Гавана.
Getty Images / Ozge Elif Kizil
Двадцатое июля 2015 года не только исторический день, когда США и Куба восстановили дипломатические отношения, разорванные более пятидесяти лет назад. Этот день можно считать символическим концом информационной войны, которую полвека вели друг с другом Гавана и Вашингтон. «Холодная война закончилась», – радостно провозгласил Барак Обама в апреле, во время встречи с Раулем Кастро.
Если слушать эти слова из Москвы, они кажутся нонсенсом. Во-первых, холодная война закончилась в 1991 году. Во-вторых, как мы знаем теперь, она вовсе не закончилась. От Николая Патрушева и Дмитрия Киселева мы хорошо знаем, что все эти годы ЦРУ и американская военщина на самом деле плели заговор против нас, а Мадлен Олбрайт думала о том, что Сибирь и Дальний Восток надо отторгнуть от России.
Политическое примирение Кубы и США нельзя перевести на наш язык, объяснить нашими реалиями
Оно и удивительно, что мы с Кубой живем в такой противофазе. Когда у нас холодная война заканчивалась, у них она была в самом разгаре; когда у нас бывший директор ФСБ публикует в государственной «Российской газете» программный манифест под названием «Вторая холодная», они празднуют примирение.
Но теперь нам самое время усесться перед экранами и внимательно смотреть на то, как престарелый Рауль Кастро будет проводить декастризацию своей страны. Пятьдесят лет государственная пропаганда учила кубинский народ ненавидеть все американское, несколько поколений были отравлены этой пропагандой – а теперь им надо оперативно перековаться.
Митинг возле посольства в Вашингтоне
REUTERS / Andrew Harnik/Pool
В начале 1990-х годов мы хорошо видели, как это бывает. Все вчерашние коммунисты вмиг превращаются в демократов, но уже через пять лет начинается ползучая реставрация. Предыдущие 70 лет пропаганды не проходят даром – слишком популярным может оказаться бытовой антиамериканизм. Настолько популярным, что новой власти не под силу устоять перед соблазном набрать на нем дополнительных очков.
Рауль Кастро – крайне загадочный политик. С нашей точки зрения, 84-летний ветеран должен быть типичным геронтократом.
