Сторонники радикального движения «Правый сектор» во время народного вече на площади Независимости.
РИА Новости / Александр Максименко
Сенсация, не нашедшая подтверждения, – это всегда очень, очень грустно. Каждый журналист, прошедший через это, подтвердит – нет ничего более омерзительного. Тебя использовали для слива, или просто источник подвел, захотел показаться более информированным или вообще ошибся, перепутал, но кого это теперь интересует – это уже твоя ошибка, источника никто не знает, а тебя знают все, и это ты перепутал, это ты старуха, на которую бывает проруха, и тебе теперь с этим жить.
В какой-то момент мне начало казаться, что именно так у меня случилось с «Правым сектором» (экстремистская организация, деятельность которой запрещена в России). Прошлой весной, когда стало известно об участии в событиях на востоке Украины сотрудников российского бизнесмена Константина Малофеева, я написал в Slon, что слышал, будто Малофеев спонсировал предвыборную кампанию лидера «Правого сектора».
Я действительно слышал тогда об этом и действительно (как, впрочем, и указал в своей статье) не нашел этому подтверждений. Российское финансирование «Правого сектора» – это как раз такая сенсация, за которую журналисту, ее выдавшему, должно быть неловко. Но мукачевские события заставляют снова вспомнить об этой, назовем ее так, романтической сплетне.
Если смотреть на «Правый сектор» как на засекреченную российскую агентуру, многие непонятные вещи делаются понятными. С самого Евромайдана именно организация Дмитрия Яроша в максимальной степени удовлетворяла потребность российской пропаганды в существовании на Украине радикальных националистов, готовых к расправам над своими оппонентами. В знаменитом фильме про Крым с участием Владимира Путина именно угроза приезда в Симферополь активистов «Правого сектора» названа в качестве ключевой причины, заставившей крымчан искать защиты у России. «Правый сектор», «Правый сектор» – повторяло российское телевидение, для которого, если судить по частоте упоминаний, в какой-то момент эта организация стала более интересной, чем даже «Единая Россия». Это особенно бросалось в глаза на фоне электоральных неудач Дмитрия Яроша и «Правого сектора» на выборах в своей стране, когда российское телевидение (вспомним смешную ошибку «Первого канала», сообщившего о победе Яроша на президентских выборах) становилось несопоставимо с более надежным поклонником «Правого сектора», чем украинский избиратель. Попробуйте посмотреть на «Правый сектор» именно как на российскую агентуру. Между прочим, стоит вспомнить и о Владиславе Суркове, особая роль которого и на Майдане, и в Донбассе давно стала общим местом почти у всех украинских и у многих российских комментаторов. Из материалов «дела БОРНа» и продолжающегося процесса над вдохновителем этой организации Ильей Горячевым известно о том, что по крайней мере в те времена, когда в Кремле работал Сурков, президентская администрация тесно взаимодействовала с национал-радикалами в России. Почему бы не предположить, что эту привычку Сурков сохранил и работая на Украине?
