Первое впечатление от революционного Каира – полное отсутствие пробок и заторов. 18-миллионный Каир славится своим кошмарным движением: несмотря на нищету, железных коней на дорогах столицы с каждым годом становится больше. Гаишники лениво следят за хаосом со стороны, а жители и гости столицы бранятся в многокилометровых пробках. Но кризис в сфере горючего положил конец анархии на дорогах. Путь от аэропорта до города наше такси преодолело за 20 минут. Бензина и солярки катастрофически не хватает, и поэтому на дорогах непривычно мало машин. Как в Москве восьмидесятых, не больше. В Каире шутят, что в результате бензинового кризиса президент Мухаммед Мурси заработал себе больше врагов, чем «Братья-мусульмане» за 80 лет своего существования.
Идиллия заканчивается после наступления темноты. Видимо, все те, у кого есть хоть немного бензина, берегут его для того, чтобы эффектно проехаться на машине по центру Каира, нажимая изо всех сил на гудок. Машины в обязательном порядке украшены египетскими флагами и карикатурами на Мурси. Сторонники Мурси вывешивать портреты луноликого и бородатого президента боятся. Опасаются за целость и сохранность своего автотранспорта.
На машине можно доехать только до прилегающих к Тахриру районов. Дальше революционеры идут пешком. Как и тогда, в 2011 году, многие идут вместе с женами и детьми. Ветераны Тахрира считают это хорошим признаком. Если идут женщины, значит, на площади безопасно и царит порядок. Но иностранцам, в том числе и мне, те же самые люди советуют держаться как можно дальше от Тахрира. Чтобы им потом не пришлось за отчизну краснеть. В субботу на площади была изнасилована голландская журналистка, социальные сети полны описаний сексуальных домогательств и насилия на площади. Египет мне хорошо знаком, владение арабским языком добавляет уверенности, но какой-то внутренний голос подсказывает, что Тахрир по-прежнему небезопасен. Полиции на улицах города незаметно, проверять каждого, кто приходит на демонстрацию, невозможно.
Тахрир начинает наполняться после трех часов дня. На закате солнца, часам к семи, можно наблюдать практически полную площадь. Катарский телеканал «Аль-Джазира» подсчитал, что площадь вмещает 380 тысяч человек. Учитывая, что запружены также все прилегающие улицы и мосты, вместе вполне может получиться миллион.
Вообще точные данные в Египте – это серьезная проблема. Три дня назад революционеры рассказывали мне о том, что они собрали 15 миллионов подписей, а еще через день выяснилось, что противников Мурси аж 22 миллиона. Еще через день «Братья-мусульмане» представили свои данные – 26 миллионов сторонников Мурси. Теперь все ждут новых данных.
В любом случае врагов у Мухаммеда Мурси очень много. Они с удовольствием делятся своими соображениями о том, кто должен править Египтом, и красноречиво проводят возле шеи при упоминании имени президента. Сторонники президента тоже охотно идут на контакт и выглядят даже более угрожающе. Многие вооружены дубинками и ножами. Ясно, что они ощущают себя в меньшинстве. Любое интервью вблизи Тахрира или президентского дворца вызывает бешеный ажиотаж. В момент собирается толпа, и каждый рвется к микрофону.
Людям есть что сказать. В Египте и в самом деле все плохо – нет туризма, нет порядка, нет денег, бензина и демократии. Можно ли винить во всем этом президента, который находится у власти всего год? Такой вопрос вызывает подозрение и обвинения в том, что тот, кто задает вопрос, – сторонник «Братьев-мусульман». Египет ждал много лет, и теперь кредит терпения и доверия к правящим структурам исчерпан. Египтяне говорят сегодня, что революция не закончилась со свержением Хосни Мубарака. Она просто взяла паузу, чтобы осмотреться и собраться с силами. На вопрос, что будет потом, после свержения Мурси, на Тахрире отвечают так: «иншалла» (все образуется). В ход идет давняя тактика Скарлетт О'Хара под названием «Я подумаю об этом завтра». Тахрир готов бунтовать, протестовать, бороться и праздновать. Но готов ли он тяжело работать, думать и терпеть? Хочется сказать в местном стиле – «иншалла»...
