Боится ли Дальний Восток китайской колонизации?

Slon ведет совместный проект с международной сетью ученых «ПОНАРС Евразия», участники которой разрабатывают новые подходы к политике и безопасности в России и Евразии. В рамках этого проекта мы публикуем аналитические статьи членов ПОНАРС, среди которых – известные политологи, историки и социологи из США, Европы, России и других стран СНГ. Это другой взгляд на Россию, ее политику и ее политиков. Сегодня мы публикуем новый материал серии – статью Михаила Алексеева из Университета Сан-Диего об угрозе китайской «колонизации» Дальнего Востока и ее восприятии жителями России.

В 1990-е и начале 2000-х годов российские журналисты, официальные лица и ученые неоднократно предупреждали об угрозе китайской «колонизации» Дальнего Востока России. Среди возможных последствий назывались межэтнические столкновения, вооруженные конфликты вдоль государственной границы и аннексия этих территорий Китаем. Заместитель губернатора Омской области в 1997 году предупреждал, что за китайскими мигрантами последуют китайские культурные центры, китайские компании, китайские рабочие и китайские солдаты. Губернатор Приморского края – наиболее населенного и промышленно развитого Дальневосточного региона – предостерегал в 1990-е годы, что китайская миграция превратит Дальний Восток во что-то наподобие азиатских Балкан. 

Эти предостережения имели сильный резонанс в региональном общественном мнении. В опросе 1010 жителей Приморского края в 2000 году (по случайной многоступенчатой выборке) 82% респондентов сказали, что Китай намеревается увеличить свою территорию за счет Приморского края, и 46% считали, что это может произойти в результате на первый взгляд безобидного «мирного проникновения» в регион китайских рабочих и торговцев. (Опрос был составлен и проведен автором в сотрудничестве с Институтом истории, антропологии и этнографии народов Дальнего Востока при Российской академии наук.)

К 2013 году эти опасения значительно спали. Спад начался после прихода к власти в Приморье губернатора Сергея Дарькина, лояльного Путину руководителя, поддерживавшего развитие экономического сотрудничества края с соседями в Азии. В опросе 2005 года (составленном и проведенном автором в сотрудничестве с тем же институтом; из 650 респондентов 387 принимали участие в опросе 2000 года) число респондентов, опасавшихся территориальных притязаний Китая, снизилось на 10%. При этом число респондентов, опасавшихся отторжения территорий в результате китайского «мирного проникновения», упало на 7%. 

В 2013 году опрос, проведенный во Владивостоке (680 респондентов) агентством РОМИР в рамках проекта «Новый российский национализм» (NEORUSS) при Университете Осло и Норвежском институте международных отношений, зафиксировал еще более глубокий спад уровня воспринимаемых. (Автор является участником проекта NEORUSS.) Примерно 61% респондентов – на 20 процентных пунктов меньше, чем в 2000 году, – считали, что Китай вынашивает претензии в отношении территорий Приморского края. И что еще более существенно, лишь 24% респондентов в 2013 году опасались потери Россией суверенитета над этими территориями в результате «мирного проникновения» китайских мигрантов. Также в 2013 году впервые за все годы опросов большинство респондентов считали, что увеличение Китаем своей территории за счет Приморского края, скорее всего, невероятно (см. график 1 в конце статьи, суммирующий изменения по этим показателям с 2000 по 2013 год). 

Парадокс: геополитические опасения и ксенофобия не спадают

Хотя опасения, что китайская миграция может подорвать территориальную целостность России на Дальнем Востоке, уменьшились, многие потенциальные составляющиe и корреляты этих опасений оказались такими же или более значительными в опросе 2013 года, чем в опросах 2000 и 2005 годов. Так, масштабы китайской миграции в Приморье, по представлению респондентов, остались значительно завышенными; показатели межэтнических предубеждений и ксенофобии сохранились на высоком уровне; ощущение, что Китай получает больше благ, чем Россия, от двусторонней пограничной торговли, усилилось; и при этом жители Приморья констатировали, что меньше вступают в контакт с китайскими мигрантами. Конкретные данные опросов свидетельствуют о следующем:

– Ксенофобия в Приморье осталась на высоком уровне. Примерно 54% респондентов как в 2005-м, так и в 2013 году согласились с утверждением, что всех мигрантов – легальных и нелегальных – и их детей следует депортировать из Приморского края (в 2000 году этот вопрос не задавался). Причем около половины этих респондентов в обоих опросах согласились с данным утверждением полностью. Почти три четверти респондентов и в 2005-м, и в 2013 году высказались против предоставления всем мигрантам безусловного права на постоянное жительство в Приморье. При этом доля тех, кто полностью не соглашался с таким предложением, скакнула с 29% до 46%. А число респондентов, считавших в принципе неприемлемыми браки своих близких родственников с китайцами, выросло с 80% в 2005 году до 90% в 2013-м. Число респондентов, поддержавших лозунг «Россия – для русских», выросло за этот период времени с 65% до 77%.

– Баланс военной силы между Россией и Китаем в представлениях приморчан продолжал все эти годы неуклонно смещаться в пользу Китая. В 2013 году, в отличие от предыдущих опросов, большинство респондентов сказали, что через десять лет Китай будет сильнее России в военном отношении (см. график 2). Примечательно, что восприятие растущего военного превосходства Китая над Россией больше всего увеличилось с 2005 по 2013 год – параллельно с уменьшением числа респондентов Приморья, которые усматривали в китайской миграции угрозу суверенитету России над их регионом.

– Вооруженные пограничные конфликты между Россией и Китаем рассматривались как вероятные большим числом респондентов в 2013 году, чем в 2000 и 2005 годах. Почти четверть респондентов в 2013 году считала, что повторение боевых столкновений между Россией и Китаем, подобных тем, что имели место на острове Даманский (Женбао) в 1969 году, вероятно в настоящее время (см. карту 1). Лишь 9% респондентов считали так же в 2005 году и 19% в 2000-м. В опросе 2013 года 38% респондентов полагали, что такие приграничные вооруженные конфликты возможны через десять лет, по сравнению с 19% респондентов в 2005-м и 35% в 2000 году. Интересно, что после семи лет отсутствия данных (ввиду малой частотности) счетчик интернет-поисков Google Trends зафиксировал в 2011 году всплеск числа поисков по системе Google на русском языке с адресов на Дальнем Востоке России словосочетаний «остров Даманский» и «конфликт на Даманском».

– Выгоды от приграничной торговли, по мнению жителей Приморья, продолжал в большей степени получать Китай, чем Россия. В опросе 2000 года 28% респондентов считали, что Россия получала больше выгоды от такой торговли, чем Китай. В опросе 2005 г. таких респондентов осталось 21%, а в опросе 2013 года – только 15%. В восприятии жителей Приморья баланс выгод продолжал смещение в сторону Китая (см. график 3).

– Контакты между жителями Приморья и китайскими мигрантами, по всей видимости, стали менее частыми. В 2005 году 84% респондентов сказали, что вступали в контакт с мигрантами. К 2013 году эта цифра снизилась до 61%, в основном в результате уменьшения числа респондентов, сообщивших о контактах с мигрантами при покупке еды и промтоваров. Число респондентов, сказавших, что у них есть друзья или знакомые среди мигрантов, осталось примерно на том же уровне – 25% в 2005 году и 27% в 2013-м. При этом доля респондентов, отметивших, что они никогда не оказывали помощь мигрантам, увеличилась с 68% в 2005 году до 72% в 2013-м. 

Таким образом, значительный спад опасений с 2000 по 2013 год среди жителей Приморья по поводу возможной утраты Россией суверенитета над их регионом в результате китайской миграции, скорее всего, связан не с представлениями о китайской военной мощи, уровнем ксенофобии в обществе, оценкой выгод от приграничной торговли или взаимными контактами с китайскими мигрантами. С чем же тогда?

Вероятные объяснения: ослабление изоляции от центра России и групповые выгоды

При всем сказанном ослабление воспринимаемой угрозы китайского «проникновения» совпало с тремя значительными изменениями во взглядах и условиях жизни респондентов Приморья в 2000–2013 годах. 

Во-первых, снизилась их озабоченность изоляцией Приморского края от Центральной России и от влияния российского правительства. Около 48% респондентов выразили такую озабоченность в 2000 году и более 53% в 2005-м. Однако в 2013-м число таких респондентов снизилось почти на 20 процентных пунктов и составило примерно 34%. Статистический анализ данных опроса в 2000 году свидетельствовал, что чувство изоляции от центра России было одной из наиболее значимых и стойких составляющих уровня опасений территориальных претензий со стороны Китая.

Во-вторых, значительно улучшилось благосостояние респондентов, что, скорее всего, также усилило уверенность в эффективности центральной власти. Средний медианный доход на члена семьи в месяц среди респондентов (с их слов) вырос с 5750 рублей в 2005 году до 17 500 рублей в 2013-м (в постоянных рублях 2013 года). (Оценка основана на истории уровней инфляции согласно калькулятору fxtop.com. Фактический доход, со слов респондентов в 2005 году, составлял 3000 рублей на члена семьи в месяц.) Ощущение, что российскому правительству нет дела до жителей Приморья, стало за этот период менее острым. В 2005 году 92% респондентов согласились с тем, что судьба простых людей в целом не волнует тех, кто у власти. В 2013 году доля таких респондентов снизилась до 78%. 

В-третьих, значительно больше жителей Приморья за эти годы стали ездить в Китай. В 2000 году 80% респондентов сказали, что никогда не были в Китае за последние десять лет. В 2005-м доля таких респондентов упала до 72%, а в 2013-м – до 38%. И напротив, число тех, кто сказал, что они были в Китае 3–5 раз за предшествовавшие опросу 10 лет, выросло с 4% в 2000 году до 7% в 2005-м и до 20% в 2013 году.

Анализ данных опроса методом регрессии показал, что все три перечисленных выше фактора систематически влияли на изменения в восприятиях угроз от китайской миграции в Приморском крае. В 2005 году те, кто опасался, что изолированность их региона от Москвы увеличится через 10 лет, также с большей вероятностью, чем остальные респонденты, подозревали, что Китай вынашивает территориальные претензии к России, боялись отторжения территорий Дальнего Востока в пользу Китая и рассматривали миграцию как угрозу территориальной целостности России. К 2013 году чувство изоляции от центра ослабло и перестало быть статистическим коррелятом опасений, что Россия может уступить свои территории Китаю или что потеря территорий может произойти в результате «мирного проникновения» китайских мигрантов. Вместе с тем чувство изоляции продолжало значимо коррелировать с подозрениями, что китайцы считают Приморский край своей исторической территорией.

С другой стороны, опасения территориальных намерений Китая, потери территории и миграции были тем сильнее среди приморцев, чем ниже был их семейный доход в 2005-м, но не в 2013 году. То есть после того, как ситуация в экономике края в целом улучшилась, доход перестал быть столь важным фактором. Что касается поездок в Китай, то они, по всей видимости, тоже влияли на восприятие угроз миграции, но не таким образом, как могло бы интуитивно показаться. В 2005 году те, кто сказал, что они чаще ездили в Китай в предшествующие опросу 10 лет, были более склонны считать китайскую миграцию в Приморье опасным «мирным проникновением». После того как к 2013 году среднее число визитов в Китай жителей Приморья значительно увеличилось, статистическая значимость взаимосвязи между числом визитов и уровнем опасений миграции сошла на нет. В опросе 2013 года количество визитов не было закономерно связано ни с одним из трех индикаторов угроз миграции в графике 1. Это означает, что поездки в Китай, возможно, способствовали уменьшению воспринимаемых угроз миграции – но не потому, что те, кто больше ездил, стали более открытыми и готовыми принять китайских мигрантов, а потому, что они перестали рассматривать пересечение границы как проблему безопасности. В заключение надо отметить, что доходы, трансграничные поездки и чувство изоляции значимо не коррелировали друг с другом, то есть базировались на отличной друг от друга фундаментальной логике восприятий.

Внутригрупповая ксенофобия: назревающий вызов

Анализ данных опросов наводит на вывод, что межгрупповые сравнения – будь то сравнения военной мощи между державами или восприятия культурной дистанции и экономических перспектив разных этносов – объясняют меньше различий в оценках угроз миграции, чем внутригрупповые оценки, особенно такие, как уровень сплоченности своей страны. Восприятие силы центральной власти играет серьезную роль в этом. Рост таких восприятий на Дальнем Востоке соотносим с широкомасштабными политическими и экономическими реформами после прихода к власти Владимира Путина. К числу последних можно отнести замену прямых выборов фактическим назначением губернаторов из центра, централизацию государством контроля над энергоресурсами и транспортной инфраструктурой, быстрый рост финансирования вооруженных сил и органов безопасности, рост госзаказов на развитие военно-промышленного комплекса, развитие новых стратегических систем вооружений и ужесточение правил пересечения границы и контроля за мигрантами. В свете этих изменений вполне логично видеть значительное ослабление опасений, что китайская миграции приведет к отторжению их территорий в пользу Китая.

Другие результаты между тем свидетельствуют, что расслабляться рано. В абсолютном измерении ослабление чувства изоляции Приморья от центра России выражалось в довольно малом падении уровня воспринимаемых угроз. Пожалуй, еще более интересно то, что хотя китайская миграция постепенно стала рассматриваться как менее сильная угроза суверенитету и безопасности России, миграция в регион в целом продолжает вызывать опасения конфликтов на национальной и религиозной почве. В 2005 году лишь 8% респондентов Приморья считали такие конфликты главной угрозой миграции. В 2013 году доля таких респондентов возросла до 30%. 

И хотя в 2013 году больше респондентов, чем ранее, считали, что Москва имеет реальный политический и экономический вес в регионе, легитимность и поддержка президентства Путина выглядели менее внушительными. В 2005 году 29% респондентов сообщили, что не голосовали на предыдущих (2004) президентских выборах. В 2013-м таких респондентов было 42%. Число респондентов, сказавших, что они голосовали на тех выборах за Путина (2004 и 2012 годы соответственно), составило 47% в 2005 году, но только 32% в 2013-м. 

В дополнение ко всему, экстремальные ксенофобные настроения не спали. И в 2005-м, и в 2013 году 54% респондентов Приморья поддержали идею поголовной депортации всех мигрантов и их детей из края – что примерно на 7% выше, чем в среднем по России. Следует задуматься об угрозе роста внутрироссийской ксенофобии – то есть враждебных настроений по отношению к мигрантам из других регионов России или следующих в другие регионы России.

Примечание: По данным опросов общественного мнения в Приморском крае в 2000 г. (1010 респондентов), в 2005 г. (650 респондентов) и в 2013 г. (680 респондентов). Для обеспечения адекватности сравнения результатов опросов с выборками разной численности процент респондентов в графике рассчитывался из числа ответивших на данный вопрос респондентов, т.е. без учета отказавшихся отвечать и ответивших «не знаю». Таких респондентов по данным трем вопросам было 15–20% в 2005 и 2013 гг., и 23–25% в 2000 г.

Примечание: Без учета отказов и ответов «не знаю». 

Оригинал статьи: Mikhail Alexseev. Parting with Asian Balkans: Perceptions of Chinese Migration in the Russian Far East, 2000-2013. PONARS Eurasia