1. Утро
Желто-голубой вагон крымской железной дороги тащится по территории Российской Федерации. За спиной осталась переправа через Керченский пролив. Впереди еще тридцать часов русской бани. Мы возвращаемся из Крыма самым инновационным маршрутом. Поезд Симферополь – Москва запущен 1 августа, но кондиционеров и биотуалетов в нем нет.
Фото: Андрей Родионов, Екатерина Троепольская
Просыпаешься на станции, как только прекращается стук колес, и в поздней очереди у туалета слушаешь истории об отдыхе.
«Пять суток ехали из Мурманска, – говорит приятная тетка с боковой, – и двое суток в очереди на переправу. Очередь не двигалась, пропускали автобусы. И тут уж я не выдержала, вышла на дорогу и никого не пропускала, пока сын не проехал».
Что заставляет человека пять дней ехать к морю?
На переправе видели очередь. Греки любят нас, несмотря на санкции, их паромы помогают сократить время ожидания. Часов за восемь можно проехать. Вдоль дороги стоят туалеты и души, и вот оно – море, но никто не купается. Местные молодые мамы подрабатывают, подсаживаясь с младенцами в автомобили, чтобы чадолюбивая власть пропустила без очереди.
Что касается нас, то дело было так.
В Крыму, в Заозерке под Евпаторией, на песчаном берегу нежного моря обосновались наши родственники: кому мама с папой, а кому – тесть с тещей. А мы поехали их навестить, тем более что родительский дом в этом году стал убежищем для всей родни с востока Украины. Беременная сестра с мужем из Луганска, тетя с сыном из Стаханова – типичное население Евпатории этого сезона. Люди из городов, названия которых передают по телевизору, приехали сюда, чтобы спастись от войны, а заодно и отдохнуть немного, и загореть, и покататься на «банане». Это бизнес нашей семьи: катать на «банане», катамаранах, на катере и на «бэтмене». Мы – короли Песчанки.
Евпатория – город мягкий. Быстро стало понятно, что торговля алкоголем после 23:00 здесь не запрещена, зато запрещены разговоры о политике. Наши родственники придерживаются разных взглядов на ситуацию, а на пляже любой дедушка может оказаться отцом второго человека в ДНР. Или вот джип застрял с украинскими депутатами.
Детства сказка драгоценная
Бесконечная история
Совершаю возвращение
В желтый город Евпатория
Где забор пионерлагеря
Звон цикад, акаций рощица
Стоп машина, цепь от якоря
Побежала в море прошлого
Вот и корпус мой обшарпанный,
Озерцо целебной грязи
– эй, отец, скажи, пожалуйста,
Кто живет на этой базе?
– то не база, то другие,
Центр юмора с сатирою…
Тут теперь живут больные,
Их тут реабилитируют
Детства сказка ли, былина ли,
Всё цикады да акации,
Озерцо с целебной глиною
Центр реабилитации
2. День
В Крым добирались самолетом и сразу же в аэропорту увидели рекламу грядущего байк-шоу, на котором чуть позже «ночные волки» спляшут свастику. После Евпатории приехали в Севастополь, самый русский город. Гордая архитектура, и действительно много байкеров. Сняли жилье у центрального рынка с вай-фаем и кондиционером за тысячу рублей – это самая популярная цена класса люкс.
Фото: Андрей Родионов, Екатерина Троепольская
Переход Крыма на рубли развеял странную иллюзию, производимую постоянными подсчетами в уме на гривны и обратно. Теперь при виде помидоров по 25, персиков по 35 и коньяка по 150 рублей немного туманится сознание.
Зато в Севастополе после 11 не продают. «Мы – Россия, а не Евпатория», – гордо ответила продавщица. Гордость – это имя Севастополя. Здесь модны футболки с национальным лидером, воспевающие его вежливость и надежность. Величественны корабли в порту. И море, теплое и соленое, точно кровь.
В Москве весною я купил
Коньяк, он «Гордый Севастополь»
Так назывался. Вкусен ль был –
Не помню, не о том мой вопль.
О том, что в августе, в Крыму
Снял в Севастополе квартиру,
И ночью я пришел к нему
В его магаз – 24
После одиннадцати вы
Пришли ко мне – сказала тетя,
– так что идите спать, увы,
Но коньяка вы не попьете
– А в Евпатории дают –
Кричу, – мы даже не просили!
Та ж гордо мне в ответ – А тут
Не Евпатория! Россия!
И я печально вдаль побрел
И уяснил тогда я твердо
Что символ города – орел
Что Севастополь – это гордо!
3. Обеденный перерыв
Покидая Севастополь, купили билеты на поезд Симферополь – Москва, через Керчь. Таков был план – разведать все пути, ведущие на полуостров. Надо было еще тогда почувствовать, какой жаркой и долгой будет эта дорога. Зато купили местную газету, а там интервью Шаргунова. Свободная пресса витает, где хочет. Очередь в обычные кассы не двигалась, решили попробовать сервис-центр. Сервис в нем так себе, заедает. Заедает аппарат для печати билетов, заедают кассиры, с трудом набирая данные, заедают и устраивают частые смешливые совещания. Но мы ничего не заподозрили, потому что были в Херсонесе и Бахчисарае – видели время.
Фото: Андрей Родионов, Екатерина Троепольская
О, бахчевой Бахчисарай,
Старинный центр работорговли
Сбегают серенькие кровли
И на сарай ползет сарай
Дворец. В фонтане слез течет
По капельке из чашки в чашку
Символизируя печальку
И недостаток пресных вод
Течет слеза, фонтан тут жил
И плакал в городе жестоком
И розой красною, и желтой
Фонтан тот Пушкин освежил
В пещерах каменных вверху
Был древний город. Словно ужик
Ползет по скалам древний ужас,
Вдруг прячась в каменном паху
Смотри, усталый аксакал,
Вот магазинчик «вина Крыма»
И как улыбка караима
Петляет путь средь жарких скал
4. Вечер
По пути в Ялту отказал украинский МТС. Крым хоть и наш, а связь здесь украинская. Но премьер Медведев презентовал новую крымскую сеть, а на следующий день перестал работать самый модный украинский оператор. Местный слабенький интернет пропал, и в Ялте для поиска жилья пришлось испытать вокзальных старушек. Жилье нашлось во «ВКонтакте», но старушки изрядно поморочили голову.
Фото: Андрей Родионов, Екатерина Троепольская
У крымчан по украинской традиции есть полный набор сим-карт. Решили не отставать и завели себе лайф, чем сразу расположили к себе будущую хозяйку. Поселились в прелестном подвальчике, в таком ялтинском дореволюционном скворечнике на берегу городской речки Учан-Су. С вай-фаем и душем за 800 рублей. В душе слушали разборки соседей. Полгода нет секса у людей – поневоле озвереешь. Ездили купаться в Гурзуф, на дачу к Чехову, а в гости к нам заходили котенок и ежик.
Сначала показалось, что народу мало, но это был четверг, а за ним пришла пятница и День города. Восхитительные ялтинцы в розовых перьях плясали на сцене, толпа безразлично ждала салют. И мы в толпе попивали коньячок, на который опять не действовали законы Российской Федерации.
Если стар ты, или мал ты,
То ищи другой курорт
Лишь для сильных духом Ялта
Не тухляк, а сладкий торт
Наверху, на самой круче,
Средь отвесных скальных стен,
Среди сосен и колючек
Проживает Бабурен
Держит Бабурен ослицу
И десяток важных кур
Он не любит торопиться
Его время – перекур
Бабурен – хозяин хитрый
Не работает зазря
Рядом молодые хиппи
Ловят слово хиппаря
Если вдруг озолотиться
Бабурену выпал день
Он катает на ослице
Белых северных детей
За обрывом – город Ялта
По камням текут ручьи
– Бабурен, каков твой паспорт?
– я российский получил
5. Ночь
«Здесь за деньги родную мать продадут!» – сообщил таксист на автовокзале. Приехали поздним вечером, заранее договорившись о квартире. Но квартира оказалась занята. Жадная Люба, шлем тебе наш горячий московский привет! Ночевать пришлось в сарае, в селе Героевка, у знакомых таксиста. Сарай с двумя кроватями, без туалета и вай-фая стоил 500 рублей и находился во дворе, где все было окрашено в три российских цвета. Хозяева заверили, что луганчан бы на порог не пустили, так как под личиной беженцев скрываются бандиты на джипах. Едва рассвело, мы покинули Героевку и сняли квартиру старинным образом, обзвонив номеров двадцать по местной газете. Квартира в сталинке с вай-фаем и видом на море за 800 рублей.
Фото: Андрей Родионов, Екатерина Троепольская
Керчь – это такая Пермь, но с морем. Людей нет, только на набережной десяток рыбаков. Унылый рынок, все друг на друга орут. В Керчи любят не отдыхающих, а командированных. Керченский дед не общается с братом, а керченская бабка – с сестрой, потому что они – майданутые.
Сорок один, сорок два, сорок три –
Это людей проводник искал
Тех, кто сегодня покинет Крым
В поезде Симферополь – Москва
Вывели в порту из вагона
Окружили вежливые люди в шортах
Ведут к парому, как заключенных
Серые крачки кружатся над портом
Вагоны украинские, жовто-блакитные
Запихивают в парома яму,
Паром обайпадился, обрапидился
Все дружно фиксируют переправу
Автомобилистов очередь. От жары мрут внизу,
Пропуская бесконечную вереницу автобусов,
Женщина кричит: «пять суток из Мурманска,
Из них двое – на переправе топчемся!»
Закрыла автобусам дорогу телом,
Пропускает частников автомобили
Как регулировщица в черно-белом
Про Великую Отечественную кинофильме
В порту Кавказ жара, как в бане
Нас грузят в поезд заново сколоченный
У пьяного истерика. Кричит: «не хочу лизать очко Обаме!»
Его аккуратно уводит оперуполномоченный
Россия, ветерок микроволновый, пустой
Веду о фантастике с женой беседу,
Не зная еще, что чудовище, порожденное страхом и пустотой
Уже мчится по моему следу.
