Иллюстрация: Павел Кучински

Прошедшие выборы в большинстве своем, за редким исключением (такими исключениями стали, например, Красноярск и Нарьян-Мар), показали, что легитимность региональной власти определенным образом уменьшилась. Ведь нигде на финише не появился ни один серьезный конкурент действующих губернаторов. Виноваты в этом все: и власть, и оппозиция. Власть – так как она переоценила угрозу победы оппозиционных кандидатов. Вспомним, в 2013 году сразу несколько ярких оппозиционеров выиграли выборы: от Евгения Ройзмана в суровом Екатеринбурге до Галины Ширшиной в коварном Петрозаводске. Кстати, никто из них не поднял восстание против существующего строя, наоборот, все они нормально вписались в систему функционирования исполнительной власти страны. То же самое могло бы произойти и по итогам губернаторских выборов этого года, если бы где-то победили системные оппозиционеры. И это, кстати, успокоило бы любые оппозиционные страсти даже в самом напряженном из регионов. А не случилось этого из-за панического страха действующей номенклатуры потерять властные полномочия. Природа страха понятна, лежит она в отсутствии опыта реальной политической борьбы. Ведь победить оппозицию сейчас несложно. Она разрозненна, разъята бесконечными внутренними склоками, которые носят скорее личностный, чем политический характер. Лидерам нынешней оппозиции очень трудно объяснить, чем их благие пожелания качественно отличаются от уже данных гарантий власти. Тем более складывается вполне отчетливое впечатление – оппозиционные партии интересуются только грядущими через несколько лет выборами в Федеральное Собрание, а региональные и местные выборы – это лишь кривая попытка подкупить внимание населения, чтобы оно, не дай бог, через пару лет о них не забыло. Хотя при всем этом и гарантии власти могут оказаться весьма хлипкими, но все ж таки власть, со всем ее доступом к имеющимся ресурсам, по определению может намного больше, чем оппозиция. Но страх, как известно, это животное чувство, его трудно преодолеть и тяжело забыть, многие представители власти, которые не имеют реального опыта участия в публичной политике, нередко производят впечатления обуреваемых как раз страхом.
Поэтому вопрос сегодня стоит, увы, гораздо более серьезный – о легитимности вновь избранной власти, где легитимность – категория скорее психологическая, чем юридическая, и заключается она в вопросе, насколько население верит в то, что избранная власть действительно сформирована в честной схватке и представляет его, населения, интересы. Так что главное спасение власти в такой ситуации – это оппозиция, если бы не она, с ее безволием-безыдейностью-безынициативностью, то власти было бы куда сложнее. А так все легко получается. Оппозиция же, хочет она того или нет, превратилась в функциональный придаток власти и в этом смысле получила тот результат, который заслужила или выслужила. Мои пожелания как избирателя, гражданина и законодателя, в конце концов, просты: власти – найти достойную оппозицию, а оппозиции – когда-нибудь прийти к власти.