© Raheb Homavandi / Reuters
До очередных выборов иранского президента осталось всего несколько месяцев, так что начала политического кризиса придется еще немного подождать. А вот экономический кризис у нас в Иране уже вовсю развернулся: быстро падает стоимость национальной валюты, инфляция на подъеме, останавливается производство и растет безработица. Виной тому не столько жесткие международные санкции, сколько непродуманная экономическая политика правительства. Неудивительно, что недавно иранский парламент попытался остановить самую главную и одновременно самую неудачную экономическую реформу президента Ахмадинежада. Депутаты проголосовали против второго этапа местного аналога монетизации льгот: замены государственных субсидий на основные продукты питания, бензин и коммуналку денежными выплатами населению.
Царство неизменных цен
После исламской революции субсидии стали неотъемлемой частью иранской экономики. Впервые субсидировать цены на основные продукты питания (молоко, хлеб, рис, масло), бензин, газ, электричество, лекарства и многое другое правительство начало в годы острого дефицита – во время ирано-иракской войны 1980–1988-го. Тогда это позволило иранцам пережить самые сложные времена: и войну, и последовавшее за ней восстановление страны. Потом иранская экономика постепенно набирала обороты, но в области субсидий ничего не менялось. Опасаясь политических и экономических последствий подобной реформы, правительство постоянно откладывало отмену задержавшихся в системе субсидий на потом.
Откладывали до тех пор, пока соотношение цен на внутреннем рынке не стало совсем аномальным. К 2006 году литр бензина в Иране стоил дешевле литра минеральной воды (около 8 центов). Неудивительно, что Иран превратился во второго крупнейшего потребителя бензина в мире после США. При этом сам Иран не способен производить бензин в достаточном количестве. Экспортируя сырую нефть, страна тратит куда большие деньги на импорт нефтепродуктов, потому что ее собственные нефтеперерабатывающие заводы давно нуждаются в кардинальном обновлении, да и новые пора бы строить десятками.
С каждым годом субсидии съедали все больше денег из бюджета: по оценкам правительства Ирана, к 2010 году их сумма оставляла от $70 млрд до $100 млрд ежегодно, на бензин из них уходило $45 млрд. Ведь цена на бензин, как и на многие другие субсидируемые продукты, оставалась фиксированной и никак не была связана с мировой, поэтому растущую разницу по-прежнему приходилось покрывать бюджетными средствами.
Впервые об отмене субсидий заговорил президент Хатами еще в девяностые, справедливо указав, что субсидии загоняют страну в тупик. Предложенная им программа была рассчитана на многолетний и постепенный отказ от государственных выплат. Но его предложение встретило яростное сопротивление в парламенте. Документ всякий раз возвращался назад с массой поправок и доработок, которые фактически сводили на нет эффект предлагавшейся реформы. Духовный лидер Ирана Хаменеи тоже не поддержал Хатами в этом вопросе. В итоге реформу опять отложили.
Шоковая терапия от Ахмадинежада
Следующий за Хатами президент Махмуд Ахмадинежад к болезненному вопросу о субсидиях вернулся очень быстро. В первые годы его президентства это выражалось скорее в громких речах, лозунгах и массе планов, так и оставшихся на бумаге. Но президент-популист знал, что делал: занявшись подготовкой общественного мнения, он сумел обратить крайне жесткий и неприятный вопрос в свою пользу. Еще во время первой предвыборной кампании в 2005 году Ахмадинежад обещал «положить причитающуюся долю от нефти на стол каждого иранца». Именно призывы к социальной справедливости и привели его к власти. Эту козырную карту Ахмадинежад использует и сейчас.
Государственные субсидии в Иране всегда выплачивались напрямую производителям, чтобы те имели возможность продавать товары или коммунальные услуги по сниженной цене. Таким образом государство обеспечивало низкие цены и для богача с тремя мерседесами, и для нищего крестьянина из далекой деревни. Но у крестьянина нет машины, чтобы заливать в нее бензин, и он не пользуется центральным газо- и водоснабжением (кое-где и электричества-то нет). Получается, что его долю забирает богач, который и так ни в чем не нуждается. Официальные правительственные данные гласили, что богатые иранцы от субсидий на бензин выигрывают в 12 раз больше, чем бедные. В целом 30% наиболее обеспеченных жителей страны используют 70% субсидий. Справедливо? Конечно, нет.
«Пора с этим покончить!» – заявил Ахмадинежад и предложил реформировать систему в самые короткие сроки, чтобы не рубить хвост по частям. «Шоковая терапия», которую в Иране официально принято называть «общенациональной хирургической операцией», может «принести боль и кровотечение, но эти страдания будут кратковременными, а польза несоизмеримо большей». На первом этапе предполагалось убрать 80% субсидий (Ахмадинежад настаивал, чтобы вообще все было сделано в один прием, но парламент его урезонил). От оставшихся субсидий предполагалось отказаться в течение 2–3 лет.
Сэкономленные на субсидиях средства решили направлять в особый фонд. 50% от собранных там денег отдадут населению в виде прямых выплат. Размер выплаты зависит от уровня дохода. К примеру, на каждого члена небогатой крестьянской семьи предполагалось ежемесячно выплачивать сумму, равную (по курсу 2010 года) $50. Для иранской сельской местности, где средняя зарплата на тот момент составляла $150–$200, это очень серьезные деньги. Кроме того, бедные сельские семьи, как правило, многодетны, а выплаты делаются на каждого члена семьи. Так что в глазах беднейших слоев населения «плохая» реформа внезапно превратилась в хорошую и подняла популярность Ахмадинежада.
Еще 30% из «фонда субсидий» должны были пойти на строительство новых нефтеперерабатывающих заводов и развитие инфраструктуры, энергосберегающие технологии и прочие полезные вещи. Оставшиеся 20% предполагалось использовать для компенсации возможной инфляции. Даже Ахмадинежад признавал, что инфляция из-за отмены субсидий неизбежна, но обещал, что она не превысит 20–30%. Члены парламента мрачно обещали 60%. И президент, и парламент ошибались: в итоге инфляция вышла за все возможные пределы.
Нельзя сказать, что иранские экономисты не предупреждали о том, что шоковая реформа может плохо закончиться. Об ожидаемой гиперинфляции говорили много и открыто. Специалисты предупреждали, что для столь серьезного вмешательства стране нужна внутренняя экономическая стабильность, а в условиях жестких международных санкций она невозможна. Ахмадинежад отмахнулся: «Что нам эти санкции? Просто скомканный листок бумаги!»
Правительственные эксперты приводили аргументы «за»: отказ от субсидий заставит людей экономить газ, воду и электричество, сделает Иран менее уязвимым для санкций. Реформа покончит с контрабандой бензина из страны, ущерб от которой составлял десятки миллиардов долларов в год: из-за его низкой стоимости за границу нелегально вывозилось до 17% потребляемого топлива. Повысится продуктивность и эффективность иранского производства, иранская экономика станет более конкурентоспособной, вырастет и экспорт нефти и газа (низкие цены внутри страны буквально душили иранские энергетические компании, не оставляя им средств на развитие), и доход на душу населения.
Иранцы приготовились к неизбежному. Тем более что все решения Ахмадинежада активно поддерживал аятолла Хаменеи, чье слово остается законом для большей части религиозного и малообразованного населения в сельской местности. В конце концов – если живые деньги дают прямо сегодня, зачем смотреть на то, что будет завтра?
Трудный отрыв от бумаги
В 2010 году парламент утвердил план «монетизации субсидий» (пока на 80%). Полностью «в режим свободного рынка» Иран должен был перейти в течение пяти лет. В 2010 году предполагался отказ от субсидий на топливо и коммунальные услуги, в 2011-м – на продовольственные и потребительские товары.
Первые сложности возникли уже на этапе выдачи денег населению. Несмотря на попытки правительства внимательно изучить финансовое положение иранцев, далеко не все горели желанием выдавать правдивые сведения о своих доходах. Первый вариант реформы предполагал, что «денежный эквивалент» субсидий получат решительно все, главное – вовремя подать заявление. Все и обратились, включая людей очень и очень небедных.
Выдать такое количество наличных 75-миллионному населению страны оказалось невозможным. Тогда были разработаны специальные правила – иранцев поделили на три «класса». Богатым выплаты не полагались, но государство не смогло ясно определить доход той или иной семьи, поэтому в класс «бедняков» или «середняков» попали почти все.
Дальше в игру вступила инфляция. Цены на бензин выросли в 4 раза, на дизель – в 9 раз, и случилось это чуть ли не в один день. Цена горючего потянула вверх цены на все остальное. Стоимость электричества выросла в 3 раза, воды – в 4 раза, цена на муку – в 12 раз. При этом даже «бедняки» ежемесячно получали от государства не более $40 на человека, а после недавнего обвала курса реала эта сумма составляет всего около $12.
Зарплаты иранцев при этом не росли. В отчете министерства нефти в 2011 году указывалось, что почти 30% иранских потребителей газа попросту не оплачивают свои счета. Сходная ситуация сложилась с электричеством. Платить людям нечем, оказалось, что своей «долей от нефти» они не в состоянии покрыть даже коммунальные услуги.
Сэкономленные деньги, предназначенные для поддержки предприятий, так и не были этим предприятиям переданы. Хотя далеко не все иранские производители имели возможность поднять свои цены в соответствии с общим ростом расценок на рынке. Те из них, кто входит в Организацию по защите потребителей (по сути дела – находятся внутри государственной системы, покинуть которую не могут), по-прежнему вынуждены продавать продукты по фиксированной цене, утвержденной государством. Для многих это означало торговать себе в убыток. Государство не дало обещанной помощи, но требовало продаж по цене в три-четыре раза ниже рыночной. Наиболее изобретательные предприниматели пошли по скользкой дорожке: начали заливать на 200 грамм меньше молока в литровые пакеты либо класть в пачку на треть меньше макарон.
Ситуация в тяжелой и нефтеперерабатывающей промышленности осталась без изменений. Новых нефтеперегонных комплексов как не было, так и нет. На вопросы парламента Ахмадинежад неизменно отвечает, что «деньги были переданы». А после произошедшего в последние 4 месяца обвала курса иранской валюты он объявил, что в неполучении средств заводами виноваты враги – прежде всего, конечно, страны Запада, наложившие санкции на Иран и поставившие страну в столь тяжелое положение.
Разорение предприятий и остановка заводов в результате реформы, заметный спад торговли с зарубежными странами в результате санкций – все это подрывает и без того шаткую экономику Ирана. По данным оппозиции, сейчас почти 60% частных предприятий Ирана либо прекратили свою деятельность, либо заметно сократили объемы производства. Растет безработица, участились забастовки в связи с невыплатой зарплат. А значит, растет и недовольство политикой Ахмадинежада даже среди традиционно лояльного к нему населения провинций.
Нет второму этапу
В целом иранцы понимали, что рано или поздно придется отказаться от субсидий и перейти к свободному рынку. И в провале правильной по сути реформы винят прежде всего президента. Реформу не подготовили как следует, отнятые у населения деньги растворились в воздухе. Перед началом «хирургической операции» следовало как минимум подлатать отношения с внешним миром. Последствия реформы оказались такими тяжелыми главным образом из-за новых международных санкций. А ведь лишнего давления Запада можно было бы избежать, если бы Ахмадинежад регулярно не выступал с резкими высказываниями и попытался создать хотя бы иллюзию диалога.
Но Ахмадинежада ничто не смущает. В прошлом месяце он в очередной раз обратился к парламенту с требованием перейти ко второму этапу реформы. Изначально предполагалось сделать это уже в октябре 2012 года, но из-за международных санкций и девальвации пришлось отложить. Сейчас иранский парламент опять ответил жестким «нет».
Так смело отказать Ахмадинежаду и его покровителю аятолле Хаменеи иранские депутаты сейчас готовы, потому что через несколько месяцев в стране пройдут президентские выборы, на которых у Ахмадинежада не будет права баллотироваться на третий срок подряд. Если второй этап реформы будет одобрен до выборов, то Ахмадинежад сможет увеличить выплаты населению (он уже пообещал платить иранцам в 5 раз больше), что немедленно повысит его популярность и поможет избрать президентом его ближайшего соратника Эсфандияра Рахим-Машаи. А если все останется как есть, то победить команде Ахмадинежада будет очень трудно, потому что на этот раз против него выступит не только молодежь в крупных городах, но и резко обедневшая из-за отмены субсидий провинция.
