Майдан на районе. Ночной дозор с киевской самообороной

В разгар боев в центре Киева 19-летние Дмитрий и Иван, живущие в спальном районе Борщаговка, получили повестки в военкомат: «Явиться 3 марта для прохождения срочной службы». Когда-то Виктор Янукович вел Украину в Европу и поэтому отменил призыв в украинскую армию – в прошлом году был последний. Не все тогда заметили, что это решение не касалось Внутренних войск. Вряд ли бы это стало достойной внимания темой, если бы в момент отчаяния Януковичу не понадобилось пушечное мясо для войны с восставшими киевлянами.

Ни у самих ребят, ни у их родителей не было сомнений, куда их направят. Шеренги срочников из ВВ уже почти три месяца использовались властями как живой щит в противостоянии с Майданом, а воевать пришлось бы таким же парням с Борщаговки, Троещины, других районов Киева, городов и весей Украины. Не в Киеве, так во Львове, Тернополе, Луцке – на любом из сотен украинских майданов. Украина на тот момент уверенно двигалась по боснийско-косовскому пути.

Поэтому Иван с Димой вместо армии записались в самооборону собственного района – структуру, фактически заменившую милицию в Киеве, к удовольствию (как минимум временному) горожан. Теперь по ночам они стоят на блокпостах, охраняющих въезды в город, или патрулируют район на собственной машине.

Блокпост – это две невысокие баррикады из покрышек. Заезжая в промежуток между ними, водители вынужденно сбрасывают скорость. Тут их останавливает ночной дозор самообороны, который мягко, но дотошно выясняет, кто находится в салоне, зачем и куда едет. При мне мимо проехала милицейская машина с мигалками – ее тоже досмотрели на общем основании. Рядом стоит бочка, в которой горят дрова. Женщины готовят для всех чай и бутерброды.

Борщаговка – рабочий (некоторые скажут – люмпенский) район Киева.

– Тут у нас гопота и босота, – смеется высоченный парень с фигурой борца сумо.

– 13-й район у нас, – шутит его друг.

Дима и Иван учатся по специальности «компьютерная диагностика автомобилей». Командир блокпоста, 23-летний Николай, учился на автослесаря, но сейчас работает ремонтником. На Майдан ездил, но не воевал: «Если честно, мама ни за что не отпускала». У Ивана с Димой – та же история.

– Когда начались протесты из-за евроинтеграции, – как и многие люди без высшего образования на Украине, Иван без труда жонглирует политическими терминами, – мне было как бы все равно. Но после первого разгона я понял, что все – нельзя им позволять так с людьми обходиться.

«Борец сумо», который не стал называть своего имени, на баррикадах был, в том числе и в горячие дни. «Там такие же парни, как я, со всего Киева и со всей Украины. Там и русские тоже были, и грузины. У одного спрашиваем: «Откуда?» Он: «Я из Саратова». Мы: «Что за Саратов, где это – на Украине?» Он: «Ну как, на Волге же».

Фото: РИА Новости

Сам он – из Белой Церкви, города неподалеку от Киева. Говорит, что десяти его одноклассникам пришли повестки в армию. Белая Церковь – родина боксера Вадима Титушко, агрессивного провластного гопника, чье имя стало нарицательным на Украине. На прошлой неделе пошел слух, что Титушко сам теперь в ночном дозоре и охраняет въезды в родной город. Подтверждения этому не было.

Народный контроль

Ночные дозоры создавались для борьбы с «титушками», которых власть нанимала за деньги, чтобы изображать поддержку самой себя и терроризировать киевлян. «Титушек», в частности, обвиняли в убийстве журналиста Вячеслава Веремия на Владимирской, одной из центральных улиц Киева, но – по другой версии – это были милиционеры в штатском. Граница между ними и собственно «титушками» зыбка донельзя.

Ловля «титушек» идет полным ходом: при мне на майдан Незалежности привели двоих сильно избитых (похожих скорее на бичей, чем на гопников) мужчин, которых поставили на колени и заставили, молитвенно сложив ладони, признаваться в организации провокаций и каяться перед собравшейся толпой. Эту сцену с элементами суда Линча прекратило вмешательство греко-католического священника.

У Димы и Ивана «титушек» на районе не нашлось, зато пытался поднять голову обычный криминал. «Как-то нам сообщают по рации: «Титушки!» Мы выезжаем по адресу, там аптека – в ней ребята такие конкретные. Но их 10, а нас 30, мы их быстро... – Николай долго подбирает слово, – успокоили. А оказалось, что хозяин одной аптеки пытался под шумок отобрать аптеку у другого, и парней этих нанял вот».

Разговор про политику с парнями не клеится совсем. Они за Майдан, вот и вся политика. Но взгляды на будущее у Николая пессимистичные.

– Придут такие же, как они, будет все как раньше.

– Кличко? Тимошенко? Тягнибок?

Парни качают головами.

– Парубий? Ярош? – Я называю имена популярного коменданта Майдана и лидера ультранационалистического «Правого сектора». Но парни отвергают и их. – Тогда что – новый Майдан?

– Да пока и с этого никто не собирается расходиться. Будем стоять.

– Наше дело – это контроль. Чтобы власть знала свое место. А в политику мы не суемся, – говорит один из подошедших к нам парней.

В Киеве существует определенный консенсус о том, что Майдану расходиться еще очень рано: надо перезагрузить институты и наказать виновных в кровавой бойне на улицах города.

Впрочем, есть повод для оптимизма. «Мое отношение к моему народу, конечно, изменилось к лучшему. Я горжусь, что я украинец», – говорит «борец сумо». Язык общения на блокпосту – русский, с небольшой примесью суржика.

Пока мы говорили, женщина на черном джипе привезла еды, потом подъехал микроавтобус со старой мебелью – на дрова. У патруля жизнь как при коммунизме – помощь от знакомых и незнакомых людей идет сплошным потоком.

Соседний блокпост перекрывает въезд в аэропорт Жуляны. Задача: не дать никому из депутатов-регионалов сбежать из Киева.

– Мы им ничего не сделаем, – говорит Ярослав, отвечающий за рацию. – Просто отправим обратно на место работы, чтобы голосовали в Раде.

Патрули и блокпосты координируются по большей части организацией «Автодозор», которая, как объяснили мне на блокпосту, координирует свои действия с руководством «Самообороны Майдана» во главе с Андреем Парубием – бывшим социал-националистом и соратником лидера «Свободы» Олега Тягнибока, а ныне депутатом от вполне вегетарианской «Батькивщины». Расположение и работа блокпостов согласуется с районными администрациями. Члены «Самообороны» часто на собственных машинах сопровождают милицейские патрули – по просьбе самих милиционеров, отношение к которым в городе довольно враждебное.

По словам собравшихся в Жулянах, большую роль в организации районной самообороны сыграл «Правый сектор».

– Без них вообще бы ничего не получилось», – говорит немолодой мужчина по имени Виктор. Ему, как и стоящему рядом афганцу Володе, который большую часть трудовой карьеры оттрубил на строительстве газопроводов в Сибири, из политических партий нравится только «Свобода» – за эффективность.

– Но вот «Свобода» же хочет запретить российские телеканалы. Вы за?

– Я за свободу, – говорит Володя.

– Ну да, вы уже сказали. А как насчет каналов?

– Я за свободу слова – против этого закона.

И за Тягнибока он голосовать не будет – на самом деле типичный случай среди активистов «Свободы» в Киеве, которые вступают в организацию Олега Тягнибока исключительно из-за ее действенности на микроуровне – когда, к примеру, надо отстоять сквер, на который позарился застройщик.

Кто фашист?

Ультранационалистическая компонента Майдана как была, так и осталась. Это небольшое, но крайне эффективное меньшинство, которое состоит из абсолютно разных людей – едва ли не половина из них говорит по-русски. Его роль в победе несомненна, однако с точки зрения международного имиджа и непрекращающегося отчуждения жителей юго-востока страны это самое слабое звено Майдана. «Россия обвиняет в организации протестов «фашистов». Обратите внимание на «волчий крюк» на сцене Майдана», – писал в понедельник корреспондент Би-би-си Данкан Кроуфорд, прикрепляя к своему твиту фотографию, на которой за спиной выступающего висит желтое знамя со знаком, запрещенным в Германии из-за ассоциации с нацизмом. Впрочем, поскольку поддержка Майдана Западом ограничилась лавиной селфи эмиссаров на фоне баррикад, на мнение с той стороны в Киеве тоже не обращают большого внимания.

Отмена закона о региональных языках, который, несмотря на то что его продавили регионалы, делал Украину более европейской страной, а не наоборот, тоже не улучшает репутацию победившего протеста. И чем дальше Рада будет откладывать свои перевыборы, тем жестче ответят на все эти инициативы избиратели юго-востока, когда выборы наконец произойдут.

Но с фашистами на Украине дела обстоят так: есть фашисты на словах и в символике, а есть фашисты на практике, даже если они прикрываются антифашистскими лозунгами. Реальная жестокость власти настолько затмила предполагаемую кровожадность небольшой части протестующих, что вопрос о тоталитарных идеологиях на Майдане снялся сам собой. На площади Независимости находятся обычные граждане, каждый со своими тараканами, но они, как племена Средиземья, объединились, чтобы противостоять общему врагу. Ярость благородная против проклятой орды – классический случай.

Янукович вел войну сначала с мирным, а потом с очень плохо вооруженным населением собственной столицы. Похищения, пытки и убийства активистов, использование бандитов для создания атмосферы террора – все это в моем детстве, когда в фокусе новостей находились южноамериканские диктатуры, называлось фашизмом. По-моему, справедливо.

Что же касается риторики, то российская телепропаганда оказалась настолько токсичнее самых зажигательных речей украинских националистов, что на ее фоне последние воспринимаются как плюшевые старорежимные дедушки, с которыми приятно пить чай с вареньем. Справившись с Януковичем, за спиной которого стоял Кремль, Украина сама не заметит, как справится и с ними.

Реальная угроза для российской власти не в галицких бандеровцах (в чьем национализме больше исторической реконструкции, чем реального, опасного для кого-то содержания), а во вполне русскоязычных киевлянах, которые сейчас патрулируют Борщаговку, охраняют здание СБУ (украинский аналог ФСБ) и управляют миллионными толпами, ринувшимися в минувшие выходные смотреть на дворец Януковича в Межигорье. Если бы меня спросили, чем эти ребята отличаются от их сверстников, скажем, в Нижнем Тагиле, с которыми я беседовал накануне выборов 2012 года, я бы затруднился ответить.

Украина не Россия, но это место, где говорящие на русском языке люди за месяцы противостояния продемонстрировали способность управлять своей жизнью без помощи репрессивного патерналистского государства. Для россиян Украина – это пока далекая от идеала, альтернативная Россия, которая со временем может оказаться лучше оригинала.