Турист из Китая на Манежной площади в Москве.

Турист из Китая на Манежной площади в Москве.

Sergei Karpukhin / REUTERS

Авторы исследования «Инвестиционная активность Китая в России», презентованного IPT Group на этой неделе в московской гостинице «Пекин», поставили перед собой непростую задачу: попытаться понять мотивы китайцев, готовых вкладывать деньги в падающую российскую экономику.

По расчетам Центробанка, прямые иностранные инвестиции в страну (общие) сократились в 2014 году в 3,3 раза по сравнению с 2013-м (до $21 млрд). По итогам минувшего года, если верить данным доклада Конференции ООН по торговле и развитию (UNCTAD), они упали еще на 92%, что явилось рекордом даже для группы стран с переходной экономикой. Но для Китая, наращивающего вложения в Россию, как будто все только начинается.

Конечно, есть серьезные опасения. Сокращение ВВП и дикое поведение валютного курса вкупе с запутанным законодательством и непредсказуемой политикой властей – все это риски, с которыми далеко не всякий инвестор из КНР согласен мириться. Поэтому китайские инвестиции в страну в прошлом году сократились на четверть, по оценкам IPT Group (которые выглядят излишне оптимистичными, если учесть приведенные цифры UNCTAD по общему объему зарубежных инвестиций). В этом году ожидается их восстановление до $6 млрд.

Китай, согласно прошлогодним оценкам Rhodium Group и Mercator Institute for China Studies, к 2020 году должен стать крупнейшим мировым инвестором, потеснив Соединенные Штаты. Правда, прогнозы составлялись еще до биржевой паники в Шанхае и девальвации юаня, на поддержку которого государство (оно же основной источник дешевого капитала для вложений за рубежом) потратило более $0,5 трлн резервов, только за минувший январь – $99,5 млрд, что сравнимо с цифрами предшествующих декабря и ноября.

Это вынуждает точнее формулировать важный для России вопрос: в какой мере стоит рассчитывать на поддержку Китая? Сами авторы исследования отвечали на него довольно сбивчиво. «Разворот в сторону Азии – миф, двуглавый российский орел по-прежнему смотрит как на Восток, так и на Запад», – заметил глава отдела экономического анализа IPT Group Сергей Лик. «Как ни крути, лицом мы повернуты к Китаю», – уточнил слова коллеги член правления группы Денис Ключник. В какой-то момент выступления он многозначительно развел руками: «А разве у нас есть выбор?»

Иллюстрации взаимовыгодных российско-китайских проектов также выходили не вполне вразумительными. Не считая «Силы Сибири», которую участники презентации посчитали «политикой», упоминался новый Шелковый путь – гигантский евразийский транспортный проект, один из коридоров которого недавно обошел Россию стороной. Также прозвучал пример Lifan. В 2010 году этот китайский автопроизводитель решил собирать свои машины на черкесском автозаводе «Дервэйс» (примерно тогда же контроль в предприятии за долги достался «Сбербанк Капиталу»). Объем производства 24,8 тысячи, достигнутый Lifan в 2014 году, выглядел многообещающе, но уже в следующем году местный рынок испытал мощный спад продаж. Теперь завод пытается решить проблему простоя мощностей, под вопросом остаются и перспективы сотрудничества контрактного производителя с другими китайскими партнерами – в частности, Chery или Geely.

Тем не менее, как отмечается в исследовании, «привлекательность российского рынка для китайских компаний связана с ухудшением отношений между Россией и западными странами и санкциями», а «китайские компании понимают, что для них открывается благоприятная возможность инвестировать в Россию».

Но как именно китайские компании смотрят на эту возможность, что их здесь привлекает?