Фото: REUTERS

Пару последних месяцев пришлось спорить с большим числом коллег и знакомых по двум принципиальным вопросам. Первый: сможет ли Виктор Янукович подавить Майдан силой и если не установить в Украине диктатуру по типу российской или белорусской, то по крайней мере начать с нового листа, имея в активе зачищенный Майдан, запуганное общество, сохраняющееся большинство в Раде и новый виток помощи со стороны России (руководителям которой будет доказано, что «Янукович не тряпка»)? И второй: если что-то у Януковича пойдет не так, сможет ли он (и что даже важнее, стоящий за ним Кремль) реально изобразить что-нибудь похожее на отделение восточных и южных территорий Украины? Между прочим, тема будущего территориального раскола Украины весьма популярна в России и часто подается чуть ли не как данность – что свидетельствует просто о непонимании большим числом комментаторов элементарных украинских реалий.

Как видно, по обеим позициям сторонники официальной пропагандистской линии просчитались: попытки силового разгона Майдана не увенчались успехом (вслед за чем пала и власть Януковича), а перспективы территориального раскола Украины не просматриваются. Главы восточных регионов и городов, собравшиеся на антикиевский съезд в Харькове, после его окончания и зачитывания бравых резолюций немедленно исчезли с экранов радаров. А часть знаковых восточных и южных регионов типа Днепропетровска или Николаева и вовсе съезд проигнорировали. Новая киевская власть постепенно устанавливает там контроль над ситуацией.

Восточные слабости

Прежде всего те, кто верил, что Майдан будет легко разогнать силой, переоценили возможности украинских силовиков. Несмотря на внешне внушительные генеральские и прочие регалии, в силовой верхушке там все прогнило сильнее, чем у нас, и реальных героев там нет. Всем там есть что терять, а негативный бюрократический отбор во времена фантастически коррумпированной администрации Януковича создал дополнительный перевес в пользу доводов о «домике в Жаворонках с коровой да с кабанчиком», а не решительных действий по разгону протестов. 

Регулярные отставки и перетряски в среде силовиков в последние месяцы четко показывали, что Янукович лихорадочно ищет тех, кто согласился бы выполнять его указания о жестком разгоне, но было видно, что не находит. Желающих рисковать коровой и кабанчиком было все меньше на фоне того, что власть президента выглядела слабой и он стопроцентно шел к ее потере, если и не сейчас в результате революции, то уж точно через год на выборах. Это было настолько очевидно, что рассуждения о легкости возможного разгона Майдана выглядели предельно странно.

Герои, готовые идти в бой с «фашистами-бандеровцами» и «агрессией Запада», там, конечно, были, но среди офицерского и рядового состава, а не среди командного. А этого было явно недостаточно. Ровно та же проблема препятствует отколу восточных и южных регионов Украины. Местная псевдоэлита настолько политически слаба и погрязла в коррупции, что не готова взять на себя ответственность за такой серьезный исторический проект, как территориальный раскол Украины. Часто это просто откровенно карикатурные персонажи, как харьковские губернатор Добкин и мэр Кернес. 

Это было очевидно с самого начала: несмотря на многочисленные спекуляции на тему раскола Украины, мы не увидели формирования ни одной (подчеркиваю, ни одной!) серьезной политической силы, которая готовила бы институты независимости Юга и Востока. Ну максимум какие-то там резолюции, которые оставались без последствий и из которых было неясно, чего их авторы, собственно, хотели сказать. Наспех собранный съезд в Харькове это четко показал. А раз такой организованной силы, занятой подготовкой к объявлению независимости, не было, то, значит, и болтовня по поводу независимости оставалась не более чем болтовней.

Здесь надо отметить и еще пару факторов. Во-первых, нелюбовь жителей Юга и Востока Украины к западенцам вовсе не означает, что все эти годы их как-то угнетали и насильно украинизировали и что они страдали от «западенского ига». Ничего подобного не было даже во времена Ющенко – ну насаждали украинский язык на ТВ и в госучреждениях, но никакой катастрофы это с собой не несло. А власть в этих регионах вообще всегда принадлежала местным элитам, так что никакой реальной «оккупации» никто на себе не ощущал. 

Хоть Украина и не федерация де-юре, но по факту каждый регион давно живет своей жизнью. Ну и, во-вторых, местные элиты, бизнес, население при всех симпатиях к России и антипатиях к западенцам вовсе не горят желанием быть растоптанными сапогом путинской диктатуры. Многим нравится Россия, но мало кому нравится путинская система – русским пора понять, что им нужно скорее избавиться от этого неприятного и одряхлевшего груза, чтобы к стране стали лучше относиться.

Судьба Абхазии и Южной Осетии очень поучительно продемонстрировали всем остальным, что бывает с теми постсоветскими территориями, кто решил создать собственные «независимые» государства под флагом любви к России. В Южной Осетии наши силовики просто растоптали и волю народа, и суверенитет, не дав осетинам даже избрать тех руководителей, которых они хотели (притом что они были и лояльными, и пророссийскими, но вот просто не дали, и все). Если у нас думают, что этого никто не видит, то напрасно.

Антикоррупционный интернационал

А вот у Майдана хорошо организованная сила явно была – боевой авангард во главе с пресловутым «Правым сектором». Причем было море информации о том, что там есть много людей с опытом войны в Чечне и других конфликтах, что там есть оружие, что эти люди готовы и умеют стрелять. Просто удивительно, что наши доморощенные аналитики настолько увлеклись экстраполяциями нашего собственного опыта быстрого подавления протестов силовиками, что не провели элементарного анализа соотношения сил и мотиваций на улицах Киева, чтобы предсказать результат возможных столкновений. Даже если бы Януковичу удалось потеснить протестующих на улицах Киева, они все равно не сложили бы оружие, и на быстрое окончание конфликта – единственное, что давало Януковичу шанс выйти победителем, – не было никаких реалистичных надежд. 

Появление правых радикалов в авангарде уличных протестов в Киеве грозит новой власти большими рисками, и дальнейший имидж Украины во многом будет связан с тем, насколько умеренным политикам хватит сил погасить их агрессивную риторику и устремления. Нужно понимать, что это ультраконсерваторы, которые крайне негативно настроены не только к русским, но и, например, к вступлению в ЕС, а их идеи и методы напоминают скорее исламских радикалов (вместе с которыми они плечом к плечу воевали против русских в Чечне), чем реальных сторонников европейского пути. Сейчас среди киевского политического мейнстрима явно просматривается соблазн поиспользовать этих ребят дальше для решения каких-то своих политических задач. Но соблазн это опасный, ни к чему хорошему он не приведет.

Вообще, для стабилизации политической и экономической ситуации в стране было бы крайне важно продемонстрировать, что власть на Украине не захвачена одной из противоборствующих политических группировок, а наоборот, есть определенное единство среди политиков из Киева, с Запада и Востока по поводу перспектив будущего государственного строительства. В этом плане идеальным победителем на будущих выборах президента были бы не Тимошенко и не Кличко, а, скажем, какой-нибудь Тигипко. Он несколько дискредитировал себя неудачным политическим сближением с Януковичем, но зато имеет потенциал примирить между собой разные части страны, а также, вообще-то говоря, является грамотным человеком и по крайней мере разбирается в экономической политике, что для стабильности на Украине сейчас критичный фактор. Не отталкивать Восток страны сейчас – ключевая задача для Киева.

Хочется также поспорить с теми, кто преподносит украинскую революционную повестку исключительно как местечковую западенскую. Протесты в Киеве имели очень серьезную поддержку жителей города: на парламентских выборах в Раду полтора года назад «Батькивщина», «УДАР» и «Свобода» набрали в Киеве почти 75% голосов, а Партия регионов всего 12,6%. Опросы общественного мнения показывали, что идея евроинтеграции разделяется примерно тремя четвертями киевлян и что даже на Востоке страны устойчивых евроскептиков всего около трети. 

При такой слабой базовой поддержке «евразийства» для Януковича тем более было рискованно начинать на Украине силовую игру с превращением в «новую Белоруссию». Запрос на евроинтеграцию – массовый и фундаментальный запрос в стране, прежде всего в наиболее экономически и культурно продвинутом Киеве. То, что носители западноукраинской повестки были в авангарде уличных событий в Киеве, никого не должно вводить в заблуждение: случившееся там есть результат запроса существенного большинства населения, а вовсе не захват власти какими-то местечковыми западенцами.

Многое говорится и о будущей политике новой киевской власти в отношении русских на Украине, русского языка. Здесь можно сказать одно: смотрите пункт 1, если бы Россия не занималась такой печальной ерундой, как экспорт диктатуры и многомиллиардные взятки правительствам соседних государств за притворное «евразийство», отношение к русским было бы иным. Сейчас, увы, многих русских воспринимают как массовку поддержки путинизма, и вот это ключевая проблема, препятствующая эффективной защите прав русских. Нам давно пора эту проблему решать.

Уроки для России

Если же говорить о возможном успехе силового уличного противостояния с авторитарной властью в России, то тут, конечно, есть некоторые общие черты. Прежде всего коррумпированная и трусливая силовая верхушка, которая, например, проявила себя у нас во всей красе в октябре 1993-го, когда милиция просто разбежалась. Но различий все-таки больше. Во-первых, власть в России в последние годы довольно эффективно боролась с потенциально враждебными группировками, делающими ставку на силовую борьбу, – своего «Правого сектора» у нас просто нет, а если есть, то он скорее «против американской угрозы», чем за свободу. Как показывает тот же опыт событий 6 мая 2012 года, попытки силового противостояния с властями выглядели крайне неорганизованно. 

А во-вторых, Путин и компания проводят очень серьезную психологическую обработку офицерского и рядового состава силовиков, насаждая все эти глупости про «американский заговор с целью захватить наши природные ресурсы», и люди в это верят. Это сильная идейная мотивация, эксплуатирующая постимперский синдром русских, и она довольно распространена среди людей с консервативными взглядами. Украинцам было проще, там даже многие силовики сами посмеиваются над этой чушью, и вопрос стоит ребром – готовы ли они лично умирать, защищая коррумпированную власть. У нас пропагандистская промывка мозгов идет намного сильнее и активнее, и многие силовики, противостоящие уличным протестам, реально верят в то, что они не защищают власть клептократии, а «борются с американским заговором».

Но в целом эффект для российской власти от событий на Украине должен оказаться чрезвычайно сильным. Путин потерпел крупнейшее поражение не просто во внешней политике, но в стране, которая наиболее схожа с Россией по историческим и этнокультурным признакам. Причем, в отличие от 2004 года, когда Кремль только ассистировал, тут имеются признаки прямого вмешательства в ситуацию, в том числе с использованием силовых структур. И проигрыш произошел не из-за «заговора американцев», а оттого что Путин недооценил украинцев, и сам он это прекрасно это понимает. 

Путинская идея создать панъевразийское «сообщество диктатур» получила мощный отпор, а Украина в очередной раз доказала, что ее государственность, пусть и сильно хаотическая, состоялась посильнее, чем у ряда амбициозных соседей: соседи не смогли предотвратить установление у себя диктатуры, а Украина за 20 с лишним лет независимости смогла.

Способен ли Путин теперь переоценить свои взгляды на граждан своей собственной страны – большой вопрос. В декабре 2011-го они уже преподнесли Путину огромный сюрприз, кто знает, что будет дальше, в выборном цикле 2016–2018 годов. Впрочем, не все так просто – союзником Путина является постимперский синдром, которого на Украине и в помине нет. Он легко помогает замаскировать желание сохранить контроль над коррупционными миллиардами выдуманной борьбой с «тлетворным влиянием Запада».