Doctor Limonoff: диагноз одиннадцатый. Прощай, молодость!

Умерла Сильвия Кристель.

Ну мало ли умирает в мире актрис в возрасте шестидесяти с лишним лет, в прошлом хорошеньких, юных с оттопыренными губками и оттопыренными попками, но к моменту смерти – морщинистыми драконами, все время ведь мрут… Но Сильвия Кристель, Сильвия Кристель, ей не надо бы было умирать! И стареть не надо бы!

Фильм «Эммануэль» появился на свет в 1974 году, и в том же году я увидел его в Италии. Молодая эмигрантская пара, мы учащенно дышали в кинозале, я и моя жена. Зал был полон итальянских распаленных мужчин и почти не было женщин. В какой-то момент мне показалось, что вот, итальянские самцы, с маслянистыми глазами, набросятся на мою Елену и изнасилуют тут же в кинозале. Дело в том, что оказалась она чрезвычайно похожа на героиню фильма Эммануэль. Метр семьдесят семь роста, тоненькая, изящная девочка с задницей женщины, и было ей 24 года.
На экране юная Эммануэль летит в Бангкок к мужу. В самолете замечает на себе жадный взгляд южноевропейского мужчины, такого же, с маслянистыми глазками, что смотрели фильм вместе с нами в римском кинотеатре. Следует напряженная и страстная игра взглядами, маслянистые глаза ласкают белую плоть голландки выше чулок. Он протягивает руку… потом буйство красок Бангкока, красные и розовые гирлянды тропических цветов в саду, любовные игры с мужем, который подвергает ее нервным опытам и сексуальным приключениям, отдает чужим мужчинам. Шли семидесятые. В Италии была неспокойная политическая ситуация. Толпы с красными флагами ходили и кричали и пели знаменитое «Бандьеро росса», и ветер сдувал флаги. Зима с 1974 на 1975 год была холодная и ярко-солнечная. Мы, эмигрантская пара, голодали, мяса не ели всю зиму, только картошка и овощи и вонючее, самое дешевое оливковое масло. И много секса в холодной комнате, пропахшей керосином от керосинового обогревателя. Тонны секса, и вела нас Сильвия Кристель, – Эммануэль.
Каждый раз, когда я слышу мелодию из этого фильма, она разрывает мое сердце. То была эпоха молодости современного мира. Еще бродили по улицам европейских городов живописными толпами «дети цветов» – хиппи. И конечно же, немедленно ставшая культовой лента «Эммануэль» открыла, откупорила массовую сексуальную революцию в доселе вполне буржуазной Европе. Показала, как нужно чувствовать, как себя вести, установила моду, нормы поведения и нормы чувственности. В мир вторгся радостный секс. В то время как и католическая церковь, и протестантская Европа, и ее литература и искусство веками проповедовала секс как греховный и непозволительный и наказуемый страданиями. А тут безнравственный, радостный и ликующий… AIDS появится только в восьмидесятые, в Америке, и целых шесть, семь или восемь лет мир будет наслаждаться и наслаждаться радостной чувственностью.
Мы голодали. Я очень хотел связаться с «красными бригадами» и пытался нащупать связи. Помню, отправился в Римский университет, на встречу с профессором Рипеллино. А на территории университета, оказалось, идет бой. Студенты атаковали полицию, полиция атаковала студентов, в зимнем воздухе между деревьями повисали облачка слезоточивого газа. Полиция и студенты преследовали друг друга, была и кровь на лицах и одежде. Все это привело меня в восторг. Рипеллино сравнил меня, когда я его нашел, с Маяковским, он был профессор русской литературы и снисходительно выслушал мою наивную просьбу познакомить меня с «красными бригадами».

Когда я уходил от него через все еще воняющий слезоточивым газом университет, то на стенах корпусов висели афиши с полуобнаженной Сильвией Кристель, сидящей в кресле, ножка в ботиночке отогнута, демонстрируя ее чулки и трусики, а небольшие грудки обнажены. В нашей прогорклой от керосина дыре я набросился на мою прекрасную копию Сильвии, мы кричали, а за дверью нервно бродили абиссинцы, рабочие консервного завода, только что потерявшие работу.

Мир был молод тридцать восемь лет тому назад. Молод, неопытен и оттого счастлив. Будет ли он когда-либо еще таким радостным? Прощай, Сильвия Кристель! И спасибо!