Николя Саркози во время задержания в 2014 году. Фото: REUTERS
Когда в США свежеиспеченный миллионер проносится по улице на дорогом автомобиле, простой американец грезит. Он мечтает, что когда-нибудь так же разбогатеет и тоже промчится мимо других прохожих на машине, стоящей целое состояние. О чем же думает житель Франции в схожей ситуации? О том дне, когда миллионер разорится и будет ходить пешком – как все. Этот анекдот, когда-то рассказанный мне знакомым французом, хорошо демонстрирует различия в психологическом портрете разных стран, пускай и в несколько упрощенной форме.
Везде обыватели радуются, наблюдая за падением сильных мира сего, но во Франции это, кажется, уже входит в привычку. Власть здесь, в стране с государственным девизом: «Свобода, равенство, братство», не обладает тем ореолом сакральности, который до сих пор сохраняется во множестве других государств. С пиететом перед властью покончили давно, вместе с эпохой «Старого режима», когда голова Людовика Капета скатилась в корзину гильотины. Даже один из главных национальных кумиров Франции лишился всего, скончался в ссылке на богом забытом острове, преподносился сменившими его Бурбонами едва ли не как мировое зло и лишь спустя 19 лет после смерти обзавелся гробницей в Париже.
История задержания экс-президента оказалась единственным событием, способным отвлечь французов от чемпионата мира по футболу. Но это вряд ли радует Николя Саркози, для которого первые дни июля выдались нелегкими: 15 часов в стенах отдела антикоррупционной полиции Нантерра, куда бывшего президента Франции доставили под стражей, предъявление обвинительного заключения и допрос. Поводом для задержания Саркози стали прослушки телефонных переговоров, законность которых уже обсуждается в СМИ. Прослушивание показало, что осведомитель в судейской мантии в обмен на обещание лакомой должности в Монако снабжал экс-президента информацией по «делу Бетанкур», фигурантом которого ранее являлся Саркози. В результате полиция задержала судью Жильбера Азибера, следователя Патрика Сассу и адвоката Саркози, Терри Эрцога. Теперь Саркози обвиняется в сокрытии нарушений, коррупции и торговле влиянием: если обвинения подтвердятся, экс-президенту грозит до десяти лет тюрьмы. Следственными судьями по делу Саркози выступают Патрисия Симон и Клер Тепо, работающие независимо от других судей. Экс-министр и член партии Союз за народное движение (UMP) Надин Морано уже обвинила одну из судей в предвзятости, указав на ее связи с левыми.
Даже если задержание Саркози способно сплотить UMP, партия неизбежно потеряет часть правых избирателей из-за случившегося. Но сам обвиняемый не намерен сдаваться и пытается держаться бодро и воинственно. Стремясь показать, что задержание и допрос не подкосили его, экс-президент даже пожертвовал тайной частной жизни и впервые пустил журналистов в свою святая святых на улице Миромениль. В 20-минутном интервью TF1 и Europe 1 он утверждает, что «никогда не совершал ничего противного принципам республики и правового государства», и делает упор на неправомерность прослушек.
Но как бы ни хорохорился экс-президент, прямые заявления о политическом преследовании со стороны находящихся у власти левых в устах Саркози выглядят довольно жалко. Хотя, возможно, они не столь уж беспочвенны. Пускай президент Франсуа Олланд и поспешил заявить о важности презумпции невиновности, очевидно, что шансы вернуться к власти для его давнего соперника теперь близки к нулю. А еще недавно вовсю ходили слухи, что «папаша Сарко» скоро вновь возглавит UMP. Теперь на вопросы по этому поводу члены UMP уклончиво замечают, что да, конечно, как член партии Саркози имеет право баллотироваться на пост ее президента, но давайте подождем, чем разрешится ситуация. То, что Саркози считает свое 15-часовое задержание средством публичного унижения, тоже не лишено оснований. «Каюзака ни минуты не держали под стражей», – напомнил он. Имеется в виду министр-социалист Жером Каюзак, осужденный в 2013 году за уклонение от налогов. Правда, стоит учесть, что Каюзак обладал безупречной репутацией и совершенное им правонарушение, мягко говоря, вряд ли сопоставимо с теми обвинениями, которые вменяются Саркози.
Доминик Стросс-Кан, выходящий из зала суда. Фото: REUTERS
Невольно вспоминается, как в 2011 году после громкого сексуального скандала с политической арены вынужденно ушел директор-распорядитель МВФ Доминик Стросс-Кан, которого до этого прочили в фавориты предстоявших президентских выборов 2012 года. Можно отметать любые теории заговора и винить во всем самого Стросс-Кана, но факт остается фактом – потенциальный участник президентской гонки, имевший неплохие шансы на победу, сошел с дистанции как нельзя вовремя для его соперников. И если Стросс-Кану удается потихоньку реабилитироваться в финансовом мире (в том числе и в России), то его репутация в глазах большинства французов по-прежнему безнадежно подмочена. Какая политическая карьера светит человеку, который судится с авторшами мемуаров об их интимной близости и создателем художественного фильма про себя (особенно занятно, что социалиста Стросс-Кана играет недолюбливающий его Жерар Депардье, хороший знакомый Саркози).
Но гораздо больше общего у истории Саркози не со злоключениями Стросс-Кана, в президенты даже не баллотировавшегося, а с опытом основателя UMP Жака Ширака, мэра Парижа с 1977 по 1995 год и президента с 1995 по 2007 год. В 2011 году 79-летний Ширак был признан виновным в растратах и злоупотреблении доверием общества и приговорен к двум годам условно. Ширак, настоящий политический патриарх, просидевший в Елисейском дворце 12 лет, действительно ни в чем себе не отказывал. Например, с 1995 по 2007 год президентский бюджет вырос в девять раз – с 7,78 до 31,8 млн евро, притом что еще в 1994 году Франсуа Миттеран довольствовался какими-то жалкими тремя миллионами. И Ширака, и Саркози обвиняли в использовании для избирательной кампании средств, полученных от африканских правителей – Бонго Ондимбы, президента Габона, и ливийского «братского вождя и руководителя революции» Муаммара Каддафи соответственно. В случае Ширака эти обвинения были отозваны после смерти Бонго, а вот для Саркози история еще не закончилась.
Жак Ширак перед рассмотрением его дела в суде. Фото: REUTERS
Если отличительной чертой Третьей республики можно считать убийства президентов и неожиданные уходы в отставку, то для Пятой республики такой визитной карточкой, похоже, становятся судебные процессы над экс-президентами. Хоть и не столь драматичные, они вызывают не меньший ажиотаж, поскольку, кроме таких обычных человеческих чувств, как любопытство и злорадство, огромное значение для простых французов имеет сама идея правосудия, перед которым все равны. И даже те некоторые, которые всегда равнее других, могут оказаться на скамье подсудимых. Однако не стоит забывать, что демонстративное торжество правосудия отлично вписывается в политическую борьбу, которая не становится от этого ни менее грязной, ни менее ожесточенной.
