Япония удивляет иностранца подчеркнутой вежливостью своих обитателей. Эта вежливость настолько заразна, что я, оказываясь в России, несколько дней по инерции продолжаю кланяться собеседникам, к немалому их смущению. «Не вели казнить, сёгун, вели харакири сделать».

Проблема в том, что за всяким утверждением о Японии точит катану, скрываясь в листве, коварное «но». Иностранцу не положено знать про татэмаэ, труднопереводимое понятие, объясняющее половину всех японских культурных парадоксов. Татэмаэ – это что-то вроде фасада или витрины. Расписная ширма дзубёбу, с горой Фудзи в нежных лучах восходящего солнца, за которой может твориться какое угодно непотребство. В России с непотребством борется Государственная дума, а в Японии его просто прикрывают ширмой и просят не шуметь в процессе.

И вот с «не шуметь» на сей раз и не получилось. От шума ширма дзубёбу рухнула, и непотребство предстало взору наблюдателей.

В ходе заседания Совета столичной префектуры Токио (местная Мосгордума) депутат Совета Аяка Сиомура (35 лет, не замужем; это важно, сейчас поймете почему) подняла вопрос о государственной поддержке беременных женщин. Вопрос не оставил слушателей равнодушными, и с мест правящей Либерально-демократической партии полетели конструктивные законодательные инициативы:

– Сама выходи замуж уже!

– Чего сама не рожаешь?!

– Бесплодная, что ли?

И прочий коллективный Жириновский на чистом японском.

Депутат закончила речь в слезах, а ЛДП перешла в привычный для нее режим «все в укрытие». Это с ней случается всякий раз, когда кто-то из ее политиков открывает рот без соответствующей санкции. Для начала они притворились ширмой дзубёбу: мол, ничего особенного не случилось. Когда стало ясно, что попытка слиться с интерьером провалилась, наступил этап «сами не знаем, кто это сделал, а этих депутатов нам вообще подбросили при обыске». Наконец, 23 июня злочинец был обнаружен (пять дней выбирали, кого не жалко) и подвергнут добровольной отставке.

Но гармония ва была необратимо нарушена. Япония в очередной раз показала миру, как несовременно она относится к своим женщинам.

Если б раньше я знала, что так замужем плохо

Если верить ОЭСР – организации всех развитых стран мира, разница в зарплатах между мужчинами и женщинами в развитых странах составляет в среднем чуть более 15% в пользу сильного пола (данные за 2010 год). В наиболее благополучной в этом отношении Испании мужчины получают в среднем лишь на 6% больше женщин. Но это перегибы: 6% уже и не заначишь особо, да и трахнуть кулаком по столу с криками «я в доме хозяин!» на 6% сложно. Южнокорейские и японские мужчины учли это обстоятельство и гордо воссели на противоположном от испанцев полюсе рейтинга: у корейца для заначки и прочей солидности есть аж 39% преимущества над женой, у японца – 29%. Уверенное лидерство в этом вопросе корейцы и японцы не сдают столько, сколько ведется эта статистика.

Дальше хуже. Если разбить эту статистику по возрастным группам, то окажется, что японской девушке платят в среднем на 15% меньше, чем японскому юноше, уже к моменту приема на работу. К 40 годам эта разница переваливает за 40%. В советах директоров крупнейших японских корпораций женщины занимают только 5% мест. С предпринимательством тоже все плохо: только 1% японок занимается бизнесом – против 3,5% мужчин.

Но и это цветочки, ягодки будут дальше. Представьте на минуту, что вы японская женщина. Вот получили вы свою маленькую зарплату, забыли навсегда про мечту посидеть в совете директоров, пришли домой и... сели к телевизору? Как бы не так! Вас ждут в среднем 299 минут (почти 5 часов) неоплачиваемой работы по дому. А потом домой придет ваш муж, который этой самой работой по дому интересуется меньше всех своих собратьев по ОЭСР: средний японец забивает гвоздь и меняет лампочку только 62 минуты в день. Было бы, конечно, еще хуже, если бы вашим мужем был индус: он забивает гвозди лишь 52 минуты в день, но он и в ОЭСР не входит, какой с него спрос? 

Кстати, японский муж дома будет поздно, а по пятницам – очень поздно и очень пьяный, так что лампочка ему будет до лампочки. Многие японские женщины своих супругов называют «воскресными друзьями»: вот в воскресенье он и собаке подгузник поменяет, и ребенка выбросит, и мусор выгуляет. Раз пять подряд, чтобы в статистику уложиться.

В общем, если вы хотите замуж за японца, три раза подумайте, а еще лучше – обратитесь к статистике, которая недвусмысленно советует обратить взор на Норвегию: там и у женщин работы по дому меньше (210 минут в день), и местные викинги молотком машут по 180 минут в сутки.

Есть надежда выйти замуж за принца

Неудивительно, что при таком положении вещей японки не особо стремятся работать: только 63% женщин в Японии трудоустроены – против 84% мужчин. Депутатам впору кричать «иди работай», а не «иди рожай», особенно если учесть, что японские женщины более образованы, чем мужчины: 59% японок в возрасте от 25 до 34 лет имеют высшее образование (против 52% представителей сильного пола). 

Объяснение первое, антропологам понравится: конфуцианская мораль в духе «у каждого должно быть свое место». Показательно, что именно Япония и Южная Корея, страны с сильной конфуцианской традицией, отличились в этом зачете. Старые привычки практически неубиваемы: даже Северная Корея выделялась на фоне соцлагеря тем, что ее эмансипация женщин и прочая Роза Люксембург обошли стороной. Впрочем, сейчас в Северной Корее все наоборот, и деньги там зарабатывают преимущественно женщины, но это отдельная история.

Объяснение второе, понравится экономистам: особенности японского рынка труда. В Японии по-прежнему живет и здравствует система пожизненного найма. Японский работодатель принимает выпускника университета на работу в качестве бесполезного балласта, сам находит ему применение, обучает его всему, что знает сам. Кстати, уволить работника на бессрочном трудовом контракте в Японии чуть сложнее, чем взобраться на гору Фудзи верхом на улитке в зимнюю вьюгу. Подобные инвестиции в персонал и связанные с этим риски требуют одного: безграничной лояльности персонала. Ведь если через пару лет обученный балласт начнет слишком много о себе воображать и найдет новую работу, все усилия пойдут прахом. Поэтому на перебежчиков в Японии смотрят очень косо: потеря работы или смена места работы – это социальное и экономическое самоубийство.

И вот женщины в эту схему ну никак не вписываются, потому что они имеют свойство выходить замуж и рожать детей. Плохо тут и первое и второе. Выйдя замуж, японка может решить, что поработала достаточно и теперь можно пожить за счет супруга, благо он и зарабатывает на 29% больше минус заначка. А беременность – это временная потеря трудоспособности, а за ней воспитание ребенка, и эти дыры надо чем-то затыкать. Получается замкнутый круг: работодатель исходит из того, что женщина однажды с работы уйдет, и потому не ставит ее на ответственные должности, не прилагает усилий к ее профессиональному росту и платит ей по минимуму. Женщина, видя это, охотно уходит с работы при первой же возможности.

Интересно здесь вот что: у промышленной революции в Азии было именно женское лицо. На текстильных фабриках в довоенной Японии трудились почти исключительно женщины из провинции. Ели они мало, работали много, были покладистыми и неприхотливыми. Зарабатывали себе на приданое и через пару лет выходили замуж. Танака – на выход, Такахаси – к станку. Тем же путем после войны прошла Южная Корея. Но промышленная революция давно закончилась, а инерция живет и здравствует.

И, наконец, объяснение третье, понравится социологам: парадоксально, но в Японии плохо развита инфраструктура воспитания детей. Из всех крупных японских городов только Иокогама избавилась от очередей в детские сады. И только потому, что мэр Иокогамы Фумико Хаяси (женщина, разумеется) четыре года назад решила, что больше это безобразие терпеть нельзя, и включила административный форсаж. На 2013 год на очереди в детские сады в Японии стояли примерно 25 тысяч детей. Цифра на первый взгляд небольшая, но тут надо учитывать два обстоятельства. Во-первых, в силу указанных выше причин значительная часть японок после декрета на работу не возвращается и воспитывает детей самостоятельно. Во-вторых, очередь движется так медленно, что вставать в нее надо еще до зачатия, авось годам к семи примут в ясли. Так что не все в нее встают. А Иокогама не резиновая.

И волки голодны, и овцы заканчиваются

В настоящий момент японская экономика решила воскреснуть из мертвых, количественным смягчением смерть поправ. Выросла себе аж на 6,7% в годовом исчислении за первый квартал. И выяснилось, что в Японии с и без того низкой безработицей 3,7% работать вообще некому.

Перед страной вновь замаячил призрак массовой трудовой иммиграции, но в правительстве приняли валокордина, успокоились и вспомнили, что в стране много неработающих женщин. Эврика!

А потом вспомнили, что эти самые женщины и без всякой работы рожают чуть ли не меньше всех в мире. Так мало, что к 2050 году в Японии будут жить меньше 100 миллионов человек. «Стреляй, Глеб Егорыч, уйдут проклятые!»

Приняв еще валокордина, в правительстве поняли, что перед ними стоят две почти взаимоисключающие задачи: нужно побудить японок больше работать и одновременно побудить их больше рожать. И горящего коня остановить, и в скачущую избу войти.

С первым в принципе просто. Для начала. У японского налогообложения, например, есть интересная особенность: оно заточено под семью, где большую часть денег зарабатывает один из супругов. Для таких семей предусмотрены налоговые льготы. Стоит женщине выйти на постоянную высокооплачиваемую работу, как у семьи возрастает налоговая нагрузка, а у мужа падает самооценка.

В теории это узкое место можно расшить. Но тогда у женщин не останется времени заниматься детьми. Со всеми вытекающими. Тут расшивать нужно уже не только очереди в детские сады, но и весь ворох проблем, связанных с воспитанием детей в Японии – это занятие очень дорогое. В общем, сложно.

«В любой непонятной ситуации первым делом запрещай пропаганду гомосексуализма несовершеннолетним». Но это в России, а в Японии жена премьер-министра недавно посетила токийский гей-парад. Не поймут. Поэтому кабинет Абэ решил обойтись без резких движений и ограничиться лозунгами.

Может, оно и к лучшему. Инцидент в токийском Совете префектуры отчетливо показал степень продвинутости политиков из правящей партии в гендерных вопросах. Ширм дзубёбу не напасешься.