Владимир Путин
Lintao Zhang / Getty Images
США и Евросоюз обсуждают новые санкции против России – на этот раз за Сирию. Российские протесты становятся все более вялыми, и по прошествии двух с половиной лет действия санкций становится ясно: Кремль, по крайней мере на словах, не видит в них особой драмы. Рассуждения о стойкости российской экономики, зажатой в тиски дешевой нефти и западных ограничений, успели стать общим местом, а сопутствующий ущерб вызывает у чиновников скорее кураж, чем сожаление. Показательна недавняя реакция Владимира Путина на вопрос о планах смягчения ответных санкций России против западных стран, которые могли бы подтолкнуть Европу и США к пересмотру действующего режима. «Фиг им, – выразился президент на пресс-конференции по итогам саммита BRICS в Гоа. – Это я коротко сказал, но правильно».
Ранее Путин неоднократно подчеркивал преимущество текущего положения: по его словам, как санкции, так и контрсанкции (в путинской интерпретации, «контрмеры по защите нашего рынка») полезны для местного бизнеса. Одна из немногочисленных тревог, высказанных вслух президентом по поводу санкций, касалась «ограничения передачи технологий». Но, возможно, Путин просто не все принимает в расчет. Что он может упускать из виду? Следующие четыре графика.
В марте 2014 года российские биржевые индексы стали падать еще до объявления о санкциях Европы и США – на одних только ожиданиях. За неделю, предшествовавшую объявлению о первых санкциях 17 марта, индекс ММВБ рухнул на 7,6%, а РТС – на 8,3%, вернувшись на пять лет назад – к уровням кризисного 2009 года. Но то было лишь начало долгого пути вниз: российский рынок продолжил дешеветь, пока в декабре 2014-го, на фоне падающей нефти и обвала рубля, не перешел в пике. К окончанию первой декады декабря совокупная капитализация российского фондового рынка была ниже стоимости корпорации Apple, а к середине декабря уступила капитализации ExxonMobil, Google, а также Berkshire Hathaway – инвестиционного фонда миллиардера Уоррена Баффета, который, к слову, никогда не доверял России с ее неизлечимой зависимостью от углеводородов и непредсказуемой политикой властей. В 2011 году капитализация фондового рынка России превышала $1 трлн, а сегодня не дотягивает и до половины этой суммы. Лелея надежду превратить российскую столицу в международный финансовый центр, правительство планировало нарастить капитализацию Московской биржи до 93% ВВП к 2014 году (100% в 2015-м). Реальность оказалась втрое хуже прогнозов.
