Александр Петров и Руслан Боширов. Фото: Metroplitan Police / Reuters
Придя в гости к известному человеку, некто молодой и восторженный дарит ему коробку шоколадных конфет. В коробке спрятана бомба. Знаменитость открывает коробку, взрывается, погибает. Кто здесь герой, кому сочувствовать? Двадцать лет назад этот сюжет в пояснениях не нуждался. Мемуары Павла Судоплатова – культовый в определенных кругах книжный текст российских девяностых. Единственный топ-менеджер бериевского НКВД-МГБ, доживший до постсоветских времен, был готов рассказать свою правду и понимал, на каком языке разговаривать с современниками.
Тот, кого он – лично он, собственными руками, – взорвал с помощью конфетной коробки 23 мая 1938 года, не мог рассчитывать на симпатию российского постсоветского читателя. Убитый Павлом Судоплатовым Евгений Коновалец, лидер Организации украинских националистов (ОУН), для читателей судоплатовских мемуаров в равной мере ассоциировался с мифологизированными еще в советские годы бандеровцами, которые в войну служили Гитлеру, а после – убивали советских людей, – и с украинскими националистами девяностых, претендовавшими на особую роль в постсоветском украинском государстве, делавшем свои первые шаги на глазах обескураженных и возмущенных россиян первой половины девяностых годов. Предшественник Бандеры и Кравчука – так, очевидно, воспринимал Коновальца средний российский читатель двадцать с лишним лет назад, и хотя мемуары Судоплатова по меркам того времени оказались очень скандальной книгой, ни один из рецензентов не высказался в том духе, что вообще-то нехорошо подсовывать ничего не подозревающему человеку бомбу под видом конфет и убивать его таким страшным способом.
