Президент Обама в рамках обещанных Америке перемен наметил несколько внешнеполитических прорывов. Например, мирно покончить с коллективным врагом США – «осью зла», и подружить Штаты с мусульманским миром. Обе цели пересекаются: ведь некоторые члены «оси зла» противостоят Америке, потому что она, по их убеждению, противостоит исламскому миру. Большая часть исламского мира это убеждение разделяет. После нескольких примирительных заявлений, Обама полетел в среду 3 июня в «ближневосточное турне», а именно – в две важные исламские страны – Саудовскую Аравию и Египет. Но мириться с исламским миром было бесполезно, пока Америка не разобралась с тюрьмой на базе в Гуантанамо – одним из главных раздражителей в отношениях между США и миром ислама. И Обама начал разбираться.
Трудно не придавать значения деталям. Вот, например, президент Барак Обама в преддверии празднования Дня Поминовения выступил с речью о национальной безопасности, в которой, между прочим, заявил, что военная тюрьма в Гуантанамо (Куба), где сидят подозреваемые и осужденные в терроризме против США – это вышедший боком эксперимент, и что с этим непорядком надо кончать. При этом он гнал волну на администрацию Буша за ее позицию laissez-faire, обернувшуюся пытками заключенных и вообще чересчур широким взглядом на полномочия исполнительной власти. Высказывался он так категорично не где-нибудь, а в Национальном архиве страны, где хранятся оригиналы американской Конституции, Декларации о независимости и Билля о правах, на молчаливое присутствие которых Обама неоднократно опирался в своей речи. Мол, преданность идеалам этих документов сделала из горстки колоний то самое сильное государство, каким Америка известна миру сегодня, и поворачиваться к этим принципам спиной никак нельзя.
У Обамы с американской конституцией личные близкие отношения: он изучал ее в колледже, он преподавал ее другим, он руководствовался ее постулатами, будучи юристом, и, наконец, он поклялся на Библии защищать ее принципы, когда принимал президентство. Теперь перед ним стоит непростая задача доказать всему миру, что руководство страны по-прежнему ставит эти принципы во главу угла. Непростая – потому что время от времени сообщения о нестроевом поведении американских военных на вверенных им территориях и за их пределами продолжают поступать, и мир каждый раз болезненно реагирует на них.
Но в последнее время кризис подкосил уверенность в правильности выбранного курса, и были замечены разброд и шатание, в том числе и в лоне демократов. Конгресс США, в котором демократы представляют большинство, например, за день до выступления президента в Национальном Архиве проголосовал не выделять средства на закрытие тюрьмы в Гуантанамо (подумаешь, какие-то $80 миллионов, если учитывать, что Сенат поддержал планы на военные расходы и даже подвинул предложенную президентом планку вверх на $12 миллиардов), пока конгрессменам не будет понятно, что делать с заключенными. Еще в 2002 г. после ввода американских войск в Афганистан Эрик Холдер, один из лучших вашингтонских юристов последних 30 лет, заявил: «Эти люди (пленные) рассматриваются нами как военнослужащие, и против них мы ведем войну. И если мы захотим, то будем держать их в заключении, пока эта война продолжается».

Сегодня Холдер назначен Обамой на должность Генерального прокурора, а война, о которой он говорил семь лет назад, продолжается. В такой ситуации сдержать обещание, данное на вторые сутки после вступления в должность, о том, что тюрьма в Гуантанамо будет закрыта к январю 2010 г., президенту будет нелегко. А значит, многих проголосовавших за Обаму, ждет сильное разочарование. «Гуантанамо – отличное место для этих террористов», – высказался лидер республиканского меньшинства Митч МакКоннелл. «А куда мы их денем? Я бы этим вопросом озаботился прежде, чем распространяться о закрытии», – вопросил сенатор Маккейн, почуяв аромат политических дивидендов.

МЕЖДУНАРОДНЫЕ ТЕРРОРИСТЫ У ЛИЧНОГО ГАЗОНА 

В предвыборном раже прошлой осенью оба кандидата сходились во мнении, что тюрьму следует закрыть. Но теперь время демонстрировать сходство в позициях прошло, и как будто по команде, даже демократы в Конгрессе ополчились на президента, торопящегося подправить имидж Америки в остальном мире. «Было такое ощущение, что мы должны были защищать нечто неизвестное нам самим», – высказался демократ от штата Иллинойс Ричард Дурбан, показывая, в какое неловкое положение поставила собратьев по партии позиция Обамы. «Яснее мне не сказать: мы не позволим, чтобы выпущенные террористы разгуливали по США», – более категорично заявил лидер демократического большинства Гарри Рид (от штата Невада). Ведущие радио и телепрограмм забили тревогу, подогревая беспокойство обывателей – что террористов расселят по районным тюрьмам в непосредственной близости от их лужаек за белыми штакетниками – и, таким образом, из вопроса о принципах национальной безопасности судьба Гуантанамо превратилась в тему сугубо местную, о которой прихожане судачат после воскресной службы.
В то время как Дурбан успокаивал сторонников Обамы, что, мол, идея закрытия вовсе не обречена на провал, а лишь встретилась с временной задержкой, которую сам пресс-секретарь Белого Дома Роберт Гиббс охарактеризовал журналистам, как «справедливую», политики один за другим заторопились заверить своих избирателей, что пока они сидят на своих должностях, узникам Гуантанамо на американской земле не только отсидки, но и суда не видать, как ушей от мертвого осла.

Но Америка не без добрых людей. Горсовет в местечке Хардин (население 3400 человек) в штате Монтана единогласно проголосовал за то, чтобы распахнуть для обвиняемых в терроризме во главе с организатором терактов 11 сентября Халидом Шейхом Мухаммедом двери местной пустующей тюрьмы. Была приглашена съемочная группа из «Аль-Джазиры», чтобы показать, какое выигрышное решение предлагает Хардин, одновременно улучшая свое экономическое положение в разгар рецессии и выручая президента страны.

Обама процитировал слова республиканского сенатора от Южной Каролины Линдси Грэма: «Идея, что мы не найдем в Соединенных Штатах места, где можно будет надежно упрятать за решетку 250 с чем-то человек, лишена рационального зерна», а от себя добавил, что из федеральных суперстрогих тюрем в США еще никому не удалось убежать.

А СУДЬИ ГДЕ

 Расчет Обамы строился на том, что одну группу пленников, которые нарушили американские законы, будут судить в федеральных судах, со второй группой военных преступников будут разбираться новые, незапятнанные служением Бушу трибуналы, третью группу из 21 человека отпустят восвояси, четвертую (около 50 человек) попробуют рассовать по другим странам, как когда-то администрация президента Буша пыталась навязать 17 уйгуров Австралии – безрезультатно. «Я буду откровенен, – сказал Обама, когда речь зашла о пятой, самой опасной, группе заключенных, видимо, в самом деле террористах, которые содержатся в Гуантанамо без предъявленных обвинений, – это самый сложный вопрос. Мы приложим максимум усилий, чтобы привлечь к суду тех, кто представляет опасность для нашей страны. Но и тогда может оказаться, что мы имеем дело с людьми, которые неподсудны, но тем не менее угрожают безопасности США».

АНТИТЕРРОРИСТИЧЕСКАЯ ДЫБА

Неподсудны хоть в гражданском суде, хоть в военном трибунале, по причине, которую Обама прямо не называет, говоря лишь, что показания против них не могут быть использованы. А все потому, что в какой-то момент следствия их пытали. Обама, который в допрезидентской жизни преподавал конституционное право, не может не отдавать себе отчета, какой узел он взялся распутывать. О грядущей дилемме, поджидающей новую администрацию, без обиняков за несколько дней до инаугурации Обамы рассказала корреспонденту Washington Post Сюзан Кроуфорд, которая отвечала за процесс привлечения к суду узников Гуантанамо. Как пример она привела дело Мохаммеда аль-Кахтани, который должен был быть 20-м устроителем терактов 11 сентября, но проявивший бдительность иммиграционный инспектор не пустил саудовского подданного в Америку. Аль-Катхани арестовали в Афганистане и в 2002 г. перевели в Гуантанамо. 160 дней его держали в полной изоляции, и из 54 дней 48 его непрерывно допрашивали по 18 – 20 часов. Вот реакция Кроуфорд на происшедшее: «Я была шокирована... Если мы позволяем себе такое, как мы можем требовать от других, чтобы к нашим военнослужащим, попавшим в плен, не применялись такие же средства воздействия? Как мы можем протестовать? Откуда у нас моральное право протестовать? Похоже, что мы его потеряли». Вернее, сами от него отказались, потому что вся идея заключения пленных под стражу за пределами США и состояла в том, чтобы не быть скованными американскими законами. Аль-Катхани не подвергали симуляции утопления, которую Обама с высокой трибуны признал пыткой. Зато, по признаниям ЦРУ, ее применяли к Халиду Шейху Мухамеду и еще троим заключенным. А это означает, что в Гуантанамо на сегодняшний день находятся, по крайней мере, еще четыре человека, которые не могут быть преданы суду, так как их признания были получены противозаконным способом. Судя по тому, что за семь лет гуантанамовской саги у военного трибунала получилось вынести приговор лишь трем подозреваемым террористам (а более 500 узников были отпущены), ожидается, что таких – неподсудных – будет гораздо больше. Тем не менее, по словам Кроуфорд, взятые вместе, условия содержания аль-Кхатани (лишение сна, раздевание, содержание на холоде, оскорбления в адрес членов семьи и т.д.) подходили под юридическое определение пыток, и ей ничего не оставалось, как в мае 2008 г. приказать обвинения с него снять. Так методика, принятая при Буше, лишила США возможности осудить в общем-то несомненного террориста. Но та же Кроуфорд считает Аль-Катхани крайне опасным субъектом и рекомендовать освободить его она не может: «Вопрос о помиловании будет находиться в компетенции президента». Но насколько реально для президента подписать приказ о помиловании человека, который был готов сесть за штурвал пятого самолета и угробить еще неизвестно сколько американских жизней, и устоять в шквале народного негодования? Получается, что, с одной стороны, президенту Обаме хотелось бы вернуть право Америки на моральное превосходство, сильно пошатнувшееся за срок администрации Буша, а с другой – не стать легкой мишенью для политических противников и соратников. В результате, многие левые усмотрели в его речи деталь, по которой тут же не преминул пройтись Дик Чейни: оправдывая меры, принятые администрацией Буша, Чейни намекнул, что Обама не зарекается в будущем, если прикажут обстоятельства, от «допросов с пристрастием». Таким образом, либералам Обама продает идею разрыва с политикой Буша-младшего, и одновременно пытается показать центристам-консерваторам, что пересекается с наиболее умеренными «бушистами». Например, в одной из своих речей Обама заступился за «продленное» содержание под стражей, но с оговоркой, что такое решение должно сопровождаться периодическими проверками и не приниматься одним человеком. «Я хочу решить эти вопросы вместе со всеми американцами», – сказал в конце речи Обама. То есть сколотив коалицию в Конгрессе, как сказал он же ранее. Однако большинство американцев теперь против закрытия тюрьмы. Накануне отъезда Обамы в Эр-Рияд и Каир федеральный судья Томас Хоган приказал рассекретить дела более сотни заключенных Гуантанамо. А в ночь на 3 июня, за несколько часов до того, как Обама сел на самолет, йеменец аль-Ханаши, который находится в тюрьме с 2002 г., покончил с собой и стал пятым заключенным-самоубийцей Гуантанамо и первым при президенте Обаме. Какие бы решения ни принял президент, все американцы одинаково довольными не останутся, но тут дело может обернуться, наоборот, свистом левых и одобрениями правых. Неожиданный поворот для одного из самых левых обещаний Обамы.