Вечерние новости на Первом в телецентре «Останкино»
Михаил Метцель / ИТАР-ТАСС
Когда провластные российские СМИ непрерывно говорят о том, что после терактов в Париже, а теперь в Брюсселе западные спецслужбы «опять оказались не готовы», как и западное общество в целом, и подробно описывают эту неготовность, панику, страх в центре Европы, – это лишь предисловие. Главная идея этого кейса гораздо глубже, чем у всех предыдущих. В том, что «теракты оказались возможны в сердце Европы», виноват, по логике пропаганды, сам ее образ жизни – расслабленный, «вся эта толерантность», «открытые границы», «политика мультикультурализма». Попутно внушается тезис о принципиальной неспособности демократии противостоять такому злу, как терроризм. Что идеи свободы и открытого общества, может, и хороши в мирное время, но оказываются бессильны перед новым злом.
Безусловно, авторы радио- и телепередач искренне сочувствуют горю простых европейцев. «Европейцам нужно приходить в чувство, как-то действовать», – говорят они. Провластные политологи и «эксперты по безопасности» привычно дают советы Европе – закрыть границы, усилить роль спецслужб (которые сейчас, по их словам, «утратили суверенитет»). Одним словом, отказаться от части свобод ради безопасности. Этот пример не приводится, но мы все его помним: после теракта в Беслане российский президент в качестве одной из мер повышения безопасности отменил губернаторские выборы. Наверное, и от Европы ждут теперь аналогичной реакции.
Недаром в России есть выражение «наигрались в демократию»
В этом призыве есть некая фундаментальная сатисфакция. В представлении российского истеблишмента, особенно его милитаристски-имперского крыла, демократия – это случайное явление, образовавшееся в результате стечения геополитических обстоятельств. Теплица, которая оказалась возможна во второй половине ХХ века только в результате паритета двух сверхдержав – СССР и США. И весь этот «комфорт» является не естественным результатом развития человечества, со времен Древней Греции, а случайностью. «Демократия это случайность» – вот что на самом деле внушается. «При первом столкновении с жестокой реальностью демократия не выдержала», – говорит очередной эксперт; подразумевается, что демократия является чем-то эфемерным, ненастоящим – по отношению к реальности. Игра языка: в представлении наших консерваторов «реальность» обязательно монтируется со словом «жестокая» – что, конечно, в большей степени говорит о психологии самих говорящих.
