Может ли интернет обрушить диктатуру?

Slon ведет новый совместный проект с международной сетью ученых «ПОНАРС Евразия», участники которой разрабатывают новые подходы к политике и безопасности в России и Евразии. В рамках этого проекта мы публикуем аналитические статьи членов ПОНАРС, среди которых – известные политологи, историки и социологи из США, Европы, России и других стран СНГ. Это другой взгляд на Россию, ее политику и ее политиков. Сегодня мы публикуем новый материал серии – статью Теодора Гербера из Висконсинского университета о том, действительно ли благодаря Facebook и Twittter усиливается оппозиция режиму.

В течение последних четырех лет число пользователей интернета в России выросло в геометрической прогрессии. Многие эксперты приписали новым электронным СМИ роль мобилизатора недовольств и протестов, сопутствовавших парламентским выборам в декабре 2011-го и президентским выборам в марте 2012 года. Данные ряда исследований, проведенных в ходе электорального цикла 2011–2012 годов, можно использовать для анализа одного из тех ключевых механизмов, посредством которых новые медиа предположительно поддерживают оппозицию авторитарным режимам; они обеспечивают легкий доступ к широкому спектру информации о политике в условиях правительственного контроля (от умеренного до жесткого) над традиционными СМИ. В этих опросах было множество инструментов для измерения различных форм использования как традиционных, так и новых медиа, а также широкого спектра политических взглядов. 

Эти данные показывают, что использование новых медиа в целях политической коммуникации, то есть активного распространения политических взглядов в интернете, действительно в меру связано с более критическими (хотя не обязательно более демократическими или прогрессивными) взглядами. Однако пассивное использование интернета в качестве источника политической информации не связано с критическими взглядами пользователей. То же самое верно по отношению к использованию социальных сетей. Предпочтение традиционных источников информации, как и ожидалось, связано с большей поддержкой правительства и его политики. Недостаточно последовательная связь между поиском информации в сети и политическими взглядами указывает на то, что те, кто использует интернет для политической коммуникации, настроены более критически. 

Другими словами, очевидная позитивная связь использования интернета с оппозиционной политической ориентацией объясняется скорее самоотбором в группу тех, кто использует сеть для политической коммуникации, нежели тем, что пользование сетью влияет на политические взгляды. Значит, политики не должны исходить из того, что содействие свободе интернета в России и где бы то ни было еще приведет к увеличению уровня поддержки оппозиционных взглядов. Существуют, однако, другие механизмы, посредством которых распространение новых медиа может облегчить оппозиционную мобилизацию.

Новые медиа: источник альтернативной и критической политической информации?

Протесты 2009 года в Иране и события «арабской весны» в 2009–2011 годов способствовали формированию широко распространенного мнения о том, что интернет и другие новые формы коммуникации, такие как SMS и Твиттер, могут играть важную роль в мобилизации оппозиции диктаторским режимам. Правительство США официально поддерживает идею о том, что сеть может служить инструментом распространения демократии, поддержки прав человека и противодействия авторитарным лидерам. Данная идея явно подразумевалась в получившей широкий резонанс речи тогдашнего госсекретаря США Хиллари Клинтон о свободе интернета (январь 2010) и в других выступлениях того года и последующих лет. Она подкреплялась и десятками миллионов долларов, ежегодно выделяемых для поддержки свободы интернета за рубежом.

Один из потенциальных механизмов, благодаря которым новые медиа могут играть демократизирующую роль, – это расширение доступа к информации о политических проблемах в условиях умеренного либо жесткого правительственного контроля над традиционными СМИ. Сторонники точки зрения, что интернет может быть двигателем мобилизации против авторитаризма, утверждают, что, давая населению доступ к широкому спектру политически значимой информации, интернет открывает для них точки зрения, альтернативные официальным; обеспечивает их базовыми знаниями, необходимыми для того, чтобы власти несли ответственность перед обществом за свои неправомерные действия; а также предлагает оппозиционным лидерам возможности возбуждать недовольство против тех, кто находится у власти. 

Потенциальная роль новых медиа в распространении неблагоприятной для властей независимой информации, возможно, особенно ярко выражена в России, учитывая довольно глубокий (хотя вряд ли всеохватный) контроль властей над традиционными медиа. Однако скептики оспаривают идею, что новые медиа и социальные сети сами по себе способствуют демократии как в России, так и в мире. Кроме того, мало эмпирических подтверждений (если они есть вообще) на этот счет из недемократических обществ. 

Чтобы оценить идею о том, что использование новых медиа способствует распространению оппозиционных и/или демократических взглядов в условиях полуавторитарных режимов (например, в России), нужно ответить на три вопроса. Во-первых, в чем заключаются отличительные черты использования новых (и традиционных) медиа? Часто дискуссии относительно роли интернета и новых медиа расплывчаты, не совсем ясно, какие конкретные формы медиа имеются в виду. Например, было бы полезно различать использование интернета в политических и неполитических целях, как и социальных сетей, электронной почты, текстовых сообщений и Твиттера. Более того, любое исследование политической роли новых медиа должно принимать во внимание использование традиционных источников информации: они в принципе могут либо заместить новые медиа, либо стать их дополнением с различными влияниями на политические последствия.

Во-вторых, каковы характерные особенности использования различных типов новых и традиционных медиа? Политическая значимость использования любой формы медиа может увеличиваться в тех случаях, когда последние непропорционально сконцентрированы в руках стратегически важных групп, таких как высокообразованные, высокооплачиваемые, столичные жители и молодежь (которые во многих обществах более склонны к участию в направленной против властей политической активности). 

В-третьих, существует ли связь между различными формами использования медиа и политическими взглядами, если при этом учесть те факторы, которые могут быть связаны с обоими наборами переменных? Используя эмпирические данные из России, чтобы пролить свет на эти вопросы, мы можем оценить популярную идею о том, что интернет способен сыграть свою роль в подрыве диктатур посредством распространения оппозиционных установок.

Данные

Проведенные в России электоральные опросы финансировались базирующейся в Вашингтоне консалтинговой фирмой Democracy International и были проведены «Левада-центром» – ведущей российской исследовательской организацией, занимающейся социологическими исследованиями. Было организовано четыре волны сбора данных; во всех случаях использовался стандартный подход с многоступенчатой кластерной выборкой с целью получить случайную выборку респондентов в возрасте от 18 лет и старше: 1202 респондента были опрошены перед парламентскими выборами (17–30 ноября), еще 1201 – после них (9–22 декабря), 1401 респондент – перед президентскими выборами (17–29 февраля) и 1401 – после их окончания (16 марта – 2 апреля). В ходе всех четырех волн доля ответивших была в диапазоне 36–38%, что является стандартным для проводимых в России исследований. В целом электоральные исследования были проведены в 135 населенных пунктах (42 региональных центрах, 54 городах и 39 сельских районах), относящихся к 46 регионам Российской Федерации. Два последних исследования включали выборку с запасом по Москве, и я использую взвешивание выборки, чтобы привести распределение выборки по образованию, возрасту, полу и проживанию в соответствие с общенациональными параметрами.

Параметры использования новых и старых медиа

Исследование включало 26 вопросов, измеряющих частоту использования респондентами новых и старых медиа и подразделенных на четыре следующих блока: 

•Использование различных коммуникационных/информационных технологий и средств в целом.

•Использование различных источников информации о политических событиях.

•Использование интернета в тех или иных целях.

•Семь конкретных способов использования интернета и текстовых сообщений в политических и неполитических целях.

Я провел факторный анализ, чтобы определить, сколько отдельных измерений лежит в основании этих 26 показателей. Оптимизация структуры данных при факторном анализе помогла выделить пять факторов (таблица 1). Этот способ оказался довольно эффективным, объяснив более половины отклонений по всем 26 отдельным пунктам исследования (а именно значение каждого отдельного отклонения меньше .50 от общего отклонения по пункту). Мы построили пять аддитивных шкал.

1) Шкала политической информации в интернете измеряет то, в какой степени респонденты пользуются интернетом и другими новыми медиа в качестве источника новостей. Она основана на средней частоте использования российских веб-сайтов, иностранных веб-сайтов и блогов для получения новостей о текущих событиях; использования интернета для получения информации о местных, общенациональных и зарубежных событиях и чтения блогов, посвященных политическим и неполитическим темам.

2) Шкала политической коммуникации в сети охватывает способы использования новых медиа для обмена политическими взглядами. Эта шкала отражает более активную политическую коммуникацию в противоположность пассивному восприятию информации, которое отражено в предыдущей шкале. Она содержит показатели средней частоты использования сети для поиска людей со сходными политическими взглядами и для обмена политическими мнениями, публикации политических и неполитических комментариев, участия в политических чатах/дискуссиях и вступления в контакт с использованием сети и текстовых сообщений.

3) Общая шкала активности в социальных сетях отражает использование сети в целях налаживания социальных контактов; в том числе это текстовые сообщения, электронная почта, две самые популярные социальные сети российского происхождения, другие веб-сайты и использование интернета для поиска друзей. 

4) Шкала Facebook/LiveJournal измеряет использование этих двух конкретных социальных сетей, которое представляет собой обособленный фактор по отношению к использованию социальных сетей в целом. 

5) Шкала использования традиционных источников новостей отражает среднюю частоту использования телевидения, радио и газет для получения информации о текущих событиях. Следует отметить, что все эти три источника связаны с одним и тем же фактором (все они измеряют более или менее одну и ту же базовую характеристику использования медиа), даже несмотря на то, что часто отмечается, что российские власти жестче контролируют подачу новостей по телевидению, чем по радио.

Эти результаты показывают, что применительно к России было бы неверным говорить о новых медиа как о некоем целостном феномене: на самом деле имеют место четыре различные формы их использования. Следует также отметить, что потребление традиционных новостей позитивно (хотя и слабо) коррелирует как с поиском политической информации, так и с общением на политические темы в сети: по-видимому, те, кто заходит в интернет ради новостей, в немного большей степени склонны к получению такой информации и из традиционных медиа.

Соотношение использования новых и старых медиа 

Я использовал модели множественной регрессии, чтобы определить, как демографические, социально-экономические характеристики и место жительства связаны с каждым измерением использования того или другого медиа (результаты можно получить по запросу). Неудивительно, что молодые люди с большей вероятностью имеют дело с каждой из четырех форм новых медиа. Принимая во внимание их относительно низкий интерес к политике (что вытекает из ответов на другие вопросы исследования), это очевидно отражает их более высокий уровень владения интернетом и мобильной связью. В соответствии с этой интерпретацией они с меньшей вероятностью ищут информацию в традиционных источниках новостей. 

Образование оказывает сильное, устойчивое и предсказуемое влияние на все пять параметров, что, вероятно, говорит о сочетании как большего интереса к политике, так и более высокого уровня доступа в интернет среди высокообразованных людей. Несмотря на очевидно менее высокий уровень интереса москвичей к политике, жители Москвы демонстрируют более высокий уровень использования медиа во всех пяти формах. Жители Санкт-Петербурга чаще используют три из пяти типов медиа (политическую коммуникацию вне интернета или традиционные источники новостей). Использование социальных сетей и потребление интернет-новостей менее типично для сельской местности. Женщины пользуются как традиционными, так и интернет-источниками новостей реже мужчин. 

Все пять форм использования медиа проявились активнее после парламентских выборов, что, скорее всего, отражает широкий интерес к последовавшим протестам и к президентской кампании. В целом есть эмпирические основания сделать вывод, что политическая информация из интернета и политические дискуссии достигают стратегически важных групп населения (высокообразованных, москвичей, людей с высокими доходами и молодежи).

Связь между использованием старых и новых медиа и политическими взглядами

Чтобы выяснить, насколько каждая из пяти форм использования медиа связана с теми или иными политическими взглядами, я включил пять упомянутых шкал в регрессионные модели для ряда зависимых переменных, имеющих отношение к политическим взглядам. Эти модели учитывают возраст, пол, образование, место жительства, доход, волну исследования и этничность. Разновидность используемой модели варьируется в зависимости от уровня измерения зависимой переменной. Результаты, касающиеся степени связи между пятью шкалами использования медиа и политическими взглядами, отражены в таблицах 2 и 3. 

Общение в интернете на политические темы и использование традиционных источников новостей имеют гораздо большее политическое значение, чем три остальные формы. Те, кто общается в сети на политические темы, в целом настроены более оппозиционно, хотя не обязательно «более прогрессивно». Они реже поддерживают «Единую Россию», президента Владимира Путина, СМИ и другие связанные с правительством учреждения; менее часто соглашаются с тем, что Россия находится на правильном пути, и менее враждебно относятся к иностранному влиянию в целом и к влиянию США в частности. Также они в большей степени поддерживают оппозиционные (как либеральные, так и националистические) партии и протестное движение и критически относятся к проводимым выборам. Националистический уклон обнаруживается в их повышенной поддержке лозунга «Россия для русских» Либерально-демократической партии Владимира Жириновского и запрещенной Национал-большевистской партии. 

Потребление традиционных новостей связано с более высоким уровнем поддержки нынешнего режима (как Путина, так и «Единой России»), ностальгией по СССР и Сталину, а также с подозрительным отношением к иностранному влиянию, «восточным» меньшинствам (азербайджанцам, чеченцам, цыганам, мусульманам и таджикам) и представителям стран «Запада» (американцам, евреям и шведам). 

Напротив, поиск информации в интернете выявляет мало значимых ассоциаций с политическими взглядами и не обнаруживает связанных с этим закономерностей. То же касается обоих показателей использования социальных сетей. Отсутствие результатов, касающихся этих трех форм новых медиа, примечательно. Оно идет вразрез с распространенным мнением о том, что использование новых медиа в целом способствует развитию оппозиционных взглядов. В совокупности эти результаты показывают, что такая связь обнаруживается только при активной коммуникации в сети по поводу политических проблем. Ни пассивное потребление интернет-новостей, ни использование интернета в других целях (например, для общения с друзьями в социальных сетях) не ведет к этому.

Заключение

Отсутствие какой-либо связи между поиском политической информации в интернете и политическими взглядами противоречит мнению о том, что данные, полученные в интернете, оказывают то или иное политическое влияние на россиян. Политическая коммуникация в интернете – главная форма виртуального политического участия, связанного с критическим отношением к политическим реалиям, в то время как поиск политической информации в интернете не имеет отношения к политической ориентации. Это, похоже, противоречит идее, что виртуальное политическое участие играет значимую роль в стимулировании оппозиционных взглядов в России. Принимая во внимание активную природу коммуникации в сети, более вероятно то, что ее связь с критическим отношением отражает самоотбор: критически настроенные россияне обращаются к сети для того, чтобы поделиться своими взглядами с другими. Если бы интернет мог самостоятельно влиять на оппозиционные настроения, можно было бы ожидать, что те, кто ищет информацию в интернете, станут более критически настроенными. 

Это, конечно, не означает, что политические блоги, дискуссии и веб-сайты не играют какой-либо независимой роли в российской политике. В конце концов, коммуникация в сети может помочь критически настроенным россиянам найти друг друга и обнаружить, что их критические взгляды распространяются через интернет; это может привести к формированию каскадов мнений, способных стимулировать коллективные действия. Критически настроенные люди также могут использовать интернет для координации протестных действий. 

Однако приведенные здесь результаты дают основание полагать: политикам и экспертам следует воздержаться от рассмотрения интернета в качестве источника альтернативной информации, способной настроить общественное мнение против режима, контролирующего традиционные источники новостей. Новые медиа могут играть такого рода роль в других странах. Но российский случай показывает, что нужны дополнительные исследования на данную тему, чтобы определить, оправдан ли финансовый и риторический вклад правительства США в свободу интернета как источника антиавторитарных настроений. 

Таблица 1. Факторный анализ мер виртуального политического участия: исследование в связи с выборами в Государственную думу

Таблица 2. Степень связи шкал использования медиа с поддержкой партий

Таблица 3. Доверие институтам и лидерам

Таблица 4. Степень связи шкал использования медиа с отношением к политическим проблемам

Оригинал: Theodore Gerber. New Media, Political Information, and Opposition Views in Russia: A Cautionary Note Based on Survey Evidence. PONARS Eurasia