Сирийские беженцы на границе с Турцией.
REUTERS / Umit Bektas
Затянувшийся конфликт на Ближнем Востоке, похоже, переходит в новую стадию. Напомним, главным событием последних двух лет был выход на сцену Исламского государства Ирака и Леванта – ИГИЛ. Группировка, возникшая буквально из ничего, в считаные месяцы стала главным игроком как в сирийской гражданской войне, так и в Ираке. В Сирии ИГИЛ контролирует более трети территории, где располагается большинство запасов нефти и газа. В Ираке под властью ИГИЛ находится северо-запад страны. Влияние этой группировки стремительно проникает в мусульманские страны, даже расположенные далеко от ее базы, – от Йемена до Нигерии. Сегодня большинство новостей с Ближнего Востока связано именно с ИГИЛ. Интернет переполнен ужасающими кадрами кровавых расправ исламистов над своими пленниками.
Турция стремилась проводить политику нейтралитета по отношению к ИГИЛу исходя из принципа «враг моего врага – мой друг»
Рост влияния ИГИЛ привел к тому, что Запад начал пересматривать свою стратегию в сирийском вопросе. Башар Асад был признан меньшим злом по сравнению с исламистами, и пошли разговоры о возможности сотрудничества с его режимом ради борьбы с последними.
На фоне всего этого Турция оставалась непреклонной в своей позиции принципиального противника Асада и стремилась проводить политику нейтралитета по отношению к ИГИЛ исходя из принципа «враг моего врага – мой друг». Вторая причина, по которой официальная Анкара закрывала глаза на действия ИГИЛ, – это то, что она видела в исламистах естественный фактор противодействия курдам, которые представляют собой давнишнего врага Турции. Напомним, что лишь два с половиной года назад было достигнуто хрупкое перемирие между Анкарой и Рабочей партией Курдистана, а до этого вооруженная борьба продолжалась более тридцати лет и унесла жизни более сорока тысяч человек с обеих сторон.
Именно длительная поддержка отцом нынешнего президента Сирии курдских сепаратистов была одной из причин того, что тогдашний премьер Тайип Эрдоган так решительно выступил против Башара Асада. Стоит отметить, что Сирия и Турция – давние геополитические противники. И виной тут не только курдский вопрос. Граница между двумя государствами была установлена в 20-е годы после окончания Первой мировой войны и развала Османской империи. Именно тогда Ближний Восток получил нынешнюю конфигурацию. Страны Антанты нарезали из наследия турецкого султана Сирию, Ливан, Ирак и т.д., без учета национальных и религиозных особенностей.
Так, среди прочего был заложен и курдский вопрос, ибо курды не получили своего государства. В 1938 году от Сирии к Турции перешел небольшой, но важный регион Хатай, это произошло, когда страна была под колониальной властью Франции, и потому не признавалось Дамаском после обретения независимости в 1946 году. Умеренно исламское правительство Эрдогана к тому же относилось враждебно к светскому режиму Асада (а сам Асад – алавит, то есть не вполне мусульманин по строгим канонам) и поддерживало его суннитских подданных, составлявших 80% населения. К тому же в Сирии – военная диктатура, а в Турции, напротив, был взят курс на ликвидацию влияния армии на политику.
Анкара должна была разобраться в своих приоритетах, кто для нее представляет наибольшую угрозу – ИГИЛ, вооруженные сирийские курды или Асад?
Все это привело к тому, что с начала «арабской весны» в 2011 году Анкара оказывала всяческую поддержку оппозиции в Сирии и выступала за уход семейства Асадов с политической сцены. Однако четыре года гражданской войны многое изменили в первичной расстановке сил.
