Мазаччо, «Изгнание из рая»

Мазаччо, «Изгнание из рая»

Этот доклад обязан своим появлением ситуации 2014 года. Мое поколение неожиданно для нас оказалось тогда в очень неприятной ситуации: Россия начала войну с Украиной. И в напряженной, эмоционально перегретой ситуации люди оказались вынуждены определять свое отношение к происходящему. Непосредственно участвовать в этих событиях могли сравнительно немногие, но очень многие были прямо-таки захвачены ими и участвовали опосредованно. Мы формировали мнения, высказывались. Коммуникативное действие – это тоже политическое действие. Во всяком случае, в ситуации, когда слова влекут за собой реальные последствия. Можно было наблюдать, как люди буквально на глазах сходят с ума и начинают произносить вещи, которые еще некоторое время назад они не могли бы произнести. В той ситуации, которая уже прошла и теперь для нас является предметом рефлексии, нужно было переосмыслить политическую и моральную философию, чтобы понять: как получается, что люди соглашаются участвовать в социальном и политическом зле. Участвовать хотя бы коммуникативно. Тема стыда – одна из тем, к которым я тогда пришел в этих размышлениях.

Я начну с обращения к известной статье Ханны Арендт «Личная ответственность при диктатуре». Арендт пишет, что ее поколение пережило моральное крушение не один раз, а дважды. Первый раз – когда нацисты пришли к власти, и эта катастрофа уже более-менее осмыслена и описана. А второй раз – когда нацисты были уничтожены, и нужно было найти объяснение, что же с людьми произошло, как жители Германии смогли вернуться к мирной жизни. Как будто можно было, пережив предшествующий период нацизма, его просто забыть и не видеть в нацизме моральной проблемы для самих себя. Арендт рассматривает разные способы, с помощью которых немцы уходили от ответственности за то, что происходило в Германии. Конечно, речь идет не о прямой юридической ответственности, но о разных способах объяснить себе, что мы были ни при чем, мы пострадали больше всех и так далее. Она подробно анализирует эти способы разговоров с самими собой. Для меня здесь особенно важен вот этот фрагмент:

«Весь наш опыт свидетельствует о том, что именно члены добропорядочной части общества, не затронутой интеллектуальным и моральным переворотом первых лет нацизма, были первыми, кто ему подчинился. Они просто сменили одну систему ценностей на другую, поэтому я бы предположила, что от участия воздерживались именно те, чья совесть не работала, так сказать, на автоматизме, как будто мы располагаем набором врожденных или выученных правил, которые затем просто применяем. В отношении всякого нового опыта и ситуации уже существует готовое суждение, и нам всего лишь нужно действовать, исходя из того, что нам известно или выучено нами заранее. Они, как мне кажется, пользовались иным мерилом: они спрашивали себя, где та черта, перейдя которую, они не смогли бы жить в мире сами с собой; и они решили, что лучше не будут делать ничего, не потому что мир от этого станет лучше, но потому что только так они смогут жить дальше, оставаясь самими собой. По этой же причине, когда их пытались принудить к участию, они выбирали смерть. Грубо говоря, они отказались убивать не столько потому, что так твердо придерживались заповеди “не убий”, сколько потому, что не хотели в дальнейшем жить с убийцами, то есть самими собой. Условием такого рода суждения является не высокоразвитый интеллект и не искушенность в вопросах морали, а, скорее, предрасположенность к тому, чтобы жить с самим собой, общаться с самим собой, то есть вступать в тот безмолвный диалог, который мы со времен Сократа и Платона называем мышлением» (Арендт Х. Личная ответственность при диктатуре / пер. Романа Гуляева // Арендт Х. Ответственность и суждение. – М.: Издательство Института Гайдара, 2013. С.77–78.).

Чего боится человек, который выбирает смерть в ситуации, когда иначе нельзя избежать участия в зле? Арендт говорит, что он боится внутреннего обвинения. Она опирается на классическую традицию. Об этом говорил еще платоновский Сократ перед смертью («Апология Сократа»): лучше жить пострадавшим, чем тем, от кого кто-то пострадал, потому что внутренний голос всегда будет об этом напоминать, ты никогда не сможешь забыть о причиненном кому-то ущербе и тебе будет стыдно.