Рольф Харрис

Художник, музыкант, автор портрета королевы, телеведущий, на программах которого выросло несколько поколений британских детей, признан виновным в том, что он неподобающим образом трогал девочек-подростков в 60-х, 70-х и 80-х годах. Рольфу Харрису 84 года, шесть недель подряд он ходил в королевский суд в сопровождении жены и дочери, отвергая все обвинения. И за эти шесть недель созерцания Харриса входящим и выходящим из здания суда в Саутворке, телезрители должны были свыкнуться с мыслью, что кумир их детства – плохой человек.

Возможно, процесс не привлек бы такого внимания, если бы жертвами не были несовершеннолетние, если бы их совершал не такой известный телеведущий и если бы этот телеведущий не вел 50 лет подряд детские передачи.

Последствия у этого судебного процесса серьезные: он называет преступлением то, что многие годы преступлением не считалось. Посмотрите сериал «Mad Men» про Америку пятидесятых годов – секретарши в офисе постоянно подвергаются «неподобающему троганию» и не высказывают явных признаков недовольства. Через 30 лет такое трогание станет в Америке уголовным преступлением. То же и с судом против Харриса: в процессе 12 жертв, но за время суда появляются десятки других девочек, которым сейчас больше 40 лет, и они, увидев процесс по телевизору, наконец решаются предъявить свои иски. Где все эти девочки были в течение предыдущих 30 лет? Почему они молчали? Потому что в Великобритании то, что делал Харрис, было нехорошо, но преступлением в общественном сознании не считалось.

В репортажах о судебном процессе пишут, что он «педофил», но его судили не за педофилию и не за растление малолетних, хотя это самый близкий по смыслу перевод indecent assault. Двенадцать случаев, которые рассматривали присяжные, включают такие: «Рольф Харрис обнял меня за шею, и это было приятно, но потом его рука сползла ниже, и он дотронулся до моей попы, я понимала, что происходит что-то неправильное». Там есть и более серьезные случаи домогательства, которые воспринимались как уголовные преступления в то время, когда были совершены. Но проблема с этим неподобающим троганием в том, что преступник понимает, что его жертва будет молчать. Во-первых, потому, что дети не пойдут в полицию; во-вторых, потому, что заявлять о таком преступлении унизительно. Допустим, вас неподобающим образом потрогали – вы пойдете в полицию? Весь смысл такой большой публичности этого процесса в том, чтобы вам было легче это сделать.

Тем не менее, посмотрев на судебный процесс в Великобритании и на жертв, одна из которых решилась дать интервью и рассказать о своем случае, я понимаю, что это не придаст мне, например, желания и уверенности последовать ее примеру. Я буду ждать до тех пор, пока подобные процессы начнутся в России. Проблемы «неподобающего трогания» пока не существует в нашей общественной дискуссии. Каждый знает, что среди его знакомых есть люди, которые это делают, никто не пойдет писать заявление в полицию на своего коллегу. Лет через тридцать, а может, и раньше (догоняющий двигается быстрее) начнется волна судебных процессов против российских рольфов харрисов. 

Сейчас главный вопрос в Британии: почему коллеги ведущего, видя и понимая, что он делает, молчали? Тех, кто знал и промолчал, винят не меньше, чем преступника. Понятно, почему жертвы не пошли в полицию, понятно, что существуют люди с сексуальными отклонениями и они могут совершать преступления. Но почему в обществе на протяжении десятков лет к этим преступлениям была такая терпимость, что никто не остановил Харриса? Потому что в Британии тогда, как и в России сегодня, это не казалось достаточным поводом, чтобы рушить карьеру и жизнь человеку, который разрушает жизни людей вокруг.