стал независимым, посчитав, что партийность только мешает.

Еще одно – мэры как соседи для нас, они живут в городе, они его часть, их знают.

Эд Коч ходил по Нью-Йорку, спрашивая: «Ну как? У меня все получается?» Представьте Дэвида Кэмерона, бродящего по Великобритании и задающего тот же вопрос! Вряд ли ему бы понравился ответ. Или Путина.

Или любого национального лидера. А Коч мог задать такой вопрос, потому что знал нью-йоркцев, а они знали его. Мэры обычно живут там, где работают: довольно сложно сидеть на чемоданах и быть мэром. Можно баллотироваться в сенат из другого штата, но возглавить один город, будучи жителем другого, довольно сложно.

В итоге у мэров и городского совета гораздо выше рейтинг доверия. В Америке 18% поддерживают конгресс и его действия. И даже у такого относительно популярного президента, как Обама, рейтинг около 40–45%, в лучшем случае – 50%. Но если спросить, верят ли люди своему городскому совету, мэру, рейтинги подскакивают до 70–80%. Потому что, как мэр Кори Букер в Ньюарке, мэр скорее выйдет из своей машины и спасет людей из горящего здания (такое случалось с Букером) или помешает хулиганству на улице, потому что он сам его видел. Ни одному главе штата такое не позволит его охрана. Да и не по чину.

У Китая и Америки множество претензий к друг другу и постоянная борьба за лидерство. У городов нет потребности в первом месте. Они должны сотрудничать и делают это.

80% выбросов углекислого газа происходят в городах, что означает, что города способны решить эту проблему, или большую ее часть, вне зависимости от того, договорятся ли штаты, в которых они находятся, между собой. Чем они и занимаются. Лос-Анджелес очистил свой порт, ответственный за 40% выбросов, и избавился от 20% углекислого газа. У Нью-Йорка есть программы по обновлению старых зданий – делать их лучше изолированными зимой, чтобы они не теряли энергию летом, чтобы не текли кондиционеры. Антанас Моккус, будучи мэром Боготы, представил транспортную систему, которая сохраняла энергию, что позволяло наземным автобусам передвигаться как метро: получились экспрессы с отдельными коридорами. У людей появилась возможность быстрее добираться через весь город в место назначения, что даже улучшило ситуацию с занятостью. Это же оказало огромное влияние на климат, как и на многие другие вещи. Сингапур создал остров парков.

Города занимаются этим, но не по одному, а вместе, делятся опытом. Прокат велосипедов, например. Он начался 20–30 лет назад в Латинской Америке. Теперь он распространен в сотне городов по всему миру. Пешеходные зоны, плата за пробки, лимит по выбросам. Города могут сделать очень многое, пока непрозрачные, упрямые государства отказываются действовать.

Каков же вывод? Мы до сих пор живем в мире границ, в мире преград, мире стен, где государства отказываются сотрудничать друг с другом. Но мы знаем, что на самом деле это мир болезней без границ, врачей без границ, экономики и технологий без границ, образования без границ, терроризма и войны без границ. Именно он реален, и до тех пор, пока мы не сможем глобализировать демократию или демократизировать глобализацию, мы рискуем не только не решить все эти транснациональные проблемы, но и потерять саму демократию, заточенную в устаревших рамках национальных государств.

Дорога к глобальной демократии лежит не через государства, а через города.

Демократия зародилась в древнем полисе, и я верю, что она может возродиться в глобальном космополисе.


В этом путешествии от полиса к космополису мы сможем заново открыть силу демократии на глобальном уровне. Мы можем создать не Лигу Наций, которая провалилась, а Лигу городов, не Организацию объединенных или разъединенных наций, но Организацию объединенных городов. Мы можем созвать глобальный парламент мэров. Это моя концепция мира будущего, но об этом же думают в Сеуле, Амстердаме, Гамбурге и Нью-Йорке. Мне нравится эта идея, потому что парламент мэров – это парламент граждан, а парламент граждан – это наш с вами парламент.

Бонус

Ролик об урбанизации – процессе, начавшемся 10 тысяч лет назад и приведшем к тому, что сегодня 50% населения Земли живет в городах, а мэры могут тягаться по авторитету с президентами.