Владимир Путин и патриарх Кирилл на открытии выставки "Православная Русь". Фото: kremlin.ru
В современных обществах всегда есть конкуренция исторических нарративов, которые описывают генеалогию общества и «объясняют», как его прошлое «определяет» его настоящее и будущее. В описании российского нарратива мы сосредоточимся на его версии, которую воспроизводят члены властвующей элиты, официальные лица, выступающие на внутренних и внешних публичных аренах «от имени государства».
Официальный исторический нарратив складывается и трансформируется в результате речевых и неречевых действий многих акторов. Такие действия могут быть продиктованы стремлением утвердить определенную интерпретацию исторического события, процесса, исторической фигуры, могут быть следствием определенной политики памяти. Но они могут быть и непреднамеренным результатом прагматического использования прошлого ради политических целей – легитимации власти, оправдания принимаемых решений, мобилизации поддержки, борьбы с соперниками, переключения общественного внимания и тому подобного.
Начиная с 2012 года действия властвующей элиты в поле исторической памяти приобрели большую степень системности, чем прежде. Но даже теперь вряд ли верно рассматривать все акты политического использования прошлого как реализацию единой связной стратегии.
Сложная политическая задача
Конструирование нового официального нарратива в современной России предполагает реинтерпретацию событий, игравших ключевую роль в прежнем, советском нарративе, и выстраивание между ними новых связей. Это происходит не только за счет проговаривания в речах, но и за счет иных инструментов политики памяти – установления государственной символики, изменений в праздничном календаре, трансформации старых и учреждения новых ритуалов, принятия «мемориальных» законов и тому подобного. Очевидно, что история России – богатый, но трудный символический ресурс, который не так просто адаптировать к новым обстоятельствам.
