Донецк. 25 ноября 2015 года

Донецк. 25 ноября 2015 года

Alexander Ermochenko / REUTERS

Автор этого текста, журналист, живущий и работающий в Донецке, попросил не указывать его имя при публикации. Несмотря на то что в статье почти нет политики, а только – быт отторгнутого сепаратистами от Украины региона, у так называемого Министерства государственной безопасности (МГБ) ДНР могут возникнуть вопросы. Тем более что в последнее время в ДНР участились аресты активистов и волонтеров.

«Донецк – это подвал, но в нем рожают, кайфуют и женятся время от времени. Люди странные, они все время выживают», – замечает автор. То, что со стороны кажется дикостью, в условиях полувоенного времени начинает восприниматься как норма – в конце концов, понятие нормы на постсоветском пространстве сильно расшатано революциями, войнами, тоталитаризмом и шоком перехода к рыночной экономике. Не зря описанные в этой статье пенсионеры считают, что «вернулись в СССР».

* * *

Вопрос «Есть ли жизнь в Донецке?» странный и сразу выдает приезжего, незнакомого с местными реалиями. Жизнь всегда есть там, где продолжают жить люди. Даже в Сталинграде в декабре 1942-го или в Берлине образца апреля 1945-го. А что уж говорить про относительно мирный сейчас Донецк, в котором, по разным оценкам, живет около 600 тысяч человек, или про всю территорию, контролируемую ДНР, где пенсии в рублях получают 700 тысяч, а живет почти два миллиона.

Эти люди каждый день что-то едят, где-то работают, учатся, лечатся, женятся, а иногда и умирают от вполне мирных болезней. И тогда их так же торжественно закапывают на кладбищах в разных по цене и качеству гробах и устраивают поминки. Все как в Воронеже, до которого отсюда 530 км, только чуть сложнее.

Для начала, город совершенно чистый, коммунальные службы работают исправно. Так же ритмично и без сбоев работает весь городской транспорт. В троллейбусах и трамваях проезд стоит полтора рубля (правда, троллейбус на днях подорожал до трех), билеты полноцветные, их дизайн меняется практически каждый месяц. В автобусах билетов нет и проезд по три рубля.

Войны уже не чувствуется. Особенно если ее не хочется чувствовать. Вооруженных людей, после того как в апреле прошлого года жестко зачистили местных казаков, на улицах почти не видно, не говоря уже про пьяных ополченцев. Стрельбу слышно, но местные разделяют «стрельбу» и «прилеты». Любая старушка в троллейбусе, слыша далекие звуки стрельбы из крупнокалиберного пулемета, всегда скажет: это «аэропорт» или «тренируются на полигоне в Дурной балке».

Ну и комендантский час, конечно. С 23:00 до 5 утра. Соблюдается он жестко – с 22:00 такси вызвать проблематично, особенно в центр. Таксисты тоже люди, им надо успеть вернуться домой, а в центре больше всего патрулей.

Ну и по понятным причинам нет аэропорта и железнодорожного сообщения.

Население

Сколько людей в Донецке? Вечная тема! Как до войны, так и сейчас. Раньше город чуть не дотягивал до миллиона жителей, а местные власти, как могли, с этим боролись – после миллиона существенно улучшалось финансирование. По официальной статистике, не хватало каких-то пару десятков тысяч человек.

Сейчас достоверной статистики нет. Назначенный лидером ДНР Александром Захарченко администратор города Игорь Мартынов (бывший директор одного из парков культуры и отдыха) одно время утверждал, что если судить по выпечке хлеба, то людей в Донецке около 600 тысяч, и печатал статистику родов еженедельно, продолжая традицию избранных мэров. По статистике выходило, что сейчас рожают в два-три раза меньше. Но надо признать, что это не лучший показатель.

Согласно украинской статистике, «отдельные районы» Луганской (население 2,2 млн человек на начало 2014 года) и Донецкой областей (4,3 млн на начало 2014 года) покинули и поселились в других регионах Украины 1,7 млн человек. Почти миллион выехал в Россию и около 400 тысяч в Белоруссию. Но тут нужно понимать, что все пенсионеры, получающие украинские пенсии, тоже где-то зарегистрированы как временные переселенцы и таких людей много. В ДНР, к примеру, социальные выплаты в рублях получают около 650 тысяч человек. Большинство из них делает то же, но в гривнах, на украинской территории – то есть, могут попадать в статистику Киева по «переселенным лицам», но жить при этом в ДНР.

Крайне болезненным для города оказался выезд предпринимателей, профессуры, врачей, инженеров. Среди образованных и преуспевающих процент уехавших точно выше 50%. И после почти двух лет изгнания многие из них пустили корни во Львове, Киеве или Днепропетровске и не собираются возвращать в израненный город своего детства.

Но в самом Донецке разговоры о том, как улучшился город и как много возвращается людей, стали национальным видом спорта и одним из маркеров, что «скоро будет мир». Судят по количеству автомобилей на улицах, например. Дорогих марок стало гораздо больше чем год назад, иногда автомобили даже выстраиваются в пробки. Людям при этом есть с чем сравнивать. В августе – сентябре 2014 года, в пик криминальных отжимов и официальных конфискаций, какой-нибудь «форд фокус» смотрелся на улицах города элитной моделью. Оставшиеся семьи, имевшие хороший достаток, заводили себе «жигули» для разъездов. Главным бизнесом у ополченцев наряду с отжимами было сопровождение за деньги автомобилей до линии украинских блокпостов – чтобы уехать и не вернуться.

Город

Донецк, 27 января 2016

Alexander Ermochenko / REUTERS

В Донецке больше всего пострадали микрорайоны, прилегающие к местам боев, – зоне аэропорта, Пескам, Марьинке. В полупустые и поврежденные кварталы Киевского района под Путиловский мост вполне можно выскочить на машине и после короткой экскурсии за десять минут доехать обратно до бульвара Пушкина, места сосредоточения лучших ресторанов города (обычно работающих). В пострадавших районах чаще всего выбиты стекла и сгорели киоски с торговыми павильонами. Коммерческий новострой и в Москве, и в Донецке строится одинаково убого и горит в первую очередь. А вот панельные железобетонные девятиэтажки самые крепкие и неубиваемые. Если попадает снаряд – выносит только одну комнату, блок ванная-туалет наиболее безопасное место при любом обстреле. Кирпичные дома разрушаются легче.

Украинские географию и историю преподавать запретили, и теперь после географии родного края первая тема – лесотундра

Война перекроила понятия о статусе городских районов. Киевский район, раньше уступавший ценами на квартиры только центральному Ворошиловскому, теперь не котируется. А вот окраинный Пролетарский стал одним из самых популярных. Здесь работает вся инфраструктура и один из самых лучших пивных ресторанов города со своей пивоварней. Здесь за всю войну не приземлился ни один снаряд, здесь снимают квартиры выходцы из центра и переводят детей в местные школы.

Школы, кстати, теперь тоже маркер благополучия. У друзей сын учится в паре сотен метров от «Донбасс-Арены» и в сотне от центрального рынка. В их выпускном классе восемь человек. Здесь сошлись два маркера – детей в школах меньше там, где стреляли, и в центре. Про «стреляли» понятно, а вот в центре часто жили самые благополучные. Они в большинстве смогли позволить себе уехать и уехали. На периферии таких меньше.