Александр Петриков специально для «Кашина»
Историю Владимира Путина напишут его враги. Точнее – враги и предатели; известно, что между этими социальными группами он привык проводить четкую грань, отдавая предпочтение первым, как менее коварным, но понятно, что эта грань – только внутри его, так-то и те, и другие, как не раз уже бывало, найдут общий язык и станут делать общее дело, неважно какое. Строить демократию по украинскому образцу, или сооружать бесконечный день опричника в вассальной зависимости от китайцев, или даже (самое, как сейчас кажется, фантастическое) консервировать и беречь именно нынешние порядки – в любом случае практически сразу любое движение вперед упрется в вину Путина, которую нужно будет признать, чтобы объяснить любые неизбежные неудачи. Он будет виноват в том, что закручивал гайки, и в том, что закрутил их не до конца; он будет виноват в том, что отгородился от мира, и в том, что не отгородился; будет виноват и в том, что развалил, и в том, что построил.
Было бы удобно считать, что отрицание предшественника – вечное проклятие российской власти, но самому Путину должно казаться, что именно ему это проклятие удалось преодолеть – будучи наследником и преемником Бориса Ельцина, он ни разу не обмолвился о нем дурным словом. Но если учесть, что вся официальная российская риторика путинских лет (уж к третьему-то десятилетию срока давности и звучащая предельно странно) построена на демонизации именно девяностых как основного источника всех бед и несчастий, сохранившихся до нашего времени или, реже, успешно побежденных Путиным, получается совсем некрасиво – придумал Ельцину синоним-псевдоним и малодушно ругается с ним, с синонимом, не понимая, как это выглядит со стороны, и как это будет выглядеть уже в формате урока даже для лояльнейших преемников, которые однажды скажут, что это российский народ присоединил Крым, построил мост, повоевал в Сирии и провел Олимпиаду, пока та личность, культ которой мы преодолеваем, окружала себя казнокрадами и изменниками и упускала исторические шансы.
