Развилки будущего. Вариант 6: «Беспутный Путин»

Под конец нашего цикла рассмотрим вариант, который на волне нынешней эйфории представляется, наверное, нереальным. Хотя еще совсем недавно он выглядел наиболее вероятным. Я не стал бы его и сейчас списывать со счетов, поскольку у Путина сохраняются силовые механизмы продления жизни режима, а возможности разнородной оппозиции далеко не очевидны.

Вариант «Старый Путин», которому был посвящен четвертый пост этого цикла, может трансформироваться в вариант «Беспутный Путин», если и после 2024 года, когда истекут положенные ему по конституции два срока по шесть лет, Владимир Владимирович сочтет, что он, скорее, национальный лидер, нежели президент, и решит остаться у руля.

Не столь важно поставит ли он вместо себя формально какого-нибудь плюшевого мишку, или решит пересмотреть законодательство в свою пользу. Если лидер не падет под давлением оппозиции и в то же время не предпримет движения в сторону реализации вариантов «Мягкий Путин» или «Коллективный Путин», завершение политической эпохи может быть связано лишь с завершением земного срока правителя. Так было при сталинском режиме. Так было и при брежневском.

Как сталинский, так и брежневский режимы существенным образом трансформировались, когда их основатели отправились «на встречу с Марксом» (как любил выражаться Дэн Сяопин о своей грядущей кончине). Или, точнее, сталинский режим оказался вообще невозможен без Сталина, а брежневский еще пережил двух престарелых руководителей, которые в совокупности правили меньше трех лет.

И вот возникает вопрос: возможен ли «беспутный» путинский режим, т.е. режим, при котором какой-нибудь преемник будет на протяжении неограниченного срока проводить курс суверенной демократии и капитализма для своих?

По двум причинам мне представляется это невероятным.

Причина первая – трансформация в элитах. Единоличное правление неразрывно связано со стремлением ослабить окружение. Лишь только кто-то из лиц, находящихся ошуюю или одесную, начнет усиливаться, вождь тут же отправит его из князи в грязи. Так было при Сталине, так было и при Брежневе. Хотя, если быть точным, при старом, больном Брежневе, скорее, беспорядочно усиливались новые кандидаты в преемники – Андропов, Черненко, Щербицкий, чем откровенно репрессировались старые.

Иногда, конечно, вождь сознательно готовит себе смену, однако часто наталкивается на одну известную проблему. В его усталом мозгу вдруг возникает представление о том, что избранник на самом-то деле не слишком хорош. И «доброжелатели» тут же находят аргументацию, подтверждающую подозрения. Вождь начинает перебор других «преемников», но с ними рано или поздно возникает похожая история. Знаменитое письмо Ленина съезду, из которого мы узнаем, что оказывается все большевистские вожди обладали существенными недостатками, лучший тому пример. Уверен, что Сталин и Брежнев размышляли перед смертью точно так же, как Ленин, только не записывали своих выводов.

Таким образом, при завершении земного срока любого авторитарного лидера, явных наследников не обнаруживается. Иначе говоря, элиты находятся в примерном равновесии. Им предстоит либо война на уничтожение до тех пор, пока не победит одна сторона, либо осмысленный поиск компромиссов.

Какой же из этих сценариев может реализоваться к концу 2020-х годов? Для того чтобы разобраться в этом, надо проанализировать вторую причину возникновения трудностей «беспутного» путинского режима – трансформацию народных масс.

Когда Путин подмял под себя даже те слабые ростки демократии, которые проращивал Борис Ельцин, общество откровенно хотело сильного вождя и откровенно презрительно относилось к импорту институтов типа made in USA. Общество следующего поколения, скорее всего, уже не будет таким.

Как показывают, к примеру, исследования известного американского социолога Рональда Инглхарта, для людей, сформировавшихся в атмосфере материального благополучия, большое значение имеют так называемые ценности самореализации. А их можно обрести только в условиях демократии.

Таким образом, путинский режим загоняет себя в своеобразную ловушку. Если ему не удается обеспечивать стабильный рост благосостояния народа, то он либо рушится с треском (при варианте «Бессильный Путин»), либо постепенно трансформируется в демократию (при варианте «Мягкий Путин»), либо хотя бы превращается в однопартийный режим (при варианте «Коллективный Путин»). Если же он обеспечивает более-менее приемлемое существование народа аж до момента завершения земного срока полномочий правителя («Старый Путин»), то за это время объективным путем формируется общество, не стремящееся увековечивать авторитаризм.

Конечно, если у Путина наметится по-настоящему сильный преемник, возможно сохранение персоналистского режима даже при стремлении масс к свободам. Ведь вряд ли благополучный человек пойдет на баррикады. Скорее уж, в поисках свобод он эмигрирует. Но в начале статьи мы высказали предположение, что появление сильного преемника крайне маловероятно.

Поэтому элитам придется договариваться о правилах совместного сосуществования. Поначалу это, возможно, приведет лишь к верхушечным соглашениям, но со временем обеспечит формирование реальной многопартийности и переход к демократии западного типа. Или, по крайней мере, к реализации варианта «Коллективный Путин», если верхушечные соглашения обернутся лишь демократией в рамках одной, отдельно взятой партии власти.

То, что может произойти у нас в перспективе, я бы условно сравнил с бархатными революциями, прокатившимися по странам Центральной и Восточной Европы в 1989 году, когда авторитарный «старший брат» внезапно приказал долго жить (или, точнее, сильно подобрел перед смертью. Элиты оказались слабы и расколоты, а общество всерьез настроено следовать по пути, проложенному Западом. Революции эти прошли в самых разных формах (от крайне мягкой венгерской до чрезвычайно сложной польской), но во всех случаях они привели к коренной трансформации режима.