Денис Синяков. Фото: ИТАР-ТАСС / Юрий Белинский

Несколько часов назад из-под ареста был освобожден фотограф Greenрeace Денис Синяков. За него и остальных 19 активистов и членов экипажа судна «Арктик Санрайз» международная экологическая организация внесла залог – 2 млн рублей за каждого арестованного. В СИЗО Мурманска и Санкт-Петербурга россияне и иностранцы провели почти два месяца. Сразу после освобождения Денис Синяков рассказал Slon о двух месяцах ареста и планах на будущее.

– Денис, поздравляю вас с тем, что вы наконец-то на свободе. Расскажите, пожалуйста, как вы провели первые часы после освобождения? 

– Спасибо, я чувствовал поддержку моих коллег. Сразу после освобождения меня схватили под руки жена и друзья и увели в гостиницу, где я принял душ и переоделся в новую одежду, которую купила мне моя жена. И теперь я надеюсь пойти купить ребенку большой зеленый корабль. Моему сыну уже три года, он все понимает и поэтому очень скучает.

– Какое было отношение к вам со стороны сотрудников СИЗО в Мурманске и Санкт-Петербурге? 

– По правде говоря, я не могу жаловаться на сотрудников СИЗО. Они просто делали свою работу как простые исполнители, и я это понимал. В Питере сотрудники СИЗО вообще были очень корректными и вежливыми, в Мурманске чуть-чуть похуже. Меня немного смущало, что на следственные действия нас водили люди в масках. Это было реально страшно. Иностранцы вообще не понимали, на каком основании их водят люди в масках, приковав к себе наручниками. Они постоянно писали жалобы и просили заменить их конвой на обычных полицейских. После такого дня, проведенного в Следственном комитете, мне даже хотелось вернуться в камеру, которая воспринималась как своего рода убежище, маленькой клеткой, в которой можно было почитать и выдохнуть. 

– Но ведь вы все находились в разных камерах. Как вам удавалось поддерживать связь с другими заключенными с судна Greenрeace?

– Да, мы все были в разных камерах, так как, по версии следствия, мы подельники и не должны сговариваться. Но мы все же встречались на допросах в Следственном комитете. И когда ехали в Санкт-Петербург, мы тоже были в одном вагоне и периодически виделись.

– Как они перенесли эти месяцы ареста? 

– Иностранцы жаловались каждый день. Я думаю, им просто не хватало листов, чтобы написать все жалобы. Конечно, для них это был шок, тем более что они считали себя не иначе как заложниками. Кроме того, некоторые из них страдали от заболевания щитовидной железы и все время нуждались в лекарствах. Другие были вегетарианцами и не ели мяса. А СИЗО удовлетворить их требования не мог. Хотя картошка с капустой, это блюдо называется хряпа, им очень нравилась. Но особенно тяжело им было в первое время, так как у нас почти не было вещей, не приходили письма, и еще не было передач. Эти первые десять дней были для нас самыми сложными, потому что не было информации о том, что происходит, и не было поддержки со стороны. Просто из-за того, что Greenpeace еще не успел наладить передачу нам вещей и продуктов.

– Чем же вы питались в первые дни после ареста? 

– Питание в Мурманске было ужасным, в Санкт-Петербурге еда уже была получше, но, насколько я понял, просто для нас сделали исключение и готовили для нашего корпуса иначе, чем для остальных. В основном нас кормили кашами. В шесть утра каша, затем борщ или рыбный суп, макароны или перловка с тушенкой, а вечером давали картошку с рыбой. Но когда стали приходить передачи, мы могли вообще не есть еду, приготовленную в СИЗО.

– Насколько были переполнены камеры, в которых вы сидели? 

– Я сидел максимум с двумя людьми. Потом кого-то подселяли, отселяли. А в Санкт-Петербурге я уже сидел с одним сокамерником. Им оказался очень воспитанный и умный человек, и я получал удовольствие от общения с ним. Иностранцам было сложнее, так как никто из них по-русски не говорил, и их не понимали ни сокамерники, ни охрана.

– Какие у вас планы на ближайшее время? 

– Я хочу вернуться в Москву завтра, потому что по мне скучает малыш, и я по нему. Но уже в понедельник я вернусь в Санкт-Петербург, пойду в Следственный комитет и буду пытаться выяснить, что с моими вещами и моим загранпаспортом. Так как мое фотооборудование было после задержания свалено в трюме без всяких документов и понятых, и пока непонятно, сохранилось ли что-то или нет. Надо разбираться. 

– Каков прогноз ваших адвокатов теперь? Ведь дело по-прежнему не закрыто. 

– Дело действительно пока не закрыто, но я еще не обсуждал этого с адвокатами. Я планирую пойти в Следственный комитет и получить свою аппаратуру обратно, без нее я работать не смогу. Но я лично не верю в то, что дело дойдет до суда и меня признают виновным, потому что я не совершал преступления. 

– Намерены ли вы продолжать сотрудничество с Greenpeace? 

– С Greenpeace я намерен работать и дальше, и я не считаю эту организацию преступной или экстремистской. Хотя я, наверное, потерял часть клиентов из государственных компаний. Например, меня больше не пустят в Кремль или не предложат что-то снять для «Газпромнефти». Но надеюсь, что со мной будут работать коллеги из других журналов и газет.