Александр Петриков специально для «Кашина»

⤢

Стандартный сюжет – некто выступил на токсичную тему, патриотическая общественность шумно обиделась, дальше уже какая-то вакханалия, которая («вы находитесь здесь»), вероятно, закончится каким-нибудь административным выводом – ну и до следующего раза, пока кто-нибудь другой не выскажется на какую-нибудь другую токсичную тему. Социальные привычки вырабатываются быстро, и уж тут-то точно можно говорить о прецедентном принципе – опыт накапливается, и в первый раз глаза спорщиков еще горят, второй – ну, наверное, тоже горят, а когда уже сотый случай – тут или зеваешь, или, если выспался и дел никаких нет, можешь с закрытыми глазами и не вчитываясь определить, кто молодец, а кто дурак. Многократно повторяемая сенсация неизбежно становится ритуалом, а у ритуала весь смысл в повторении, ну и роли каждый может выбирать – одному нравится быть смутьяном, другому нравится шумно обижаться, третий будет наблюдать и делать вид, что это все всерьез – все при деле, всем хорошо.

На этой неделе смутьяном назначили Гасана Гусейнова, известного филолога и профессора Высшей школы экономики. Его пост о русском языке (который лучше прочитать полностью, чем пересказывать или фрагментарно цитировать) цитировали в новостях, комментировали возмущенные патриотические публицисты и среагировавшие, вероятно, на нерусскую фамилию националисты, и даже начальник Гусейнова, ректор ВШЭ Ярослав Кузьминов, вынужден был выступить с публичной его критикой – скорее, впрочем, оборонительной, выдержанной в том духе, что отстаньте от человека, сморозил глупость, но мы сами разберемся. Стандартная по нашим временам история, из которой умные медиааналитики всегда готовы сделать вывод, что это пропагандистская экосистема в свободное от государственных заданий время упражняется в травле честных людей.

Это уже действительно ритуал, в котором все роли расписаны заранее, и, может быть, как раз от частоты повторений именно сейчас, когда все реакции доведены до автоматизма, можно наблюдать странный эффект наподобие оптического обмана. Дело, как мы понимаем, происходит в пространстве медийной манипуляции – это пространство нам знакомо, как родное, мы не раз в нем бывали – кто-то еще во времена опроса «Дождя», кто-то – когда была феминистская реклама «Рибок», кто-то просто в этом пространстве живет, не покидая его. Оно такое привычное, что перемены в нем трудно заметить; тот же принцип, что в анекдоте про жену, которая «ты что, брови выщипала?». По этому пространству мы умеем ходить с закрытыми глазами – видимо, потому и не замечаем, что в нем как-то само собой образовалось еще одно пространство манипуляции, уже другой.