Gay unfriendly. Бизнес, терпимый к геям, меняет ориентацию

Закон о «пропаганде гомосексуализма» принят только в первом чтении, а владельцы гей-баров уже на всякий случай меняют формат своих заведений. Популярный московский клуб BarryBar, не испытывавший проблем с посетителями, избавляется от команды организаторов вечеринок, чтобы публика стала более «традиционной». В Санкт-Петербурге, где аналогичный закон уже действует, хозяева первого в России магазина для ЛГБТ уже вынуждены оправдываться перед органами правопорядка, что они не призывают несовершеннолетних менять ориентацию. Парадокс в том, что завинчивание гаек только на руку владельцам тематических заведений – геи и лесбиянки вынуждены будут снова уходить в подполье.

Московскому танцевальному заведению BarryBar недавно исполнился год и, несмотря на высокую посещаемость – в ночь с субботы на воскресенье в подвальчик на Охотном Ряду успевали заглянуть до четырехсот человек, – владельцы решили распрощаться с командой, которая сделала его популярным местом, и изменить формат клуба в надежде на «другие гостевые потоки».

Мальчик в платье девочки, зато с деньгами

Перестали нравиться посетители: дизайнеры, художники, фотографы, пиарщики, художники, музыканты и журналисты – весьма платежеспособная публика, но есть нюанс – многие из них гомосексуалы. «Владельцы Barry видят формат бара более традиционным, а публику – более брутальной. В частности, ими неоднократно высказывались претензии насчет того, что среди гостей есть геи, и предположения, что исключительно гетеросексуальная аудитория принесла бы заведению больший доход», – рассказывала управляющая Динара Афлятунова изданию TimeOut. В феврале, как раз в те дни, когда Госдума обсуждала антигейский закон, она уволилась, а за ней ушла вся ее команда – официанты, диджеи, фейс-контроль.

Надо признать, атмосферу в BarryBar не назовешь пуританской, и человек, с подозрением относящийся к геям, почувствовал бы себя там не в своей тарелке. Один из посетителей BarryBar Андрей описывает атмосферу клуба так: «Под хорошую музыку танцуют ухоженные мужчины и некоторое количество девушек. Мужчины открыто целуются и обнимаются, но, в отличие от некоторых мест, это не переходит в публичные ласки. Со мной один мужик средних лет начал флиртовать, но, узнав, что я здесь с девушкой, сразу отступил. Фриков заметно не было, разве только один мальчик в платье. Большая часть публики – настоящие «еврогеи». В общем, место нам показалось очень приятным, хотя гомофобам там будет не по себе, конечно».

BarryBar был вторым после «Счастья» московским проектом ресторанной группы Global Point Family – им принадлежат петербургские заведения «Счастье», «22.13», Barbaresco и SohoLounge. Спустя год после открытия владелец бара не стал продлевать контракт с GPF, а нанял другую управляющую компанию, чтобы та привела своих сотрудников и свою аудиторию. Slon несколько дней пытался получить комментарий у группы, но безуспешно. Бывший менеджер рассказывает, что еще прошлой весной были попытки выгнать из клуба привычную публику и устроить вечеринку формата luxury, но сразу стало понятно, что BarryBar для этого не подходит. Несколько раз Динару просили что-то сделать с публикой, но она каждый раз убеждала хозяев, что геи – это выгодно. Диджей Виталий Козак, организатор гей-френдли-вечеринок Love Boat в клубе «Солянка», подтверждает: «Это очень выгодный бизнес, ведь геи – это категория населения, которая любит жизнь. Они не так озабочены семьями, у них нет расходов на детей, и все зарабатываемые деньги тратятся на удовольствия».

Новый арт-директор BarryBar Владимир Старок не спорит. «Я прожил большую часть жизни в Европе, свой первый клуб открыл в Израиле, последний – в Лондоне, и я уверен: если нет геев – нет хороших клубов», – говорит он. Но в BarryBar геев было слишком много. «Да никто не против, – добавляет Старок, – но когда они начинают целоваться, когда диджей раздевается на пульте, танцует с другими молодыми парнями, это неправильно. Мы живем в гетеросексуальном мире, и мы хотим клуб для всех. Наши инвесторы – люди старого поколения, они не хотели разгонять эту публику, но то, что мальчики трахаются в туалете, им не понравилось».

Дело не в гомофобии, а в экономике, говорит Старок, бар приносил мало денег: «Управляющая компания, представителем которой была Динара, не выполнила обязательств перед нашими инвесторами: определенные выручки не были достигнуты». Но эта причина выглядит странно, и новый арт-директор тут же признается: в минувшие выходные выручка бара составила на 30–40% меньше, чем при Афлятуновой.

А вот тут можно и поспорить, говорят представители старой команды. По словам Динары, за год ее работы BarryBar вышел на самоокупаемость, тогда как для ресторанного бизнеса среднее время выхода на самоокупаемость – три года. «Тенденции были таковы, что он должен был начать приносить прибыль. Время покажет, каких финансовых высот достигнет BarryBar теперь». О возможности переформатировать BarryBar Динара высказывается крайне скептично. «Есть заведения, куда приходят состоятельные мужчины в возрасте и пьют шампанское». Эту нишу в Москве прочно занимает Ginza, уверена она. Сделать подобное в BarryBar невозможно: это полуподвальное помещение, где на ночь убирают стулья и столы, чтобы публика могла танцевать – по 10 человек на квадратный метр, а взрослым богатым мужчинам некомфортно, когда к ним приближаются меньше чем на метр.

Кое-кто из старой публики в минувшую субботу по привычке зашел в старое заведение и ощутил смену формата на себе: новые фейс-контрольщики просто вывели из заведения нескольких молодых людей, танцевавших друг с другом медленные танцы. Но с законом о «гей-пропаганде» это никак не связано, на всякий случай уточняет Старок.

У теперешнего фейс-контроля сложная задача – стать gay unfriendly, то есть предстоит не просто отбирать на входе модную и красивую публику, но еще и с ходу определять их сексуальную ориентацию. А сейчас это сделать непросто. «Более брутальных ребят сейчас нигде не найдешь – гей-публика неотличима от остальных», – говорит бывший работник фейс-контроля BarryBar Анатолий Козырев. При нем у секьюрити было единственное указание – не пускать людей в состоянии алкогольного или наркотического опьянения, а также несовершеннолетних.

Именно поэтому, говорит он, клубы, ориентированные исключительно на геев, не пострадают от закона о гей-пропаганде – туда закрыт вход детям, потенциальным жертвам «пропаганды», по мнению депутатов. В другой ситуации окажутся заведения, объявившие себя гей-френдли, то есть рассчитывающие на смешанный поток посетителей.

Гей-френдли – это значит риски

Основатели BarryBar после всей шумихи слово «гей» произносят не очень охотно. На вопрос, как вышло, что клуб стал популярным у геев, Афлятунова пожимает плечами: «Черт возьми, не знаю!» Первыми посетителями были ее друзья и друзья друзей – а это люди из мира моды. «Мы не были гей-френдли-местом, мы были просто “френдли”», – говорит экс-управляющая. Таких мест в Москве достаточно, среди них «Солянка» и «Симачев». Если десять лет назад геи и лесбиянки знакомились в клубах «для своих» – этаких гетто, где по замыслу противников однополых связей должны тихо собираться «содомиты», чтобы не заражать остальных, то сейчас появились смешанные заведения и границы стерлись. Рестораны и клубы, где рады всем, вероятно, сыграли гораздо большую роль в борьбе с гомофобией, чем ежегодные попытки активистов устроить гей-парад.

Москвич Эдуард Мишин, главный редактор журналов Gay.ru и «Квир» и владелец единственной в России сети гей-магазинов «Индиго», рассказал, что в Петербурге, где «пропаганда гомосексуализма» с прошлого года под запретом, в его магазин уже приходят с проверками. «На нас пожаловались какие-то люди – посчитали, что мы пропагандируем гомосексуализм, и сообщили в полицию. Полиция попросила объяснительную. Не знаю, чем все это закончится, но неприятно», – говорит он. Правда, добавляет он, на магазин жаловались в разные инстанции с тех самых пор, как он открылся, но закона не существовало, поэтому проверки оканчивались ничем.

Если закон о «гей-пропаганде» будет принят в нынешней редакции, гей-заведения не закроются, уверен Мишин: «У нас нет никакой пропаганды, а нейтральная информация о гомосексуальности пропагандой не считается – это мы объясняем полиции». «Индиго» не торгует интим-товарами – там продаются книги, фильмы и одежда. Но пометку «18+» на своем сайте они ставят. У парламентариев еще есть время ужесточить закон. «Депутат Мизулина хочет внести поправки, говорящие о том, чтобы вообще запретить любые сайты, на которых упоминается гомосексуальность, чтобы, цитирую, «улучшить демографическую ситуацию в стране». Если она добьется своего, наш магазин закроют», – уверен Мишин.

Петербургский адвокат Аркадий Чаплыгин до 2009 года владел гей-клубом в Санкт-Петербурге. «На мой взгляд, заведениям, в которых существует возрастной контроль на входе, беспокоиться не о чем, хотя никто не застрахует их от доноса милоновцев, что в помещении присутствуют несовершеннолетние – в этом случае будут проверки». Из его речи складывается впечатление, что милоновцы в Петербурге как развод мостов – нечто неизбежное, вроде стихийного явления, которое бизнесмены должны учитывать, планируя риски. Гей-френдли – это все-таки риск, говорит Чаплыгин и вспоминает, как полтора года назад, когда гомосексуалов не обсуждали на государственном уровне, в гей-клуб «Голубая устрица» пришли нетрезвые полицейские в штатском, предъявили корочки и избили посетителей.

Не закроют, но все равно неприятно

Гей-клубы закрываться не будут, полагает Чаплыгин, потому что они приносят деньги в бюджет и в карман отдельным чиновникам. Но с другой стороны, уже есть четко очерченная линия партии, которая гласит: геи – это плохо. «Когда у меня было кафе, где каждый вечер проходило шоу трансвеститов, а на стенах висели плакаты с целующимися мальчиками, чиновники районных служб, а иногда и городского уровня, часто заходили ко мне, мы с ними обедали, разговаривали за жизнь. Большинство из них гетеросексуальны, имеют семьи, но не испытывают никакого неприятия к геям». Сейчас они поставлены в непростую ситуацию, когда, с одной стороны, есть неплохой доход, с другой – линия партии, и что они выберут, предсказать трудно», – говорит предприниматель. Раз есть сомнения чиновников, значит, есть и риски. А раз так, то их надо минимизировать.

О том, что компания рада ЛГБТ-клиентам, обычно не говорится напрямую: либо на эмблеме есть радуга (хотя по истории с «Веселым молочником» мы помним, что это не показатель), либо сайт окрашен в радужные тона, либо вывешены фотографии однополых пар в обнимку. На сайте турагентства «Для своих» не сказано ни слова, о том, кто – «свои», но на эмблеме радужный цветок. Сайт салона красоты «Стильные люди» имеет пометку gay friendly, но такая прямолинейность скорее исключение, чем правило. «Работодатель может заявить, что его компания гей-френдли, но он руководствуется при этом не гуманитарными соображениями, а экономическими. Тут все зависит от сферы бизнеса. Так, есть стереотип, что лучший парикмахер – это мужчина-гей. А, например, в грузоперевозках это выглядело бы нелепо», – рассуждает Чаплыгин.

Новый закон не позволит закрывать гей-клубы – резервации, где ЛГБТ варятся в собственном соку, никому не мешают. Но он позволит проводить проверки на концертах, фестивалях, кинопоказах, где так или иначе затрагивается тема гомосексуальности. «Владельцам тематических мест, вообще говоря, выгодно, чтобы ЛГБТ были стигматизированы, ибо в толерантном обществе ЛГБТ нет нужды посещать специальные заведения, чтобы чувствовать себя свободно и комфортно», – говорит Сергей Илупин, ЛГБТ-активист. Концепция «ЛГБТ-френдли» – это прикрытый цинизм, утверждает активист: ведь никто не вывешивает на заведении табличку: «Мы рады даже толстым и лысым, не будем смеяться и показывать пальцем». А радужные флажки на входе – это примерно то же самое.

Формально законопроект о запрете гомосексуализма в отношении несовершеннолетних не касается заведений, где можно встретить геев, это всего лишь один из тысяч законопроектов, пока еще лежащий на полке в Госдуме, но сигнал в общество уже послан, и многие, получив его, уже приняли к сведению и начали действовать.