Три дня в новом Киеве

Вы думаете, что знаете Киев: дома, улицы, парки, людей? Вы тут когда-то бывали, учились, родились, жили. Если да, вы знали другой город. Не сегодняшний. Киев сегодня – это выгоревшее до черноты здание Дома профсоюзов на Крещатике, баррикады и заторы из людей, экскурсии к администрации президента для журналистов, люди с битами и в касках у кабинета министров и много цветов. Они повсюду в центре. Повсюду, где убили людей. А еще песня, которую за день выучили все, кто знает нынешний Киев. Под нее плакал даже не город – страна. Ее тут уже никогда не забудут.

В ночь на 22 февраля казалось, что от одной катастрофы страна движется к новой, еще большей. Оппозиция договорилась с Януковичем. В обмен на уступки в виде возвращения старой Конституции и нового правительства президентские выборы отложили до конца осени. Рассказать об этом троице на Майдане не дали. Их освистали. На сцену выбежал неизвестный сотник и, задыхаясь от крика, над гробами убитых поклялся: либо Янукович идет в отставку, либо завтра в 10 утра люди с Майдана пойдут в наступление. С оружием (видео выступления смотрите здесь). Он не назвал себя, бросил микрофон и убежал, но ему поверили. А потом были слова испуганного Кличко: «Он [Янукович] не уйдет в отставку». Если оба говорили правду, утром должна была начаться настоящая бойня. Новая. Еще более страшная и, скорее всего, последняя на Майдане.

Ранним утром 22-го центр города вымер. Едва не первыми прохожими оказались ребята из Самообороны. Они стояли прямо напротив Службы безопасности Украины и что-то обсуждали. «Это конец, – сказал знакомый. – То есть победа». Раньше «Самооборона» действительно не заходила за баррикады. Там их хватала милиция или «Беркут», часто били, а потом везли в участки. Просто стоять и говорить напротив СБУ – из разряда фантастики. 

Потом посыпались новости: массовый исход регионалов из парламентской фракции, отставка спикера и первого вице-спикера Рады, открытие самого закрытого объекта страны – резиденции президента в Межигорье, освобождение Тимошенко, отставка Януковича и т.д. Все это было в парламенте и где-то далеко за городом, а в нем самом все менялось на глазах. 

К кабинету министров и парламенту с улицы Грушевского, где ровно месяц назад убили двоих, пускали только журналистов. За пропускным пунктом территория «Беркута». Там, где еще недавно стояли автобусы и снимали видео с пытками майдановцев. Там же главный модный магазин столицы, в котором обновляют гардероб едва ли не все известные политики и чиновники. В тот день витрины уже забили. Но даже после первых жертв магазин работал. Попасть в него через оцепление можно было, просто показав силовикам клиентскую карточку. Рядом с бутиком люди метлой убирают тротуар. Их всего двое. Без касок и бронежилетов. Кажется, что на уборку почерневшей брусчатки у них уйдут недели. Но они метут.

У здания правительства всего четыре силовика и три человека от «Самообороны Майдана». Напротив – Рада. Вход на небольшую площадь перед ней тоже охраняют протестующие. Пускают только журналистов. Большинство из тех, кто остается на улице, – иностранцы. Внутрь без аккредитации их не пускают. Они только улыбаются и перебрасываются фразами вроде: «Вот и все. Они победили».

Люди перед Радой не радуются и не смеются. Они слушают прямую трансляцию из зала. Так уже было в 2004-м. Народ тоже стоял у стен и ждал. Тогда в «оранжевый» быстро перекрасился близкий соратник Кучмы Владимир Литвин. Он выбежал к людям и сказал что-то очень важное для них. 22 февраля он опять сидел в Раде и голосовал с оппозицией, хотя еще недавно во всем поддерживал власть. Прошло почти 10 лет.

Тут же, у парламента, рядом с местом, где пару дней назад убивали людей, журналисты ловят такси, чтобы ехать в Межигорье. Трудно поверить, что в резиденцию пускают. Еще недавно только за поездку туда с мирным митингом у сотен водителей отобрали права по липовым протоколам о неостановке. Угодья президента, которых никто из простых смертных никогда не видел по-настоящему, вблизи, теперь можно обойти с экскурсией. Поездка туда – как в гостях у выученной наизусть сказки: все видишь первый раз, и все вроде знакомо. Где-то там должен быть причал с дебаркадером, дом Хонка, альтанки, пруды, обязательно страусы и, конечно, исторические пеньки. Их видели раньше, но попрыгать для фото на память – это must do каждого туриста.

В Киеве тем временем водят экскурсии к брошенной Януковичем администрации президента. Вовнутрь не пускают. Зато можно пройти во двор. Несколько заслонов милиции защищали администрацию с самых первых дней протестов. Тут же, после провокаций против силовиков, был один из самых жестоких разгонов. Теперь простых людей тоже не пускают близко, но для репортеров проход открыт. Сквозь президентский КПП у высоких ворот все проходят без проблем. Снаружи – «Самооборона», внутри небольшой пристройки охрана администрации. Металлодетектор отключен. Никто больше не просит отдавать мобильный, показывать сумки и паспорта. У двери АП стоит замначальника охраны объекта. Улыбается. Не нервничает или не подает виду. Говорит, что вечером 21-го все силовики от здания отошли. Ближе к полуночи подошла «Самооборона». Он вышел к ребятам, поговорил. Решили сотрудничать. Внутри АП по-прежнему охраняет госохрана. Снаружи помогают самооборонцы. Президент на рабочем месте был накануне днем, как обычно. Вечером уехал. Когда вернется, тут не знают. Парень, который по-английски рассказывает журналистам, как все случилось, надеется, что Янукович больше не вернется. По крайней мере в рабочий кабинет. Смотреть на Банковую с другой стороны непривычно. Видеть не черные шлемы вэвэшников, а болотно-зеленые каски самооборонцев – тоже. У здоровой таблички на фасаде «Президент Украины» становится ясно, что революция победила, но никто не ликует. 

Всего через пару сотен метров каждый вспоминает почему. Прямо при выходе из метро – цветы на земле и свечи. Тут нашли тела двух немолодых уже людей. Чуть ниже опять цветы, пробитый пулей щит и кровь на брусчатке. Рядом, на высокой баррикаде из мешков с песком, шин и строительного мусора, громко разговаривают пятеро майдановцев. На вопрос «Это победа?» отвечают коротко: «Нет. Только начало». За ними – картина из фильма-катастрофы: огромное выгоревшее здание, из окон которого идет негустой белый дым, аккуратно сложенная брусчатка, которую сорвали с дороги. Повсюду – шины. Их жгли, чтобы силовики не подошли впритык. Вся земля черная от сажи. Смешиваясь с водой, она пачкает обувь. Десятки людей пытаются наводить порядок, но в этом хаосе выглядят так же беспомощно, как пара с метлами у бутика.

Больше всего пугает песня. Ее включили позже, когда к сцене, где стояли священники, понесли гробы с убитыми. Музыка пробирала до костей. Мужчины, женщины, старики плакали, не пряча лиц. Имена погибших читают одно за другим. Новые гробы – песня по новой. Ей не подпевают, но Майдан уже знает слова:

...Мамко моя, не лай мені, Мамко моя, не лай мені...

Эта музыка глушит все: трансляцию Рады, где новое большинство, смех иностранцев, попавших в администрацию президента. Люди светят в небо фонариками, плачут и прощаются. На площади нет чужого горя. Оно одно, большое, общее для всех. Родственники убитых не проклинают Майдан. Они просят только не забыть и сделать так, чтобы все это не зря.

Песня заглушила даже Юлию Тимошенко, которую за день Рада успела освободить, а друзья – доставить на Майдан. Бывший премьер хорошо говорит, но не на этой сцене, перед трупами. Она как чужой человек, попавший на встречу однополчан: ни общих воспоминаний, ни радости, ни горя. Она знает о революции очень много, но почти ничего в ней не понимает. Не понимает, что слова «я гарантирую вам» больше не хотят слышать. Гарант сейчас – сам Майдан. Она не понимает даже деталей: как позвать доктора к людям, которым становится плохо в толпе. Ведущий митингов это делает за секунды, а Тимошенко теряется. Она провела в тюрьме больше двух лет, но безвозвратно потеряла только три последних месяца.

За это время изменился не только Киев. Сгорело не только здание профсоюзов. Сгорела последняя вера в политиков, которые еще вчера побоялись в лицо сказать Януковичу то, что со сцены прокричал сотник, который в жизни оказался самым обычным человеком. Он не из «Правого сектора» и не из «Самообороны».

Вечером у входа в СБУ дежурят люди в болотных касках. Революция победила. В паре кварталов от центра о ней напоминают только пустые полки супермаркетов, с которых размели муку, макароны и сахар с солью. Многие боялись введения ЧП. Но Киев не радуется. Еще целый следующий день на Майдане играла траурная музыка, а на большом экране показывали лица убитых. На площади пока думают только о них, в парламенте уже вовсю делят портфели. Когда траур закончится, тот самый сотник пообещал: люди напомнят оппозиции ее обещания о временном правительстве профессионалов, люстрации власти, наказании силовиков, виновных в убийствах, и еще много о чем, что успели наобещать за три месяца. После 2004-го Майдан точно знает: это не победа, а очень тяжелое начало. Главный вопрос: поняла ли это оппозиция?