Сергей Мясоедов. Фото: wikipedia.org
18 февраля 1915 года был арестован подполковник Сергей Мясоедов. Его дело прогремело на всю страну, ведь даже во время войны не каждый день ловят шпиона в штабе армейского уровня, да еще в таком чине. А еще оно стало образцом для политических процессов в России на сто с лишним лет вперед.
Откровения жандармского ротмистра
Началось все с того, что ставший в 1906 году директором Департамента полиции МВД Максимилиан Трусевич заимел огромный зуб на ротмистра Мясоедова, начальника жандармского отделения в Вержболово, что на границе с Восточной Пруссией. О причинах чуть позже, здесь важно, что избавиться от ротмистра легальным способом было затруднительно, и директор прибег к нелегальному. Агент направленного в Вержболово корнета Пономарева из Петербургского охранного отделения должен был подбросить Мясоедову в машину динамит и револьверы, представив его пособником терзавших империю эсеровских террористов. Однако ущучить Мясоедова «на его земле» оказалось не так-то просто: агент был им схвачен, избит и в итоге написал собственноручные показания на Пономарева.
Вторая провокация, к которой хотели привязать Мясоедова, — переброска через границу груза оружия и нелегальной литературы (инструкции для ручных гранат, наставления для пропаганды в войсках и даже порнографическая карикатура на государя), — окончилась таким же пшиком. 11 контрабандистов оказались на скамье подсудимых, а Мясоедов на процессе выступал… свидетелем их защиты. Изрядно разозленный подкопами Трусевича, ротмистр огорошил суд заявлением, что подсудимые действовали по заданию Департамента полиции, причем не впервые. А на вопрос председательствующего «какой же резон полиции таскать всю эту гадость через границу?» ответил:
«Практика судов показала, что обвинительные приговоры политическим преступникам выносятся, только когда они изобличаются прямыми уликами. Но революционеры обыкновенно бомб при себе не носят, нелегальных листовок открыто на улице не раздают и тщательно уничтожают все, что может служить вещественным доказательством их преступной деятельности. Сведения свои политическая полиция получает через секретных агeнтов, раскрывать которых, призывая на суд свидетелями, немыслимо.
Сколько времени приходится затрачивать чинам политической полиции только для тoгo, чтобы после оправдательного приговора виновный отделался административной высылкой и завел на новом месте свою сказку сначала! Тут необходимо одно из двух: либо судьи должны судить не по формальным признакам, а по здравому смыслу, либо мы должны изменить свои методы расследования. Первое не в нашей власти, остается второе. В тех случаях, когда преступная политическая деятельность была несомненной, — а добыть прямые улики против ее виновника было невозможно, мы поручали нашим coтрудникам эти улики создавать».
