«Русский марш».
Артур Бондарь для Slon Magazine
Общий генетический код
Недавний праздник 4 ноября, как и прошедшие в Москве манифестации в честь «народного единства», снова заставили многих экспертов заговорить о ренессансе национализма и о том, что власть активно играет на националистических чувствах россиян. Участились заявления на этот счет и в Европе, которая сама сталкивается с растущим национализмом в связи с волной миграции.
Безусловно, отрицать проявления национализма в России (как и во многих других странах) бессмысленно и неверно. Но и отрицать факт, что российская власть довольно решительно с ним борется, справедливо полагая, что заметное усиление правых в полиэтничной стране способно породить опасные конфликты, тоже нельзя.
Большинство мероприятий, заявляемых националистами, не согласовываются, а о такой электоральной популярности, как у европейских ультраправых (австрийская Партия свободы заручилась поддержкой 17,5% избирателей на выборах в Национальный совет в сентябре 2013 года; французский Национальный фронт набрал 24,9% на выборах в Европарламент в мае 2014 года, а партия «Истинные финны» – 19,1% на парламентских выборах в апреле 2015 года), нашим не приходится и мечтать. Однако о российском национализме в стране и мире говорят все чаще – и при этом с постоянно нарастающей безапелляционностью.
Причина кроется в двух моментах. С одной стороны, политика российских властей в отношении Крыма и Донбасса многократно аргументировалась стремлением защитить не «российских граждан», как это принято в мировой практике интервенций, а именно «русских», которые, по мнению российского президента, объединены «исключительно мощным генетическим кодом», а порой и «русскоязычных», то есть группу, выделяемую по формальной отнесенности к русской культуре. Это, разумеется, отдаленно напоминает события европейской истории 1930-х годов – и поэтому автоматически засчитывается в подтверждение российского «национализма».
