Для описания перепадов в нашей политической жизни удивительно хорошо подходят параллели с российской погодой, ее резкими колебаниями и во времени, и в пространстве. Происходящее сейчас можно охарактеризовать как заморозки. Хочется думать, что они будут недолгими, и после них наступит настоящее тепло.
Кремль после 4 марта перешел к некоторому закручиванию гаек. Это и демонстрация существенно более жесткой позиции по отношению к массовым протестам и протестующим, и «дело Козлова», и «дело Pussy Riot». Сигнал понятен: власть более не собирается либеральничать, она хочет, чтобы на улицах и площадях остались только «профессиональные революционеры» – те, кто готов идти на баррикады и столкновения с полицией. Хомячков власть хочет загнать снова в норы. На общем негативном фоне выделяется лишь заявление о готовности зарегистрировать «Республиканскую партию» Владимира Рыжкова. Этот вполне логичный для тактики разделения и геттоизации оппозиции шаг стал возможным с уходом Владислава Суркова.
Хотя массовые протесты и удастся, по крайне мере, на время, убрать с глаз, политический кризис сохраняется, и без серьезной политической модернизации власть обречена на то, чтобы провоцировать все новые протесты – не политические, так социально-экономические. Проблема в том, что власть не видит срочной нужды в такой модернизации или что срочные текущие задачи – сначала победы на выборах, теперь формирования нового правительства – заслоняют для нее более стратегическую проблему совершенствования политической и управленческой систем.
Политреформы, которые, судя по содержанию обсуждаемых в Думе законопроектов, Кремль считает не столько способом совершенствования системы, необходимого для ее выживания, сколько уступкой в торге, могут затянуться, и уж во всяком случае, не пойти дальше того, что уже заявлено. За одним исключением – выборов губернаторов. Региональные политические элиты уже начали к ним подготовку, и здесь остановиться на полпути Кремль уже не сможет. Более того, уже самые первые выборы подтолкнут процесс, и переход на новую систему пройдет гораздо быстрее, чем когда выборы ликвидировали. По всей видимости, именно региональные и, прежде всего, губернаторские выборы будут служить главным катализатором политического развития в ближайшее время.
Партия Путин-4.0 переходит в эндшпиль – мы видим ускоряющийся калейдоскоп бурных событий. Из-под ковра, где идет схватка бульдогов, по Черчиллю, то и дело доносятся то жалобные вопли, то злобное рычание, в воздухе мелькают кровавые ошметки.
Приведем только несколько свежих примеров: скандальная отставка главы питерской полиции генерала Михаила Суходольского – в недавнем прошлом влиятельнейшего первого замминистра МВД и, по слухам, свойственника Александра Волошина; активизация расследования уголовного дела против «Реновы» Виктора Вексельберга и конфликтный уход «сколковского олигарха» с поста председателя совета директоров «Русала»; публичный скандал с пьяной дракой главы Роскосмоса, бывшего первого замминистра обороны генерала Владимира Поповкина, которому разбили голову бутылкой прямо в офисе компании; публикация компромата на первого вице-премьера Игоря Шувалова и его жену, получивших десятки миллионов долларов от Евгения Швидлера и Алишера Усманова, предположительно, за предоставление бизнес-структурам последних крупных госзаймов и другие услуги.
Процесс реконфигурации исполнительной власти затягивается, по крайней мере, в феврале Путин на встрече говорил политологам, что собирается объявить о том, кто уйдет из правительства, еще до выборов. Сформировать «коалиционное» правительство с представительством всех основных бизнес-кланов – не штука, штука в том, чтобы оно нормально работало, да еще с таким премьером, как Медведев.
Путин теперь – дважды заложник. С одной стороны, в силу своих пошатнувшихся позиций он заложник основных бизнес- политических кланов, что существенно ограничивает возможности его маневра – и кадрового, и политического. С другой, он заложник созданного Кремлем в ходе президентской компании «нового путинского большинства» из тех, кто против любых перемен – мандат на правление он от них получил, но в него не входит проведение серьезных реформ.
В новой для него ситуации относительной слабости Путин не может резко менять свой имидж «плохого полицейского» и жесткую антизападную риторику, это случай, когда маска прирастает к лицу. Для улучшения имиджа власти Путину нужны и Медведев – кто-то ведь должен посылать позитивные сигналы – и, возможно, Михаил Прохоров. Если мы действительно увидим Медведева премьером на какое-то время, это будет означать, что он испил свою чашу позора и унижения не до конца.
В свое время Путину удалось оседлать длинную волну роста экономики и благосостояния граждан. Затем, в ситуации экономического спада он продолжал популистскую политику уже за счет накоплений бюджета, которые, понятно, ограничены. Теперь, когда все выборы прошли, страну, казалось бы, надо выводить из пике популизма, но пилот, похоже, недостаточно силен, чтобы заставить команду совершить разворот, и объяснить пассажирам, почему им надо терпеть перегрузку. В результате уже кому-то другому придется выводить страну из пике через пару лет, когда закончатся все деньги и выбора уже не останется.