Фото: Choi Bu-Seok / Reuters
Сейчас в это трудно поверить, но когда-то один из крупнейших и самых передовых промышленных концернов мира торговал продовольствием. Все начиналось с поставок рисовой муки, к которой впоследствии добавились сахар и рыба. Основатель Samsung Ли Бен Чхоль был необычайно предприимчивым человеком. Но он едва ли бы смог превратить свою компанию в глобального производителя электроники без активной господдержки, принявшей формы чеболизации, и иностранного плеча.

Новой идеей Samsung стало производство товаров народного потребления длительного пользования, как их называли в СССР: телевизоров, радиоприемников и прочей бытовой техники. Основатель компании создал СП с японской Sanyo. И вскоре с конвейера начала выходить продукция, мало отличавшаяся от собственной линейки Sanyo, но уже с местным лейблом – Samsung. Так, благодаря СП, постепенно оформилось ключевое подразделение группы – Samsung Electronics.

Однако прежде чем стать лидером глобальной индустрии, корейский партнер долгое время занимался, по сути, двумя вещами – копировал и учился. Развитие происходило в соответствии с популярной концепцией learning-by-doing: совершенствуйся, повторяя одни и же действия, и не злоупотребляй нововведениями – или, как принято говорить в современной России, инновациями.

Итак, Samsung преуспел в заимствовании, но не поставил на этом точку. Что было дальше? Встал вопрос, как достичь иного состояния, при котором компания могла бы не только использовать чужое, но и генерировать свое. Как сократить зависимость от импорта, включая импорт технологий, и начать экспортировать?

Ответ был по-своему прост: привлекать мозги ученых, инженеров, технологов – если нужно, со всего света!

Как на деле воплощается этот замысел, я лично наблюдал в ходе недавнего посещения одного из R&D-центров корпорации. Это было крупное градообразующее предприятие: рядом с деловой зоной располагался населенный пункт с многотысячным населением. Я обнаружил целый квартал русских инженеров и ученых, работающих по долгосрочным контрактам и живущих там со своими семьями. Кстати, наших специалистов корейцы высоко ценят за креативность, тот же ТРИЗ (теория решения изобретательских задач), к примеру, вызывает у них живейший интерес. Не сомневаюсь, что в таких городках созданы аналогичные сообщества американцев, немцев, французов – словом, граждан стран с более высоким уровнем научно-технической мысли и интеллектуального развития.

В мире корейцы смогли завоевать репутацию креативной нации, демонстрируя яркие глобальные решения в сфере технологий и дизайна. Но этого бы никогда не случилось без двух принципиальных вещей: желания учиться любой ценой и наличия ясных приоритетов в промышленной политике. К сожалению, это именно то, чего сегодня остро не хватает России, переживающей затяжной технологический упадок.

Связь поколений нарушена. Специалистам старой школы, скажем, в машиностроении и других отраслях с высокой добавленной стоимостью в массе своей не удалось передать знания и опыт молодежи. Обрабатывающая промышленность испытывает хронический инвестиционный и, как следствие, кадровый голод. Так почему не привлекать иностранных специалистов в наиболее значимые, наукоемкие сектора национальной экономики? Может, пора честно признаться себе в том, что единственный реальный шанс вывести страну из сырьевого тупика – это начать копировать и учиться.

Да, идея подобного развития не слишком оригинальна, но важнее другое – она работает. Более того, наши с вами предки двигались в том же направлении.

Еще аспирантом я внимательно изучал опыт развития промышленности Российской империи. Свыше 80% вложений в электротехническую, нефтяную, угольную промышленность, городской транспорт приходилась на немцев, англичан, бельгийцев, голландцев, шведов. На память сразу приходит история семьи Альфреда Нобеля, а ведь подобных историй было полно. В России не ощущалось недостатка в иностранцах – как с деньгами, так и с и идеями научно-технического прогресса.

Допускаю, что наша собственная история нас никогда ничему не учит. Так, может, пример современной международной компании, продукцией которой пользуются миллионы россиян, окажется более заразительным?