Российская экономика подошла к пределу, когда увеличение экономического роста без реформ общественных институтов невозможно. Примерно таким был общий тон круглого стола «Экономический прорыв России: что нам мешает?», проведенного при участии Slon на конференции «Облигационный рынок России: Вызовы новой реальности». Мы размещаем презентации выступивших там экономистов – Константина Стырина из РЭШ, Алексея Девятова из «Уралсиб Кэпитал» и Игоря Николаева из ФБК (см. ниже).
Самой интересной нам показалась презентация профессора Стырина, тем более что недавно с двумя основными тезисами его доклада заочно поспорили весьма известные экономисты:
Слайд 20. В начале 2000-х в РФ была высокая безработица и большой объем незагруженных мощностей. За счет загрузки мощностей и вовлечения неработающих мы и росли в нулевые. Потенциал этого роста исчерпан на текущий момент.
Что-то похожее говорил и МВФ, заявив, что в экономике России перегрев. Министр экономразвития (теперь уже бывший) Андрей Белоусов отреагировал бурно: «Перегрев произошел где-то в МВФ, а в России ничего такого нет». По его словам, логика МВФ подходит только для равновесных и высокоэластичных экономик с низким теневым сектором, а в России совершенно другая ситуация. Белоусов объяснил, что загрузка мощностей в России составляет около 60%, что ниже, чем в Европе и США, а низкая безработица в том числе связана с «огромным теневым сектором, в котором трудится порядка 20 млн человек». Белоусов отметил, что у России есть существенные резервы по росту мощностей, а 60–70% ограничения выпуска связано именно с ограничением спроса.
Слайд 29. Институты важны для экономического роста. Пример – Северная и Южная Корея.
Казалось бы, довольно очевидный пример – до разделения Кореи Север был более развит, а сейчас, наоборот, сильно отстает. Получается, что коммунизм – плохо, капитализм – хорошо. Однако гарвардский экономист Дэни Родрик считает, что прорыв Юга был связан не столько с общественным строем, а с индустриализацией и промышленным экспортом.
