Глава кировского суда: «Я с уважением отношусь к Навальному»

Председатель Ленинского районного суда Кирова, который будет судить Алексея Навального, Константин Зайцев охотно согласился на интервью, прикрывая таким образом своего заместителя Сергея Блинова. В среду Блинов начнет рассмотрение «дела Алексея Навального» о принуждении к растрате средств госпредприятия «Кировлес», и ему предстоит стать одним из известных судей в России на ближайшие несколько лет.

Константин Зайцев рассказал Slon, почему на процесс Навального был назначен судья, до того шесть лет работавший в сельском суде Кировской области, и какие шансы у оппозиционера на оправдание в суде, где за последние два года был вынесен лишь один оправдательный приговор, отмененный впоследствии вышестоящей инстанцией.

– Думаю, не следует уточнять, из-за какого процесса я у вас беру интервью. Наверняка такого ажиотажа вокруг вашего суда никогда не было и вряд ли будет.

– Конечно, в сравнении, так скажем, с обычными делами такого интереса к нашим скромным персонам не было. В любом случае – приходится переживать из-за излишнего внимания, к которому, по большому счету, нет и не может быть иммунитета. Это, естественно, вызывает определенную тревогу само по себе. Нам не хватает навыков взаимодействия со средствами массовой информации, поэтому когда мы что-то говорим или что-то делаем, оно, так сказать, может быть использовано против нас.

– Тогда ответьте на cтоль волнующий общественность вопрос: как решалось, кому достанется «дело Навального»? Говорят, никто из ваших судей не хотел за него браться.

– Здесь сразу нужно оговориться. Потому что уже пошла информация по поводу того, что судья Сергей Блинов, который будет работать по «делу Навального», был назначен в наш суд именно для того, чтобы рассмотреть это дело. И я вам скажу, что это по-своему удачный вымысел, но это вымысел. Потому что этот судья был назначен к нам значительно раньше, чем мы узнали, что данное дело будет у нас в производстве. Тогда мы не были в курсе, что оно доподлинно будет у нас. Мы знали о существовании самого уголовного дела против Навального, когда в июле прошлого года были движения, связанные с предъявлением ему обвинения. Но это дело и назначение Блинова вообще не связаны.

– Хорошо, но почему дело досталось именно ему?

– В принципе, распределение дел происходит исходя из определенных потребностей. Мы не можем сделать, таким образом, так, чтоб один судья, грубо говоря, сидел и обоими веслами махал, а другой в это время курил. Соответственно, стараемся нагрузку уравновешивать. Иначе один может не справляться, а другой будет отдыхать, но силы надо использовать так, чтобы работа шла своим чередом. К тому же мы смотрим, по силам ли тому или иному судье рассмотреть то или иное дело. С учетом ли специализации, опыта, каких-то личностных качеств. Стараемся прогнозировать возможность конфликта интересов: может быть, допустим, если есть какой-то спор, а судья – сам бывший сотрудник какого-то ведомства (определенным образом касающегося дела. – Slon), то в рамках этого дела лучше, конечно же, этого судью убрать. Другой вопрос, что все практикующие юристы у нас так или иначе связаны с какими-то ведомствами в прошлом. Нас всего девять человек, из этих девяти надо было выбрать на «дело Навального» одного. Посмотрели, посмотрели: этот занят, этот занят. Оставалось взять либо мне в производство, либо отдать Сергею Владимировичу Блинову.

– Почему тогда себе не взяли?

– В таком случае всю остальную работу надо было бы просто-напросто закрыть, а этого не получается в силу определенных обстоятельств. Кроме того, вы поймите правильно, если это дело взять председателю, то тут же появилась бы такая трактовка СМИ: выбрали того судью, на которого легче всего надавить по вертикали. Потому что он в большей степени, чем все остальные, зависит от своих руководителей.

– И СМИ оказались бы в этом случае правы?

– Я говорю только о возможной трактовке, а не о том, что на самом деле так есть. Такая трактовка, если бы я взял дело, была бы, безусловно, дана. Ну и, честно сказать, я не особо люблю сами по себе экономические дела. Я в основном специализируюсь на рассмотрении дел в отношении несовершеннолетних.

– А правда, что только из-за «дела Навального» вы начали ремонт суда?

– Эти сообщения – тоже один из показателей давления. Конечно, никому не захочется краснеть, когда вы приедете и скажете, что, дескать, мы начали ремонт здания суда ради Навального. Ну, понимаете, если уж быть честным: мы все время что-то ремонтируем, что-то делаем, что-то покупаем. У нас поломалось крыльцо, мы давным-давно планировали его отремонтировать, просто ждали, пока снег здесь растает. Вот отремонтировали, и СМИ тут же написали, видите: это из-за Навального. А я просто участвую в организации условий, чтобы этот процесс был проведен так, чтобы нам потом не сказали: ну, понятно, деревня деревней, ничего не умеют, ничего не знают. А нам хочется, чтобы о нашей судебной системе создалось по возможности лучшее впечатление, чем зачастую оно бывает.

– Вы хотите сказать, что процесс над Навальным очень важен для репутации вашего суда?

– Да, безусловно. Важен.

– В таком случае вы наверняка будете давать советы судье Блинову, чтобы процесс не пошел как-то неверно?

– Иногда советы судей как профессионалов друг другу воспринимают как попытку одного воздействовать на другого. Но это просто процесс обсуждения, не более. Вот сейчас был вопрос с предварительным слушанием у Навального: проводить или нет. Сергей Владимирович решил не проводить, и я с ним согласен, поскольку было заявлено немотивированное ходатайство. Сотрудники суда могут друг с другом советоваться: находятся в двух соседних кабинетах, один подошел, спросил: «Как ты считаешь?» Другой высказал свое мнение. Но какое решение принимать, все равно придется выбирать самому судье по делу.

– Да, но если процесс репутационно важен, а вы не были бы согласны с решением не проводить предварительные слушания, то подошли бы к Блинову со словами: «Сергей Владимирович, тут вот какое дело»?

– Нет, в этом просто нет потребности. Сергей Владимирович достаточно профессиональный юрист: у него хорошие теоретические знания, острый ум, хорошая память.

– Многие сравнивают этот процесс со вторым «делом ЮКОСа» – вы следили за этим процессом? Помните, как пресса освещала работу судьи Данилкина?

– От прессы доставалось не только ему, но еще и очень многим судьям, вне зависимости от дел, которые они рассматривали. Я знаю, каким образом создается информационный повод, чтобы в его рамках кого-то уничтожить или возвысить. По всей России огромное количество судей, которые попадают под такое давление, но это данность.

– Быть может, это справедливо? Просто потому, что, допустим, суды действительно работают плохо?

– Да, ну почему бы и нет. Тут как судья может ошибиться, так и общественное мнение может ошибиться. В этой ситуации ни у кого из них нет индульгенции на истину.

– В таком случае как бы вы объяснили общественному мнению, что у судьи Блинова всего в жизни состоялось 135 процессов, но ни по одному из них он не вынес оправдательного приговора? Это теоретически даже как-то не слишком вероятно.

– Если вы возьмете статистику, которую представляет Верховный суд, то увидите количество оправдательных приговоров, которые выносятся в нашей стране: всего их меньше одного процента. Но система работает таким образом, что в суд, как правило, не попадают дела, которые могут выйти с оправдательным приговором. Система их фильтрует, они отсеиваются на ранних стадиях, когда ведется следствие.

– Возникает вопрос, зачем тогда нужен суд, если следователи и так разберутся и посадят всех, кого надо?

– Вы понимаете, суд и создает условия, чтобы отфильтровать дела. Естественно, у каждой системы есть изъяны. И действительно, я не скрою от вас, вынести оправдательный приговор по сравнению с обвинительным приговором, по статистике, сложнее в семь раз. При этом к оправдательному приговору, как правило, и времени, и сил, и средств судья затрачивает значительно больше. Ваш покорный слуга тоже за свою жизнь не вынес ни одного оправдательного приговора. Большая часть судей, которые со мной работают, не вынесли ни одного оправдательного приговора. Ни одного… Хотя нет, я соврал! У меня был один оправдательный приговор. Но и тот, правда, был отменен вышестоящей инстанцией.

(Со мной на интервью находится корреспондент британской газеты The Guardian Мириам Элдер, которая до этого только молча делала пометки в блокноте. Она задает следующий вопрос.)

Элдер:

– Просто философский вопрос. В моей стране это суд должен решать, виновен человек или не виновен. Какая тогда роль у суда в России, если он только дает обвинительные заключения?

– Точно такая же. Но у нас прокурор ни за что не пойдет на рассмотрение дела, когда орган предварительного расследования, не получив достаточной совокупности доказательств, передает дело дальше. В отличие от англо-саксонских вариантов, когда особо ретивый прокурор будет все равно стараться доказать, например, что какой-то общественно-политический деятель заслуживает признания его виновным. Наш обвинитель на такой риск не пойдет, и это дело, скорее всего, будет прекращено на стадии предварительного расследования. У нас отбраковывается очень большое количество дел до того, как они в суд пришли. А вынесение судьей оправдательных приговоров абсолютно не свидетельствует о том, что он не может их вновь выносить. У нас ведь все равно есть такие приговоры.

– Звучит не очень оптимистично.

– Да вот у нас, пожалуйста, в прошлом году тоже был такой вердикт: и человека оправдали. Хотя его тоже потом отменили, на дополнительное рассмотрение отправили. Так что единственное, что я хотел бы сказать всем, кто ко мне обращается: надо всегда верить и надеяться на лучшее.

– Процесс над Навальным будет долгим?

– Наверное. За 2–3 недели спор не решится. Потому что присутствует большое количество людей, которых будут допрашивать. Если мы будем допрашивать господина (экс-директора «Кировлеса» и главного свидетеля обвинения. – Slon) Опалева, это не один день займет. И то, что Навальный сам адвокат, должно быть интересно. Скажем, Алексей… забыл, как по отчеству. Анатольевич? Ну так вот, Алексей Анатольевич – человек, надо думать, весьма словоохотливый, наверняка будет много говорить.

– А как вы относитесь к самому Навальному?

– С уважением. Он заслуживает уважения просто тем, что стал известен. Хотел бы я быть похожим на него и встать под его знамена? – совсем другой вопрос. Что он, что Владимир Вольфович Жириновский, что Борис Березовский – они заслуживают уважения тем, что они стали фигурами, о которых говорят, рассуждают. Вот сегодня писали интересные заметки о том, что судья на процессе Навального будет вынужден играть роль Понтия Пилата. И заметка написана в таком духе: мол, сами не уверены, знает ли судья, кто такой Понтий Пилат. Для меня в этой ситуации, по большому, счету ничего обидного нет. Просто это суждение человека относительно людей, которые занимают важные должности, а он считает, что это такие сатрапы, которым если что сказали, а им обязательно скажут, и они побежали сказанное исполнять. Но, понимаете, даже если приговор будет оправдательным, мнения общества о системе он тоже в одночасье не изменит.

– А кто формирует ваше гражданское мнение? Какие СМИ читаете?

– Ну вот «Новую газету». «Эхо Москвы» раньше слушал, но мне немножко не нравится общая риторика «все плохо», она меня угнетает.

– И раз уж возникло сравнение нашей судебной системы с Понтием Пилатом, скажите, вы сочувствуете Пилату? Если не библейскому, то хотя бы булгаковскому, которому пришлось приговорить Иешуа Га-Ноцри?

– Как ни парадоксально – нет, не сочувствую. По большому счету – это человек, который не мог поступить по-другому в этой ситуации. Человеку выпало принять такое решение.

(Когда интервью заканчивается, у председателя Зайцева звонит телефон. В качестве рингтона установлена песня «The House of the Rising Sun», которая, по самой распространенной версии, написана о тюрьме в Новом Орлеане.)