«Допустим, Навальный вдруг станет президентом, – говорил мне год назад один из заметных участников протестного движения, который сегодня работает в избирательном штабе Алексея Навального. – Если это вдруг произойдет, то через пару лет придется протестовать против уже него, как сегодня мы протестуем против Путина, так как в условиях неограниченной президентской власти борец с коррупцией сам неизбежно превратится в автократа».

Похожие слова – о недоверии к существующим лидерам (пресловутая «безлидерность» протеста) и необходимости добиваться подотчетности любых политиков, как федеральных, так и оппозиционных, – повторял тогда чуть ли не каждый мой респондент. По сути, это был один из главных мотивов всего протестного движения.

Сегодня после приговора по делу «Кировлеса» посреди избирательной кампании в Москве о тех рассуждениях почти не вспоминают. Напротив, часто приходится слышать мнение о том, что нужно, безусловно, поддерживать Навального, а дальше – по ситуации. Тема ответственности политиков исчезает совершенно. При этом значительная часть протестно настроенного электората не приходит голосовать, так как не верит в честных политиков или ждет идеального кандидата (поддержание представления о политике как о нечестном, грязном деле – один из механизмов поддержания российской властью существующего статус-кво).

Но бывают ли идеальные кандидаты? И способны ли политики воздерживаться от злоупотребления своей властью, если их не ограничивать? Опять все упирается в проблему подотчетности. А точнее, в отсутствие непрерывного и эффективного контроля граждан за действиями, словами и выполнением обещаний людей, находящихся во власти и борющихся за власть. Такую общественную работу, которая в западных странах известна как advocacy, всячески преследует российская власть. Но сопротивляются общественному контролю и оппозиционные политики.

Тот же Алексей Навальный длительное время оставался блогером-одиночкой, отказываясь связывать себя какими бы то ни было обязательствами. Не стал он и выставлять свою кандидатуру на президентских выборах 2011 года. Однако за короткий срок он заметно эволюционировал: создал команду своих единомышленников вокруг «Фонда борьбы с коррупцией», активно привлекал волонтеров для работы в своем избирательном штабе и заключил соглашение с РПР-ПАРНАС о том, что в сентябре 2013 года будет выдвигаться в мэры Москвы от этой партии. Можно ли говорить в этих условиях о подотчетности Навального союзникам и избирателям?

Средств обеспечения подотчетности политиков не так много: это независимые СМИ; выступления по общественно значимым вопросам публичных фигур – известных и уважаемых актеров, режиссеров, телеведущих, спортсменов, мнение которых интересно большому количеству людей; прямое участие граждан в кампаниях того или иного политика (когда их много, к их настроениям приходится прислушиваться); создание коалиций между политическими и гражданскими силами; политические партии. В России значимость этих механизмов только начинают осознавать. Действуют ли они в отношении Навального?

Интервью «Левада-центра» с российскими гражданскими активистами и независимыми политиками показывают, что известность и публичность – это один из немногих основных ресурсов их влияния (а часто и некоторая защита от произвола властей). Внимание независимых СМИ позволяет обрести и сохранить лидерские позиции. В обмен приходится поддерживать хорошие отношения с достаточно сплоченным журналистским сообществом, а иногда идти на уступки. То же самое – с известными людьми, которые способны «поделиться» своим авторитетом с политиком или общественной инициативой.

Эти механизмы в случае Навального действуют, но, пожалуй, лишь отчасти. Вероятно, зависимостью Навального от журналистов и селебрити, которые в своем большинстве не приемлют национализма, объясняется то, что кандидат в мэры сегодня гораздо реже прибегает к националистической риторике (об этом, например, свидетельствуют подсчеты Эмиля Паина). Однако опыт жизни в путинской России показывает, что после прихода во власть у авторитарных правителей есть все возможности не обращать внимания на мнение независимой части общества.

Что касается прямого участия граждан, то Алексей Навальный опирается в основном на волонтеров-одиночек, работу которых организуют небольшое число близких сторонников политика. Поэтому сомнительно, что после завершения кампании для Навального будет иметь значение то, что думают о нем волонтеры, которые помогают ему сейчас. Да и известное письмо предпринимателей в его поддержку – не заявление независимой ассоциации или профсоюза, а попросту импровизация. А если нет устойчивых гражданских объединений и организаций, способных отслеживать исполнение предвыборных обещаний и влиять на поступки союзных им политиков, не будет и подотчетности.

Наконец, возьмем политические партии. Их задача – не только мобилизовывать ресурсы и привлекать сторонников для борьбы за власть, но и сдерживать амбиции своих лидеров. А это как раз то, чего Навальный по-прежнему не хочет. Показательно его нежелание становиться членом партии «Народный альянс», организованной его ближайшими сторонниками. «Беспартийный кандидат» в мэры столицы – образ знакомый, из того же разряда, что «президент всех россиян» и «национальный лидер».

Добровольное вступление Навального в партию своих сторонников и одновременное развитие механизмов внутрипартийной демократии показало бы, что он готов к ограничениям и к общественному контролю. Без этих шагов, которых все нет и нет, повторяемая Навальным мантра о необходимости честных выборов для России начинает терять смысл, а эволюция политика остается незавершенной и легко обратимой.