Роберт Мугабе на праздновании своего 91-го дня рождения.
TASS / AP / Tsvangirayi Mukwazhi
В сентябре 2015 года в южноафриканском государстве Зимбабве произошло два знаменательных события. Во-первых, экс-вице-президент страны Джойс Муджуру, уволенная со своей должности в декабре 2014 года и изгнанная из правящей партии ZANU-PF за чрезмерную амбициозность, объявила о начале «сольной» политической карьеры. Во-вторых, Центральный банк Зимбабве завершил продолжавшуюся с июня программу обмена оставшихся у населения зимбабвийских долларов на доллар США по курсу один к 35 квадриллионам (то есть 35 000 000 000 000 000); в результате обесценившаяся и фактически неиспользуемая еще с 2009 года национальная валюта была окончательно выведена из обращения.
Члены оппозиционной партии MDC демонстрируют обесценившиеся деньги. 2008
REUTERS / Howard Burditt
И если демонетизация зимбабвийского доллара стала символическим концом одной эпохи — гиперинфляции и потери всякого доверия со стороны населения к экономической политике государства, — то заявление Муджуру возвестило о начале новой эпохи — «парада преемников», выстраивающихся в очередь в надежде занять пост слабеющего 91-летнего президента страны, бывшего школьного учителя, политзаключенного и партизанского вождя Роберта Мугабе.
Обычно считается, что у истоков экономических проблем Зимбабве — именно начавшееся в 2000 году «раскулачивание» коммерческих белых фермеров
Эти события можно рассматривать и иначе — как просто эпизоды продолжающегося в Зимбабве уже 17 лет экономического и политического кризиса, превратившего ее из одной из самых стабильных и (по крайней мере внешне) благополучных стран континента в хрестоматийный пример безнадежной бедности. Кризис этот далеко не ограничивается теми двумя его проявлениями, которые более всего известны международной общественности — упомянутой выше гиперинфляцией и захватом земель белых фермеров.
Обычно считается, что у истоков экономических проблем Зимбабве — именно начавшееся в 2000 году «раскулачивание» коммерческих белых фермеров, приведшее к резкому падению сельскохозяйственного производства. В действительности же проблемы начались ранее, и «ускоренная земельная реформа» была следствием кризиса в той же мере, что и его причиной.
Если в начале 1990-х годов Республика Зимбабве по показателям человеческого развития была на первых местах на континенте, то к середине десятилетия экономический рост стал замедляться. Довольно высокий уровень социальных расходов еще в 80-х годах привел к росту заимствований и к инфляции на уровне 15–25% в год. Это, в свою очередь, потребовало ужесточения монетарной политики и принятия программы структурных преобразований МВФ. Наконец, затягивание поясов вылилось в дефицит инвестиций в местную промышленность, которой все труднее было конкурировать с импортом из Китая и ЮАР. Замедление роста вело к пусть постепенному, но все же падению популярности президента и правящей партии.
Маленькая победоносная война
Эти затруднения, впрочем, вряд ли можно считать кризисом. Отсчет настоящего кризиса в Зимбабве следует вести с 1998 года, когда началась зимбабвийская военная авантюра в Конго.
