Среди новых фигур в нынешнем составе правительства – 29-летний министр связи Николай Никифоров. В своем интервью руководителю проекта «Умная школа» Тине Канделаки министр рассказал о том, когда во всей России появится сеть 4G, что мешает распространению цифрового телевидения, что делать с «Почтой России» и удастся ли избавиться от роуминга внутри страны.
О веб-камерах и школьном телевидении
– Николай, «Ростелеком» планирует запустить образовательный проект на базе системы видеонаблюдения за выборами уже с нового учебного года. Расскажите, пожалуйста, что это за проект.
– Очевидно, что инфраструктура для веб-наблюдения за выборами не должна простаивать. Сегодня идея заключается в том, чтобы создать своего рода интерактивный школьный телеканал с электронным контентом и начать транслировать достаточное больше количество интересных мультимедийных материалов, которые будут попадать в каждую школу.
– Откуда вы будете брать этот контент? Кто будет производить?
– Все-таки контент откуда-то будет брать министерство образования и науки. С этой же проблемой мы столкнулись и в республике Татарстан. Когда у каждого учителя появился свой персональный ноутбук и в каждой школе мы создали точку беспроводного доступа вай-фай, оказалось, что, к сожалению, сегодня школьный учебный курс не снабжен достаточным количеством мультимедийного материала. На мой взгляд, эта задача требует систематизации, и здесь барьером как раз и было технологическое препятствие. Да, интернет в школах был, но он был очень медленный, и сегодня еще остается очень много школ, где общая скорость канала связи явно не соответствует современным возможностям. Просто когда 30 учителей пришли со своими ноутбуками, понятно, что обычный модем не может обеспечить должную скорость для работы такого количества пользователей. Вообще, я думаю, что страна должна сегодня ставить задачу: самые крупные школы, их нужно отрейтинговать, приоритезировать, шаг за шагом, год за годом переключать их на волоконно-оптические линии связи. Без этого школы не заработают.
– Будучи министром связи Республики Татарстан, вы добились того, что в 100% школ введен в эксплуатацию электронный дневник. В Москве на данный момент самый низкий показатель по стране – 17%. Планируете ли вы довести эту цифру до 100% по всей территории Российской Федерации, если да, то в какие сроки?
– Ну, нет такой цели, чтобы все 100% дневников были электронные. Для этого, во-первых, нужна хорошая инфраструктура, в случае Татарстана это была отдельная программа Президента Республики Татарстан Рустама Минниханова, он выдал ноутбук каждому учителю. Я не уверен, есть ли такая программа в городе Москве, и очевидно, что она не реализуется сегодня в федеральном масштабе, но если подобного рода инициативы будут, то, соответственно, где инфраструктура есть, там такой проект может появиться. Второй вопрос мы только что обсудили – это каналы связи. Даже в Татарстане есть значительные проблемы в тех школах, куда сегодня оптика не приходит, а их, к сожалению, подавляющее большинство. Поэтому очень важно, чтобы инфраструктура электронного образования постоянно развивалась.
– С первого сентября вступает в силу ФЗ-436 о защите детей от информации, причиняющей вред здоровью и развитию. В школах обязаны будут воспользоваться белыми и черными списками сайтов, однако, у профессионального сообщества очень много вопросов к содержанию этого закона, например, маркировку контента сменила маркировка сайтов. Это означает, что дети не могут попасть на сайт, например, библиотеки конгресса США или сайт Лувра, так как они не промаркировали сайты в соответствии с российским законом номер 436. Будет ли дорабатываться закон, каково вообще лично ваше понимание детской интернет-безопасности?
– Не могу сейчас сказать про конкретную доработку данного закона. Все-таки я лично не принимал участия в его подготовке и не знаю последних деталей. Но целый ряд подобных инициатив есть. Во-первых, есть мировой опыт. Я считаю, что те или иные ограничения быть должны. Но мы должны адекватно понимать технологические особенности интернета, возможности зарубежного хостинга. В принципе, адрес сайта с нежелательным контентом может динамически меняться. И мы понимаем, что интернет так устроен, что доступ к этому контенту так или иначе будет обеспечиваться. Поэтому детали внедрения, как все это будет работать, предстоит более четко обсудить и проработать. То, что с 1 сентября технология может уже в первоначальном виде начать функционировать – никакого сомнения здесь нет.
– Кто составляет списки? Кто считает, что эти 25 сайтов мы маркируем, а эти 25 сайтов – в доступе? Если я правильно понимаю, министерство обороны будет подавать нежелательный список, министерство образования, правильно?
– Списков может быть несколько. Решения, кто какие списки формирует, тоже могут быть гибкие. Если депутаты проголосуют за какой-то другой вариант закона, в него будут внесены поправки, ситуация будет меняться. Технологически возможность есть. Она должна использоваться. Вот мое личное мнение как гражданина: я считаю, что доступ к нежелательной информации определенным образом должен ограничиваться. Вопрос в том, что это должно быть жестко ограничено по нежелательным видам контента, а не переходило уже на права и свободы, скажем так, новых медиа, электронных СМИ, той или иной общественно-политической информации. Все-таки речь идет, действительно, о нежелательном контенте, который, я думаю, что ни у одного жителя нашей страны сомнений в классификации тех категорий, которые там упомянуты, собственно, нет. Есть опасение, что могут быть злоупотребления в части ограничения этой информации. Вот этого важно избежать. Но здесь все находится в руках законодателей, ну и, собственно, тех организаций, которые будут уполномочены эти списки ввести.
О связи 4-го поколения
– Сколько операторов LTE, по-вашему мнению, должно быть в России? Согласны ли вы, что таким операторам, как «Теле-2» и «Смарт», тоже нужно дать возможность работать на этом прогрессивном стандарте?
– Есть вопрос, скажем так, справедливых условий конкуренции, есть еще серьезный технологический вопрос. Главным ограничением LTE в России является то, что спектр частот очень сильно сегментирован и занят. У нас так получилось – это, видимо, наследие тех советских времен, когда очень большая доля ресурсов в целом направлялась на задачи обороны, военных, специальных служб. С тех пор мы очень серьезно ограничены в этом секторе, нам предстоит производить его конверсию и освобождать. Когда мы говорим об LTE, то нужно понимать, что преимущество этой технологии наступает на достаточно широких полосах частот. В узком спектре ее сделать можно, но экономически будет менее эффективным, чем та же самая сеть 3G. Все равно на нужную скорость не выйдет – придется поставить такое количество базовых станций, что это экономически невыгодно. Поэтому очень важно, чтобы у операторов были эти самые широкие полосы частот.
Как вы знаете, сегодня объявлен конкурс, на нем есть нарезка на 4 лота. Это был, как я понимаю, компромиссный вариант. Я говорю «как я понимаю», потому что все это готовилось еще до моего назначения на должность. Этому сложно давать оценку. С одной стороны, есть критики, которые говорят, что нарезка должна быть еще более, наоборот, крупная – не 4 лота, а 3, не 3 лота, а 2. Или, вообще, один лот, который должен был быть разыгран с аукциона. Мнений очень много. Но все-таки важно отметить, что подготовка этой конкурсной документации шла вместе с серьезной работой с экспертным сообществом. Компромисс был найден, конкурс объявлен. Он сейчас идет, достаточно скоро уже будем подводить результаты и, собственно, посмотрим, что получится.
– Ну вы сами симпатизируете этим маленьким операторам? Вы же понимаете, что им очень сложно, когда на рынке существуют такие монстры, как те же и МТС, и «Билайн».
– С одной стороны, я сторонник конкуренции. Я действительно считаю, что только в условиях конкуренции мы можем получить адекватное отношение оператора к тому, как надо развивать бизнес, работать с клиентами, повышать качество услуг. Но с другой стороны, взять, например, Индию. Там на рынке присутствуют 14 операторов сотовой связи, и все нарезано таким образом, в том числе частоты, что конкуренция дошла до того, что у операторов просто нет средств на развитие. В итоге, по сотовому телефону разговаривать крайне-крайне сложно: он то здесь, то там не работает. Всегда должен быть некий баланс. С одной стороны, органы государственной власти прежде всего защищают интересы населения, в этом плане – вопросы качества связи, вопросы корректного взимания тех или иных начислений, вопросы тарифных планов, цены на роуминг (особенно вопрос роуминга внутри страны) и перенос номера от оператора к оператору. Но, с другой стороны, мы должны понимать, что операторы связи – это совершенно рыночные компании, у которых есть акционеры, часть их акций находятся на биржах, и они не могут принимать экономически необоснованные решения.
К примеру, Европа с чем столкнулась – были проведены аукционы, совершенно гигантские суммы получило государство за те или иные так называемые полоски частот, особенно частот для стандартов нового поколения. Это приводит к тому, что вот этот объем средств был вынут фактически из инвестиционных бюджетов операторов связи. И у них нет дальнейшей возможности ставить новые базовые станции, модернизировать оборудование, расширять свой бизнес. Поэтому здесь всегда поиск компромисса. Что ж, посмотрим результаты конкурса, все-таки не нужно загадывать, собственно, посмотрим, как будут развернуты частоты. – Дешевая и качественная связь – это мечта любого потребителя. – Конечно. Дело в том, что даже вот тот конкурс, который проходит сейчас, меня, например, очень беспокоит, и мы даже договорились, что проведем отдельное совещание у курирующего вице-премьера в части оборонного комплекса – это господин Рогозин. Дело в том, что победители конкурса на LTE, который идет сейчас, будут вынуждены за собственные средства проводить расчистку так называемого нижнего диапазона частот, где сегодня присутствуют те или иные радиоэлектронные устройства Минобороны, и есть самые разные оценки. Я слышал цифру, что это стоит 200 млрд рублей, есть цифра, что стоит 60 млрд рублей, а есть мнение, так сказать, отдельных специалистов, что реально-то Минобороны эти частоты и не использует. Все это сегодня находится в такой достаточно серой зоне... – Когда их начинают расчищать, как вы понимаете, они срочно оказываются нужны. – Это некая серая зона, которая сегодня не совсем понятна, и мы планируем это обсудить на совещании, председатель правительства тоже лично этот вопрос держит на своем контроле, он будет рассмотрен на заседании правительства буквально в ближайшее время. – В день, когда был объявлен новый состав правительства, вы сделали запись в «Твиттере», из которой можно предположить, что вы не в восторге от сделок покупки частного бизнеса госкомпаниями. Это действительно так? И будете ли вы в таком случае возражать против новых приобретений «Ростелекома», если они, конечно, будут? – Я полностью поддерживаю, исходя из своей гражданской позиции, тот курс, который сейчас идет на ускоренную приватизацию, но приватизацию разумную, когда рассматриваются правильные стратегии для каждой из компаний. И я считаю, что государство обязательно должно уходить из конкурентных отраслей экономики, где нет таких стратегических специальных задач. Государственные компании и просто даже компании, в которых есть какая-то доля государства, они в основном достаточно крупные. Они распоряжаются серьезным объемом средств, поэтому принятие тех или иных решений зачастую очень судьбоносно может сказываться на рынке. Если говорить про «Ростелеком», то действительно нужно сделать так, чтобы он ни в коем случае не подавлял своим присутствием рынок малого и среднего бизнеса, который делает те или иные IT-решения. В том числе, кстати, в сфере государственных услуг. Полномочия быть единственным исполнителем в части работ по созданию электронного правительства и системы электронных госуслуг не должны приводить к тому, что «Ростелеком» элементарно в каждом регионе покупает всех разработчиков тех или иных услуг и просто становится своего рода монополистом. Он должен стать платформой, создать определенную основу для того, чтобы эти решения использовались. Он должен их интегрировать, он должен создать единую базовую инфраструктуру. Я убежден, что операционных финансовых ресурсов «Ростелекому» хватит, чтобы купить десятки или даже сотни таких компаний, в которых работают где-то 10 человек, где-то 50 человек. И это неправильный подход. Важно, чтобы эти сферы оставались конкурентными. Важно, чтобы по каждому виду электронных государственных услуг у нас было хотя бы 2–3–4 поставщика, и чтобы каждый регион, каждый губернатор или каждый мэр города мог выбрать того или иного поставщика, кто эту услугу делает качественнее и дешевле.
О роуминге
– Несколько лет с разным успехом обсуждалась отмена внутрисетевого роуминга. Вообще, как вы относитесь к этой инициативе? – Очевидно, что каждый житель страны крайне позитивно воспримет это решение. И именно поэтому мы этот вопрос активно прорабатываем, но он опять-таки не такой простой, как кажется. Дело не в том, что сотовые операторы определенным образом деньги начисляют за свои платежи. Дело в том, что есть целый ряд технологических моментов, связанных с присоединением на местах, связанных с особенностями госрегулирования. Мы уже провели встречу экспертной группы, которая была в министерстве, она включала представителей крупнейших операторов. Это, собственно, наша «большая тройка», был «Ростелеком», там был представитель компании «Скартел». И с другой стороны стола как раз сидели мои коллеги, профильный заместитель министра, руководители Роскомнадзора, их компетентные специалисты. И мы провели такую двухчасовую встречу в режиме конструктивной критики и предложений со стороны операторов связи – что нужно упростить, улучшить в госрегулировании, чтобы все эти инициативы стали возможными. Там было предложено где-то 20–30 различных моментов. Они самые разные. Некоторые из них технологические, про которые жители и потребители сотовой связи никогда не знали. – Нам просто интересно, когда, когда это вообще может стать реальностью? Это вопрос нескольких лет? – Не могу так сказать. Например, по услуге переноса номера от оператора к оператору мы даже взяли в некоторым смысле повышенные обязательства, и есть мнение, что это может произойти даже 1 января 2013 года. Но вот сейчас мы взяли двухнедельный тайм-аут, в ходе которого ведущие технические специалисты сидят и прорисовывают разные сценарии развития проекта. Наша задача – помочь операторам создать бизнес-модель, чтобы это никак не сказалось напрямую на повышении тарифов, разобраться с ведением единой базы данных и т.д. Специалисты готовят это. Проходило открытое обсуждение на научно-техническом совете. Я думаю, что через неделю, через полторы мы будем уже более-менее точно знать, по какому пути мы идем и когда это запускается. – Будет ли стандарт 4G доступен на территории всей страны? Когда этого ждать? – По условиям конкурса есть такой пункт в документации, что оператор должен будет обеспечить покрытие городов численностью населения более 50 000 человек. Еще раз повторю, у меня есть такое внутреннее опасение, и его разделяют сами операторы, касающиеся как раз вопросов конверсии нижней части. То есть да, он в конкурсе есть, но сначала необходимо выполнить работы и сделать это за счет оператора. И я рассчитываю, что мы найдем какой-то компромиссный вариант и в хорошем рабочем диалоге с министерством обороны, некоторыми другими специальными службами все-таки эту работу проведем достаточно быстро и в таком тоже открытом, понятном формате. Если хорошего взаимодействия там не получится, операторы просто не смогут выполнить свои обещания. Не смогут свои инвестиции окупить и самое главное, что жители не получат тот самый сервис, ту самую новую технологию связи, которую они так ждут. О госуслугах
– Как будет развиваться портал «Госуслуги.ру»? Чего там, на ваш взгляд, не хватает? Какие электронные услуги и сервисы необходимо внедрять в первую очередь? Также в сети активно муссируются слухи, что как только госуслуги сделают электронными, воспользоваться ими в офлайне будет невозможно. Все придется делать через интернет. Правда ли это? И как в таком случае быть российским пенсионерам, которые составляют порядка трети населения страны, но при этом далеко не каждый из них умеет пользоваться интернетом? У вас есть очень позитивный опыт Татарстана, как раз там у вас все госуслуги переведены в электронный режим. Вот как вы там справились с этой проблемой? Что вы планируете делать в России? – Ни в Татарстане, нигде в стране все госуслуги в электронный вид не переведены. В Татарстане успех проекта, мне кажется, был связан с одной простой вещью. Мы сфокусировались на услугах, которые действительно востребованы населением. И опять же там есть четкая статистика… Самый забавный пример, как всегда, про ЗАГС: 80% заявлений на регистрацию брака электронно подают через интернет. 33% граждан штрафы за нарушение правил дорожного движения оплачивают через интернет. Или 60% заявлений в очередь в детский сад. Это некоторые примеры тех услуг, которые действительно востребованы населением. Важно, чтобы работа в целом – на федеральном, на муниципальном... на региональном и муниципальном уровне – велась тоже исходя из этих приоритетов. – Вы уже сайтом занимались? – Уже приступили. Целый ряд совещаний по этому вопросу провели. Ключевым показателем эффективности сайта госуслуг должна быть доля услуг, которая оказывается в электронном виде. Вот если есть 100% заявлений в ЗАГС, 80 из них поступили через интернет, а 20 на бумаге, то очевидно, что через интернет удобнее. - На прошлой неделе Дума одобрила законопроект о включении в число стратегических предприятий интернет-компаний, оказывающих социально-значимые услуги, всех печатных изданий, типографий, телерадиовещательных компаний. Как профильное министерство вообще относится к такой инициативе? С чем связана необходимость ставить в отдельный ряд интернет-ресурсы и, например, шифрование, производство оружия, космическую деятельность или те же естественные монополии? – Очевидно, что вопросы распространения информации оказывают серьезное влияние и поэтому их польза достаточно велика, и поэтому такое решение было принято. – Ну вот смотрите, те, кто на IPO, как «Яндекс», привлекли западных инвесторов, – у них возникнут проблемы, нужно будет разрешение государства. Считаете ли вы это справедливым. Правильно ли это? – Ну, раз депутаты такое предложение вносят, на это есть определенное основание. Я думаю, что мы должны жить здесь в правовом поле, и те законы, которые приняты, мы будем их исполнять. Мы власть исполнительная. – Тогда продолжим вопрос, в пояснительной записке к законопроекту говорится о необходимости учитывать важность СМИ для национальной безопасности России. На основании этого можно сделать вывод, что государство получит дополнительное давление на независимые СМИ. Вопрос – чем это обусловлено и как вы относитесь к этой инициативе? И как это скажется на развитии российского медиарынка и, в особенности, на сегменте интернет-СМИ? – Я не вижу, так сказать, связи между тем, что такая инициатива внесена и тем, что государство получает какой-то новый рычаг давления. – Ну, допустим, приходят какие-то американские инвесторы и – это ж понятно, Николай – государство может сказать: вы знаете, мы бы не хотели, чтобы эти инвесторы к вам приходили. Вот и все. Здесь очень просто. – Не могу сказать, что это является каким-то рычагом. – Как, по вашему мнению, обсуждаемый законопроект скажется на интересе иностранных инвесторов к российскому интернет-бизнесу, учитывая успешное первичное размещение «Яндекса» и «Мэйла». Падение может быть, как вы думаете? – Я думаю, что нет. О цифровом телевидении
– Внедрение цифрового телевидения в России обещали в 2012 году, но ни приставки, которые необходимы для приема цифрового сигнала, ни инфраструктура пока массового распространения не получили. Чего нам ждать в этой сфере? Занимались этим вопросом, честно? – Этим вопросом занимался. Более того, в Казани опять же мы в самый последний момент запустили технологию DVB-T 2. За счет того, что это именно DVB-T 2, т.е. новый стандарт второго поколения, таких устройств действительно нет. Появлялись телевизоры, которые поддерживали DVB-T обычный, но сейчас понятно, что уже есть новые мировые тренды. И мы пошли по пути внедрения именно новых технологий. Убежден, что производители оборудования – я имею в виду, в первую очередь, производителей телевизионного оборудования – достаточно оперативно отреагируют на этот спрос, в частности, по тем территориям, где цифровое телевидение уже заработало. Такие позитивные примеры есть. И приставки появились. И телевизоры появились. И, собственно, мы обсуждали это также с торговыми сетями и производителями. Эта ситуация улучшится. – В Татарстане как? – В Татарстане DVB-T 2 заработало, практически никто его не принимает, потому что такого оборудования пока нет. Нужно некоторое время. Никто ведь не отключает аналоговое вещание сегодня, это нормальный технологический, экономически обусловленный подход. – А заказ на оборудование? Он размещен у нас в стране, или оборудование будет поступать из-за рубежа? – Это потребительский рынок. То есть производители оборудования прекрасно информированы о планах по переходу на цифровое телевидение в России. Поверьте, предложение на соответствующих полках магазина появится. – Ну, то есть завод по этим коробочкам у нас? Или заграницей? – Эти коробочки будут встроены в каждый телевизор. Просто те производители телевизоров, которые будут завозиться в Россию, они будут работать, поддерживать те самые стандарты, которые там есть. Любопытно, что внедрение цифрового телевидения сопровождается еще целым рядом задач. Например, на него, в том числе, будут возлагаться вопросы оповещения населения в случаях чрезвычайных ситуаций. Есть интересная тема, связанная с внедрением электронных госуслуг. Именно через платформу телевидения. Поэтому нужно к этому относиться спокойно, понимая, что все-таки у государства есть совершенно особые задачи, которые решаются именно таким путем. О почте
– Одно из самых критикуемых российских учреждений – это почта. Нет смысла перечислять все претензии к ней. Назову лишь две основные: скорость и качество обслуживания. Планирует ли государство сменить принцип работы «Почты России». И если да, то как? – Модернизация и, вообще, новая стратегия развития для «Почты России» – это очень серьезный вопрос на повестке дня. Даже когда проходили предварительные встречи еще до того кадрового решения, которое в отношении меня было принято, с президентом страны и с председателем правительства, то вопрос почты всегда был одним из первых. На почту возлагается очень много задач, которые приводят к очень серьезным убыткам. В результате нет должной модернизации оборудования, нет необходимого количества сортировочных центров, необходимого количества автомобилей, которые доставляют почтовую корреспонденцию. Самое главное – нет должного уровня оплаты труда самих работников. Как результат, мы имеем очень серьезную ротацию кадров и то качество обслуживания, точнее, его отсутствие, о котором мы можем узнать сегодня в интернете и разговаривая друг с другом. Сегодня обсуждается комплексная программа модернизации почты. Цена ее достаточно велика, но самое главное – обеспечить нормальные, правильные, рыночные механизмы, одинаковые механизмы, в которых почта работает. Мы воспринимаем «Почту России» как некоего монополиста. Но, например, в сферах доставки пенсий, подписки на издания и прочих мы видим очень хорошую конкуренцию в крупных городах и не видим никакой конкуренции на рынках сельских. Частные доставщики не хотят там работать. И государство сегодня не готово разделить и сделать разную стоимость доставки пенсий, к примеру, в городе Москве и в каком-нибудь самом отдаленном сельском пункте. Я считаю, что одна из задач правительства – это обеспечить четкие, понятные правила игры. Бесполезно почте говорить, что в этом году вы обязаны доставить всю пенсию пенсионерам вот за такие-то деньги. К сожалению, получалось так, что никто не интересовался, во сколько это реально почте обходится. А это приводит к миллиардным убыткам. Если будем продолжать себя так вести, то ничего хорошего не получится. – То есть, вы ее реорганизуете? – Нет, дело не в реорганизации, а дело в том, что должны быть определены четкие правила игры, как мы доставляем пенсию, как обеспечивается подписка и как регулируются универсальные услуги. О пиратах
– Планируете ли вы ужесточить борьбу с нелицензионным контентом в интернете? И как вы относитесь к победному шествию пиратских партий в Европе – как Вы знаете, они прошли даже в несколько региональных парламентов с семью-восемью процентами. Будете ли вы бороться с пиратским контентом? Лично вы. – Ужесточение быть должно, но в строгом соответствии с законом. Возможно, какие-то дополнительные инициативы здесь будут появляться. Мы знаем, что и президент Медведев поднимал эту тему, и на «большой восьмерке», и на «большой двадцатке» нет однозначного в мире подхода сегодня. А в условиях, когда интернет, по сути, не имеет административно-территориальных границ, можно легко выбирать юрисдикцию «правильных» стран, которые более удобны с точки зрения тех или иных форм регулирования. Получается, что мы все-таки должны, на мой взгляд, смотреть здесь в более глобальном масштабе. Недостаточно в России принять тот или иной закон и пытаться потом что-то с этим сделать. О будущем
– Назовите три ключевых изменения, коротко очень, которые принесут информационные технологии в повседневную жизнь в ближайшее время. – Вопрос очень интересный. Я думаю, что это все-таки устранение цифрового неравенства за счет новых технологий. Действительно, услуги станут еще более доступными, еще более быстрыми, и за счет этого большое количество мобильных устройств в наших карманах будут решать очень широкий спектр вопросов. Тренд совершенно очевидный: идет такая миниатюризация, мобилизация наших компьютерных устройств, я думаю, что это вот такое одно их ключевых направлений. Если говорить дальше про то, что уже делает наше министерство, это, конечно же, электронные госуслуги. Очень многое нужно решать. Многое менять в менталитете самих государственных служащих, но это уже тренд, который был задан примерно 2 года назад, и наша страна с этого пути не свернет. Ходить по инстанциям и собирать бумажные справки – это должно уйти в прошлое. 
