Нассим Талеб
Scott Eells / Bloomberg / Getty Images
— Нельзя принимать в общество людей, которые уничтожают его изнутри, угрожают его ценностям. Я сам был беженцем и переехал на Запад, чтобы стать его частью, а не для того, чтобы насаждать свои порядки. Я не выбрал Ботсвану или Алжир какой-нибудь. Я переехал в Америку. И полностью ассимилировался. Стал американцем. Не эмигрантом. Быть беженцем в Нью-Йорке? Да на хрен это надо!
Последнюю фразу Нассим Талеб произнес так громко и яростно, что некоторые из людей, слушавших выступление в переводе, сняли наушники: если профессор Политехнического института Нью-Йоркского университета и дальше продолжит в том же духе, они хотели это слышать в оригинале.
Тем временем шел уже восьмой час московской лекции Талеба, которая проходила в среду и продолжалась с утра до самой темноты. Американец ливанского происхождения написал несколько ярких книг, и по крайней мере одна из них — «Черный лебедь» — превратила нью-йоркского трейдера, увлеченного математикой и историей, во всемирную знаменитость. Восседавший на сцене, по обе стороны от которой скучали охранники, Нассим Талеб чем-то напоминал британского писателя Салмана Рушди, проклятого иранским аятоллой. Особенно в момент, когда отвечал на вопрос о западной толерантности в отношении беженцев из исламских стран, неосторожно заданный кем-то из зала.
Эмоциональный спич Талеба, конечно, не был предусмотрен программой выступления, большая часть которого отводилась последовательному описанию концепции «Антихрупкости», изложенной в одноименной свежей книге автора. Проблема в том, что в России редко что-нибудь идет по плану, и выступление главного проповедника вариативности и хаоса не стало исключением.
