«Вы знаете, в 1990 году Венгрия могла бы вернуть себе Закарпатскую область. Украина была готова на все ради признания ее независимости. А мы упустили шанс», – сказал мне один из деятелей закарпатских венгров несколько лет назад. Не важно, что эти имперские мифы не имеют ничего общего с реальностью, потому что Украина тогда отделялась с согласия Москвы и не нуждалась в зарубежной поддержке, тем более венгерской. Но важно, что такое убеждение популярно даже среди ответственных представителей венгерского меньшинства на Украине.

Тем не менее не очень верится, что ради немногочисленных мечтателей, живущих за пределами «трианонской Венгрии», венгерский премьер-министр Виктор Орбан решился бы в такой момент требовать самоуправления для закарпатских венгров, рискуя еще больше испортить отношения и с новыми властями в Киеве, и с поддерживающим их Евросоюзом. Он, конечно, осознанно не произносит страшное для Киева после Крыма и Донбасса слово «автономия» и говорит о «самоуправлении». Но какая между ними разница, не совсем понятно. 

Речи Орбана о самоуправлении закарпатских венгров действительно вызвали беспокойство у лидеров Евросоюза, а Варшава даже обвинила Венгрию в поддержке российской пропаганды. Тогда венгерскому премьеру пришлось прибегнуть в украинском вопросе к своей любимой тактике: за границей, на международных встречах занимать более мягкую позицию, а вернувшись домой, снова гнуть свою линию в расчете, что венгерский язык мало кто понимает и зарубежным партнерам ничего не переведут. Поэтому внутри Венгрии Орбан продолжает говорить о 200 тысячах закарпатских венгров (в реальности их около 140 тысяч), которые нуждаются в «двойном гражданстве, праве общности и самоуправлении», хотя Будапешт признает территориальную целостность Украины и поддерживает ее европейскую интеграцию.

Зачем Орбану нужен лишний конфликт? От поддержки закарпатских венгров ему пользы будет немного. На Украине сейчас живет около 120 тысяч совершеннолетних венгров – даже если все они до единого воспользуются упрощенным режимом получения двойного гражданства, который ввел Орбан в 2010 году, примут участие в венгерских выборах и отдадут все свои голоса за правящую партию FIDESZ Виктора Орбана, то в результате это даст ей всего одно дополнительное место в парламенте. При том подавляющем большинстве, которое сейчас есть у правящей FIDESZ, это одно место не имеет никакого значения. Так ради чего этот конфликт?

Ответ на этот вопрос надо искать не в Закарпатье, а в венгерском обществе. Сейчас у FIDESZ Орбана вроде бы нет конкурентов во внутренней политике: некогда влиятельные либералы практически исчезли – даже в парламенте собрать не могут; главный соперник, партия социалистов, борется за 15%-ную поддержку, чтобы хотя бы не потерять титул главной оппозиционной силы в стране. Но получается это у социалистов все хуже – на недавних выборах в Европарламент на второе место вышли радикальные националисты из партии «Йоббик», получившие почти 15% голосов.

Отсюда вывод: крупнейшей оппозиционной партией становятся не социалисты, а радикальные националисты, и именно они будут главным конкурентом Орбана на следующих выборах. Неслучайно именно сейчас Орбан начал атаку на «Йоббик» и по другим направлениям – евродепутата от этой партии Белу Ковача обвинили в шпионаже в пользу России. Не исключено, что это обвинение не лишено оснований, потому что «Йоббик» занимает на удивление пророссийские позиции, что совершенно не типично для ультраправых Восточной Европы.

«Йоббик» отныне может расти только в ущерб FIDESZ. Орбан может потерять крайне правое крыло своих избирателей, которым близка риторика «Йоббика» про некогда большую Венгрию, поэтому и требует сейчас территориальную автономию для венгров, хотя бы в румынской Трансильвании, а желательно еще и для закарпатских венгров на Украине, а также венгров сербской Воеводины.

В тех краях «Йоббик» как раз непопулярен: венгры, живущие в других государствах, понимают, что жить им надо вместе с большинством, что они не просто какая-то оторванная конечность единой венгерской нации, а часть сербского, румынского, украинского общества. Но сама Венгрия – совсем другое дело. Здесь все больше избирателей живет ностальгией по Венгрии до Первой мировой войны, когда Венгерское королевство в составе Австро-Венгерской монархии простиралось на 325 тысяч квадратных километров вместо нынешних 93. Сувенирчики с изображением большой страны привычное дело на прилавках, купите хоть носки с исторической Венгрии. Если хочется, можете вызвать «Национальное такси» и ездить на нем к ближайшему памятнику «Трианонской травмы». А 4 июня – в честь 4 июня 1920 года, когда был подписан Трианонский договор – теперь в Венгрии официальная траурная дата с обязательными школьными мероприятиями в память о разделе страны.

Орбан, бывший либерал, антиклерикал и евроатлантист, а ныне консерватор, верующий и евроскептик, как никто, умеет чувствовать общественный настрой. Конечно, ни правительство, ни венгерское общество не верит в возможность изменения государственных границ, но заметная часть считает такой вариант желательным и не против о нем помечтать. Вот их и надо удержать на платформе FIDESZ словами об автономии закарпатских венгров – пусть и не территориальной, как они думают. 

Во второй половине прошлого века еще казалось, что Венгрия справилась с наркотической болезнью «Трианонской травмы» и способна наконец смириться со своими текущими границами. Но выяснилось, что страна просто делала вид, что желанный морфий «великой державы» ей больше не нужен. В XXI веке зависимость снова вернулась, и Орбан решил сам давать пока умеренные дозы, прежде чем это сделает за него кто-то другой.