Глеб Павловский около 15 лет считался одним из главных идеологов Кремля. После увольнения в 2011 году Павловский стал изучать устройство политического режима в России, к строительству которого отчасти приложил руку. До чего дошел этот режим и мы с ним, Глеб Павловский рассказал в интервью Егору Сенникову.

– В декабре прошлого года Виталий Манский выпустил фильм «Свидетели Путина», в котором рассказывает о приходе к власти нынешнего президента. Вам этот фильм понравился? Что вы о нем думаете?

– У Манского хорошие съемки, но очень слабый монтаж и концепция. Режиссер принял позицию судьи из будущего – а не он ли снимал фильм для Путина тогда, в 1999–2000 годах? Приняв позицию всезнающего скептика, он теряет возможность увидеть подлинную трагедию того времени. Но мне, конечно, было любопытно смотреть, там масса примечательных деталей. У Манского я вновь видел тонко иронизирующего Путина, какого не помню уже лет 15. Ирония тогда была его сильной стороной; Путин не был человеком толпы и умел рефлексировать. Во время интервью с режиссером Путин посмеивается над банальностью вопросов, которые ему задают. Но, конечно, посмотрев фильм, я еще раз убедился, что человека, которого знал и с которым работал в те годы, – нет. Он потерялся, исчез куда-то.

– Одна из центральных сцен фильма – празднование победы в штабе Путина, которому звонит Ельцин – и не может дозвониться. Вы знали тогда об этой ситуации? Вам запомнился тот вечер? Что вы тогда ощущали и какое было вокруг настроение?

– Конечно, я не мог знать о том, что Ельцина не соединяют с Путиным. И вообще, в тот момент мы мало думали о Ельцине. Я хорошо к нему относился – борьба за Ельцина в той кампании была одним из главных мотивов – но считал, что, победив «за него», мы сделали все, что могли. И твердо знал, что Валя и Таня (Валентин и Татьяна Юмашевы. – Republic) всегда на связи с ним. Четырехлетний проект завершился – прочее меня тогда не волновало.

Та ночь была настоящим торжеством. Путин ходил по штабу, поздравлял моих сотрудников. Он подписывал фотографии, приветствовал политиков, а я им любовался. Были уже странные моменты – например тост Славы (Владислава Суркова. – Republic) «за обожествление власти». Это было неожиданно, тост показался мне чуть избыточным и каким-то восточным – хотя тогда я вряд ли стал бы с ним спорить. Я сам нес пафосную пургу. Праздник есть праздник, там всегда есть место глупостям.