Александр Роднянский / Фото: Василий Колотилов
Бывший глава «СТС Медиа» и действующий кинопродюсер Александр Роднянский этим летом вошел в Оскаровскую академию, и теперь не только делает и продвигает российское кино, но и судит Голливуд. В большом интервью Republic он рассказал о том, можно ли угнаться за конъюнктурой, пугают ли его слова чиновников, почему кино в России – иждивенец, и догоняет ли украинская пропаганда российскую.
– Вы вошли в Оскаровскую киноакадемию. Что вы теперь должны делать?
– Нужно встречаться и смотреть кино. Сейчас достаточно загруженные полгода жизни академии – так называемый сезон наград. Меня уже заваливают всяческими прекрасными письмами и приглашениями на просмотры: от Warner до Fox, от Sony Classics до Columbia Pictures. У всех свои картины, все их двигают, занимаются каждым членом академии в отдельности, ничего в этом удивительного нет – интеллигентная рассылка c подписью. Дальше нужно приходить на просмотры – в специальные академические кинотеатры в разных городах мира, от Лондона до Лос-Анджелеса, и голосовать за лучших в категориях, а в тот момент, когда номинанты будут определены, ловить цифровые линки и голосовать за победителей. Собственно, все.
– Вы довольны работой российского Оскаровского комитета? Кажется, только ленивый не говорил, что выдвигают в основном картины Михалковых.
– Четыре года назад был самый острый публичный конфликт – из-за выдвижения «Утомленных солнцем – 2». После этого, кстати, состав комитета изменили, сейчас он более-менее прозрачный – режиссеры и продюсеры фильмов-победителей и номинантов на «Оскар» и победителей фестивалей категории А. Выглядит логично, вопрос в том, в какой степени эффективно этот комитет функционирует. Но в России с выдвижением на «Оскар» намного легче, чем во многих странах, – здесь хотя бы есть легитимные кинематографисты с опытом борьбы за него, много где просто нет участников серьезных международных кинофестивалей, так что отбором там занимаются руководители государственных фондов и министерств. У нас в комитете нет чиновников – это важная вещь.
В прошлом году действительно был «Солнечный удар», но ощущения, что какой-то замечательный фильм остался за бортом, нет. Мне вообще-то грешно жаловаться. Выдвижение «Левиафана» было сюрпризом для всех, включая меня, хотя я, понятное дело, очень старался убедить членов комитета, показав им всем картину заранее, но мне кажется, что это был такой позитивный тоже сигнал от комитета, что, в общем, не обязательно это все бывает политически мотивированно. И, между прочим, в том же году очень хороший украинский фильм Мирослава Слабошпицкого «Племя» – на мой взгляд, лучший за двадцать с чем-то лет, сделанный внутри страны и получивший штук тридцать международных наград, не был выдвинут от Украины. Выдвинули дурацкую какую-то революционную картину про слепых кобзарей, которых мучают подлые кагэбисты. И провалились. А у «Племени» были реальные шансы. То есть в России в том году выбор был менее политизированным, чем на Украине.
В российском Оскаровском комитете нет чиновников – это важная вещь
А в прошлом году в кои-то веки Каннский фестиваль выиграла французская картина – фильм очень мною любимого режиссера Жака Одиара под названием «Дипан». А на «Оскар» от Франции отправилась первая картина молодой француженки турецкого происхождения Дениз Гамзе Эргювен «Мустанг», тоже показанная в Каннах, но в рамках параллельной программы «Двухнедельник режиссеров». Очень хороший фильм о клерикализации турецкого общества через историю семьи с пятью девочками, но все же не обладатель «Золотой пальмовой ветви». Всякое бывает. И в каждой стране можно обсуждать, до какой степени верно или неверно отбирают картины.
– Андрон Кончаловский в свое время, когда снял свою картину из отбора в год выдвижения «Левиафана», написал открытое письмо. Про то, что сама премия за лучший иностранный фильм – это сегрегация и он не хочет в этом участвовать. А сейчас он, видимо, передумал?
