Шарон, итоги. Взгляд из Израиля

В 2002 году «Второй канал» израильского ТВ сообщил об удивительной истории в секторе Газа. В одном из лагерей беженцев проживал человек, поразительно похожий на израильского премьер-министра Ариэля Шарона. Злополучный палестинец, может, в детстве хотел быть похожим на Алена Делона, но судьба распорядилась иначе. 

Дело было в разгаре 2-й интифады, в Иерусалиме рвались автобусы, в Газе – лидеры ХАМАС, и поэтому «Шарону» и шага не давали ступить. Повсюду его сопровождали проклятия и плевки. Еще через три года Шарон выведет из Газы израильские войска и демонтирует поселения Гуш-Катифа. Проклятия и плевки будут лететь в адрес настоящего Шарона уже не в Газе, а в Иерусалиме. 

Односторонний вывод войск из Газы и ликвидация тех самых поселений, архитектором которых он был молодым боевым генералом, казалось, навсегда раскололи израильское общество. Враги всесильного премьера не ограничились проклятиями. Несколько радикально настроенных раввинов провели секретную церемонию «пульса динура», суть которой сводится к тому, чтобы навлечь на голову неугодного человека самые страшные кары. В одночасье Шарон стал любимцем левого лагеря и самой ненавистной фигурой для израильских правых. В самом конце его политического пути Шарона защищали те люди, которые требовали его отставки после Сабры и Шатилы, и поносили бывшие соратники, которые когда-то вместе с ним возводили поселения в Синае, Газе и на Западном берегу.

Это был его последний и, наверное, самый непредсказуемый шаг, который до сих пор продолжают обсуждать в Израиле и за его пределами. Полгода спустя после проведения одностороннего размежевания Шарон впал в кому. Бульдозер, как его часто называли и противники, и соратники, прошел невредимым через все войны Израиля и в конце оказался погребенным в своем собственном теле. Сработало ли проклятие раввинов или же сердце Шарона не выдержало нервных издержек и публичной бури, вызванной процессом размежевания, – не столь важно. Как это бывало не раз в прошлом, Арик Шарон изменил ход истории и ушел, хлопнув дверью. Последствия его решений всегда приходилось разгребать другим, будь то резня в палестинских лагерях Сабра и Шатила в Ливане, создание израильских поселений в Газе и на Западном берегу или выход из Газы.

Крестьянин и стратег

Ариэль Шарон, в отличие от многих других израильских политиков и полководцев, был уроженцем страны. Он появился на свет в деревушке Кфар-Малаль, неподалеку от Петах-Тиквы в семье иммигрантов из России. Его роман с землей и сельским хозяйством будет продолжаться всю жизнь. Возможно, именно эта связь с землей и детство, проведенное на фоне драматических событий, которые разворачивались в Палестине в тридцатых- сороковых годах, определили характер будущего лидера. Резкий, как израильский климат, где солнце – непременно испепеляющее, а дождь – это всегда потоп, лишенный иммигрантских комплексов и абсолютно преданный земле, таким Шарон был всегда и, вопреки своим последним в жизни решениям, оставался до конца. 

Коренных израильтян на иврите называют «сабра», по названию плодов кактуса. Пока доберешься до сладкого плода – все руки исколешь. Шарон, не задумываясь, критиковал высшее руководство – во время и после войны Судного дня, отдавал личные, не обсуждаемые ни с кем приказы – в Ливане, в 1982 году. Принимал решения, которые многим казались бездумными и поспешными, например, во время восхождения на Храмовую гору в Иерусалиме в сентябре 2000 года. 

Эти спорные моменты подчас затмевали все многочисленные и бесспорные заслуги Шарона на поле боя и политические достижения. Однако при ближайшем рассмотрении у всех поступков Шарона были определенная цель и долгосрочный план. Резня в Сабре и Шатиле навлекла на него и на израильское правительство шквал международных реакций и тяжбу в международном уголовном суде, но стала поворотным моментом в ливанской войне и, возможно, ускорила отбытие из Ливана Арафата и его людей. 

Отступление из Газы стало тактическим ходом: в отсутствии координации между Израилем и правительством Палестинской автономии отступление Израиля было преподнесено палестинцам как победа движения ХАМАС и фактически усилило существующий раскол между ФАТХом и ХАМАС. К власти в секторе пришли исламисты, и Палестинская автономия надолго, а возможно, и навсегда перестала быть одним целым. Что касается поселений, то, пожертвовав несколькими, Шарон на долгие годы обеспечил существование остальных, намного более многочисленных. Крестьянин Шарон был не только полководцем и военным стратегом, он был настоящим государственным деятелем, в маккиавелианском стиле.

Плач по «сильной руке»

В день смерти Шарона, после восьми лет болезни, разногласия между ним и его критиками продолжают жить. Во время официальной церемонии прощания с ним в Кнессете не было ни одного израильского или иностранного политика, который не упомянул о своих собственных спорах и ссорах с Шароном. Ибо Бульдозер был из тех государственных деятелей, для которых «государство – это я» было жизненным кредо. Шарон рос вместе с Израилем, воевал его войны и делал все, как ему казалось, во имя процветания и безопасности этого государства, не считаясь ни с врагами, ни с друзьями. 

Как это обычно бывает, такого рода фигуры частенько вызывают страх и неприязнь при своей жизни и уважение, переходящее в обожание, – после нее. Поэтому в том, что многие израильтяне сегодня тоскуют по Бульдозеру, нет ничего странного. Из позолоченных ностальгией закромов памяти сильная рука всегда выглядит более привлекательно. «Таких, как Арик, – больше не делают», – сказал на похоронах президент Израиля Шимон Перес. Наверное, Перес прав. Израиль, Ближний Восток да и весь мир уже не те, в которых действовал Шарон, ставший легендой еще при жизни. Без него невозможно было бы представить израильскую историю. С ним трудно было увидеть израильское будущее.