Единый государственный экзамен в последние годы напоминает старый черно-белый мультфильм о Попае-моряке: сперва в доме начинает капать одна труба; когда дырочку затыкают, лопается другая труба, когда пытаются перекрыть ее – начинает хлестать отовсюду. В прошлые годы можно было говорить о том, что утечки ЕГЭ локализованы в определенных регионах, но в 2013 году, насколько можно судить по сообщениям в открытой печати, прорвало везде.
Нет, про аморальность списывания и ненужность ЕГЭ я речь заводить не собираюсь. Есть вопрос сложнее и важнее: где рвется, почему рвется и как сделать так, чтоб не рвалось и глобально и локально.
У информационной системы есть понятие «уязвимости». Это такие ее свойства, которые позволяют «атакующему» систему заставить систему выполнять незапланированную для нее функцию. Например, отправить информацию тому, кому она не предназначена, или исказить ее. В этом году я с группой специалистов из МФТИ стал разбирать по элементам ЕГЭ именно с точки зрения теории компьютерных систем. Мы решали задачу как хакеры: если бы нам нужно было взломать систему, как бы мы это сделали и что бы могло нас удержать? Выяснились интересные вещи: в общей сложности в ЕГЭ как системе не одна, а восемь масштабных уязвимостей – и две глобальные, на уровне самой архитектуры.
Уязвимости есть на всех трех уровнях ЕГЭ: федеральном, региональном и местном. Одним из уровней в Министерстве образования России считают электронную почту, но и помимо этого есть много способов добраться до материалов. В Федеральном институте педагогических измерений, где идет разработка и макетирование буклетов и вопросно-ответных листов (на профжаргоне – КИМ, контрольно-измерительные материалы), изготавливают варианты ЕГЭ. Их уже на уровне дизайна намного меньше, чем могло бы быть, – от 4–5 на регион по истории до 30–35 на регион по русскому и математике. Это не вина ФИПИ – число вариантов сдерживается бумажным форматом ЕГЭ. По технологии варианты фасуют в пачки по 15 вариантов, и атакующему достаточно заполучить несколько пачек, чтобы узнать все или почти все варианты. В Федеральном центре тестирования (ФЦТ), организации-администраторе ЕГЭ, вокруг подготовленных и завершенных материалов ходит масса людей, способных и подглядеть, и скопировать их, от менеджмента и разработчиков до курьеров и уборщиц.
Мой персональный любимый баг – это право региональных центров обработки информации (РЦОИ – не компьютерный дата-центр, а административная единица, главная ЕГЭ-инстанция региона) заказывать КИМы в «необходимом» количестве для рассылки по региону и собирать назад заполненные, использованные и испорченные. Сам считаю, сам пересчитываю – если бы мне нужно было разжиться ЕГЭ, я бы искал их именно там. В РЦОИ КИМы находятся не так долго – от 3 до 1 дня перед проведением экзамена, но для утечки этого более чем достаточно, и очень многие утечки 2013 года совпали именно с этим временным окном. Уже после публикации доклада я получил анонимное сообщение, что именно так и уходят материалы в регионе, где проживает сообщивший. Храниться и перевозиться КИМы в регион и по региону должны со всеми предосторожностями и охраной. Но это на бумаге, а по факту их возят и личным, и общественным транспортом. Курьеры, по информации из групп «ВКонтакте», – главный источник сливов КИМов в соцсети.
Ну а что творится в ППЭ (пунктах проведения экзаменов, то есть в школах, где ЕГЭ сдается), и вовсе можно не пересказывать. «Шпоры», мобильные телефоны, учителя, решающие за учеников, полицейские, приносящие решенные задания, – и вплоть до пробитой стены в одном из спортзалов, где сдавался тест.
И наконец, в систему заложены глобальные противоречия. Во-первых, учителям назначают зарплату по итогам ЕГЭ их предметов и школ, муниципалитеты отчитываются за результаты ЕГЭ, губернаторы – тоже. Результаты ЕГЭ как коэффициент показателей эффективности (КПЭ) были предложены уже довольно давно Министерством регионального развития и одобрены президентскими указами. А если нам удастся устранить этот конфликт интересов, то второй конфликт интересов, глобальный, устранить куда труднее. ЕГЭ предназначен одновременно для проверки качества работы школ и поступления в вузы. Школы заинтересованы в лучших результатах. Вузам нужна селективность, то есть сильный абитуриент (или дети нужных людей). Но и те и другие входят в систему Министерства образования и науки РФ – и тот факт, что у них общий начальник, ничем не изменить.
Можно ли что-то всерьез изменить в этой системе? Можно, если мы начнем не с процедур, а со стимулов. Люди очень четко выстраивают свое поведение в соответствии со стимулами, даже если не могут их описать или осознать до конца. Люди вообще очень рациональные существа. Сейчас стимулы четко показывают: у всех, кроме разве что вузов, есть более основательные причины для жульничества, чем для соблюдения правил. На стороне честной сдачи и приема ЕГЭ только мораль и чувство долга, то есть эмоции, а что на стороне жульничества? Трезвый расчет, увы.
Приложим теорию игр к администраторам ЕГЭ. Допустим, вы губернатор. Вы знаете, что другие губернаторы, с чьими областями будут сравнивать результат вашей области по ЕГЭ (и за отставание накажут), могут смухлевать и, скорее всего, не попадутся. Что наиболее разумно сделать вам? Смухлевать первому. По этому принципу действуют и покупатели и продавцы на бирже, и спортсмены, принимающие допинг. И ЕГЭ не исключение. То же верно и для любого нижестоящего администратора, от главы облобраза до директора школы. А как выглядит ожидаемый исход этой игры для выпускника? На 816 тысяч сдающих – 416 тысяч бюджетных мест. Шанс на честное поступление – 51,02 процента. А шанс поступить обманом? С учетом шанса попасться – 99,98 процента. Когда все вокруг жульничают, быть честным – проигрышная стратегия. Словом, не следует поручать козлам стеречь капусту: в природе козлов сожрать капусту, едва вы отвернетесь, и не козлы виноваты, что капуста пропала.
Очень многие проблемы ЕГЭ вертятся вокруг бумажного вида КИМов. Перевод тестов на компьютерный прием легко решил бы проблемы и контроля за их распространением, и числа вариантов. Из базы в 1000 вопросов можно создать массу разных вариантов по 30 вопросов в каждом – больше, чем атомов во Вселенной. Но тут же возникнут другие проблемы: по сообщениям учителей-славистов, школьники, которые вполне грамотно пишут, начинают делать множество ошибок, когда садятся за клавиатуру. Тест должен проверять знание родного языка, а не навыков машинописи. Так что, видимо, переход на компьютерную сдачу – дело не скорое. К тому же это не решает проблему стимулов: и списать, и решить тест за экзаменующегося можно и с помощью компьютера.
Интересной мерой воздействия на стимулы была бы коллективная ответственность ППЭ: один уличенный в списывании – и весь пункт отправляется на пересдачу. В Польше такая система есть и работает как часы. Но в этом случае нас ждет волна ложных доносов: кто-то из школьников решит, что сдал неудачно, запаникует и решит устроить себе вторую попытку, кто-то решит сделать западло нелюбимым обидчикам-одноклассникам. Словом, новые стимулы возникнут, но только не те, что нам нужны.
Региональные утечки можно пресечь федерализацией экзамена. Скажем, в Китае в национальном школьном экзамене принимает участие Народно-освободительная армия Китая, а уж китайцы знают толк в экзаменах, там они сдаются едва ли не две с половиной тысячи лет. Но в России регионы, скорее всего, обидятся на такое недоверие, и неизвестно, кто серьезнее: без вины виноватые или те, где ЕГЭ превратился в предмет торговли. В Ингушетии пару лет назад министру образования попытались взорвать дом – так велика цена вопроса. Денег на федерализацию потребуется без меры, а людей – их и подавно неоткуда взять. Вряд ли все те, кто резко протестует в интернете, охотно пойдут надзирателями на тесты в далекие края, даже если им оплатят билет и охрану. Чай, как говорит русский народ, не о двух головах! В общем, и федерализация, скорее всего, невозможная и нежелательная мера.
Это приводит к мысли, что проблемность ЕГЭ – в буквах «Е» и «Г». Единый, то есть одновременно и выпускной и приемный. И контроль школ, и отбор в вузы на бюджетные места. Государственный, то есть и придуманный, и проводимый государством.
Как же можно радикально подсечь стимулы? Создав не один тест, а два. ЕГЭ – обязательный выпускной тест? Хорошо, пусть он им и остается. Но давайте введем еще один тест – для приема в вузы. Пусть его принимают независимые операторы, да не один, а несколько. И НКО, и саморегулируемая организация вузов, и частные фирмы, и даже государство, и по четыре-шесть раз в год. Пусть и ученики, и взрослые сдают его по желанию, когда захотят, в удобное для себя время. Любые жульничества сразу начнут проявляться пиками на графике, скачком корреляционных коэффициентов в данных, и шпионить за операторами не придется – они сами будут шпионить друг за другом и доносить на конкурентов. В США, Великобритании, Японии независимые операторы отлично принимают национальные приемные тесты много лет. Государство оставит себе только одну задачу – составлять требования к тестам.
А большое количество вопросов можно получить достаточно дешево. Очень многие учителя, методисты и профессора готовы совершенно безвозмездно, то есть даром, разрабатывать вопросы к тестам – если им такую возможность предложат. Краудсорсинг позволит очень быстро создать банки из тысяч, если не десятков тысяч вопросов и задач. И этот банк можно даже публиковать. Если у ученика хватит памяти выучить наизусть всю эту гору знания – аттестат ему можно выдать увереннее, чем иным нынешним отличникам, а я бы его и в элитный вуз взял: такая целеустремленность, память и трудоспособность суть важный элемент будущего успеха.
И разумеется, стоит побыстрее освободить региональные, местные и школьные власти от ответственности за средний балл и двоечников. В конце концов, сравнивать честных игроков и шулеров неверно. А кроме того, оценка – тоже личная информация, и предавать гласности даже средние баллы не так-то правильно.
Экзамен плох не тем, что экзамен. Стандартизованные тесты – отличный метод сопоставлять знания по гамбургскому счету, они используются во многих странах мира много лет, и опыт их применения богат. Альтернативой ЕГЭ в условиях России раньше были собственные приемные экзамены вузов, которые еще в советское время превратились в заповедник коррупции и обогащения всех, от ректоров и преподавателей до секретарей. ЕГЭ пока лишь вытеснил эту коррупцию на сторону школ. Но в отличие от старой системы, в ЕГЭ есть возможности для починки – хотя бы и ценой серьезного вмешательства.