Дрезден утром 14 февраля 1945 года. Высокая руина в центре — остатки церкви Фрауэнкирке; она продолжает гореть. (Фрагмент панорамы 'Dresden 1945' художника Ядегара Асизи, 2015, выставленной в дрезденском Панометре)
Иллюстрация: Jorbasa Fotografie, flickr.com
Синклер Маккей — английский историк Второй мировой войны и писатель, автор двух бестселлеров о работе Блетчли-парка — секретного британского центра, в котором были расшифрованы немецкие военные коды (The Secret Lives of Codebreakers и The Secret Listeners). Его новая книга «Пламя и тьма: бомбардировка Дрездена, 1945» вышла в издательстве St. Martin's Press 4 февраля 2020 года.
Синклер размышляет о событиях 75-летней давности в авторецензии, опубликованной на портале History News Network — историческом онлайн-журнале Университета Джорджа Вашингтона. С любезного разрешения журнала публикуем сокращенный перевод его колонки.
Послушайте, если вы выбираете Гитлера, то не жалуйтесь, что бомбят и вас.
Дикость. И очередное идеологическое переписывание реальных событий
Странно, что ни разу не упомянуто слово "Роттердам". А ведь все началось с него. До уничтожения Роттердама на Германию не упала ни одна бомба.
тем более гарнизон Роттердама сложил оружие и сдался - таково было требование немцев - в качестве ответного жеста предлагалось не подвергать город и порт бомбёжке.
Тут к статье как бы нелишне заметить что Дрезден был не первым, не единственным и не последним германским городом который был сожжен такими бомбардировками союзников. И сами бомбардировки вызывающие "огненный смерч" не с случайно так сложились, а были целенаправленно разработаны и совершенствовались на практике в течении войны. Целью было именно уничтожение максимального кол-ва гражданского населения как акция устрашения Германии. Это отдельная большая история, много больше чем бомбардировка Дрездена.
Просто город - единственная разумная цель. Когда пытались разбомбить какой-то конкретный завод в цель попадало только 10% бомб. GPS то тогда не было.
Может я неправ, но прочитав про детский лагерь смерти (вдумайтесь в это словосочетание!) в Саласпилсе, где из детей выкачивали ВСЮ кровь для переливания раненым немецким солдатам, я полагаю, что немцы не заслуживают жалости. Разумеется, я про немцев 40-х годов прошлого века
Типа "они выкачивали кровь из наших детей, давайте в отместку зажарим заживо их детей"? Я вас правильно понял?
Нет, не правильно. Вы совсем не видите разницы между призывом зажарить немецких детей и отсутствием желания жалеть немецких детей, зажаренных британцами и американцами? В первом случае это активный призыв совершить преступление против человечности, то есть, соучастие в преступлении. Во втором случае, это просто нежелание эмоционально сопереживать военному преступлению, совершённому одними дикарями против других дикарей
>Вы совсем не видите разницы между призывом зажарить немецких детей и отсутствием желания жалеть немецких детей, зажаренных британцами и американцами?
Ни малейшей. Либо вы сейчас одобряете убийство гражданских с целью мести, либо вы лицемерите. Одно из двух.
Вы упустили ещё один вариант. Он описан у Булгакова в «Собачье сердце»:
―...Предлагаю вам взять несколько журналов в пользу детей Германии. По полтиннику штука.
―Нет, не возьму.
―Но почему вы отказываетесь?
―Не хочу.
―Вы не сочувствуете детям Германии?
―Сочувствую.
―А, полтинника жалко?
―Нет.
―Так почему же?
―Не хочу.
Это вы упустили, там не ваш вариант. Преображенский говорит "сочувствую" , вы же пишете "я полагаю, что немцы не заслуживают жалости".
Не хочу
Эмоционально, но не о чем. Во-первых, Дрезден был демилитаризован, военных объектов в городе не было. Во-вторых, это действительно был крупный железнодорожнвй узел, так что вокзал бомбили - и не раз - и до 13 февраля 1945 года.
Воннегут, бывший свидетелем этой бомбардировки, и потративший много времени и сил, чтобы восстановить объективную картину произошеднего, о причинах писал иначе. США собирались сравнить последствия от массированной бомбардировки обычными средствами с последствиями от ядерной бомбардировки.
В январе 1945 года Рузвельту и Стимсону [военный министр] было доложено, что атомная бомба будет готова в ближайшие пол года. Тогда - по всей вилимости - и был отдан приказ о сравнительной бомбардировке Дрездена.
Воннегут писал, что количество погибших в Дрездене было больше, чем в Нагасаки, но меньше, чем в Хиросиме. Нет оснований сомневаться в его оценке.
Цифра в 25 тыс, опубликованная теми, кто бомбил Дрезден, врядли может претендовать на объктивность, особенно. с учетом того, что начали пересчитывать спустя 50 лет...
"Цифра в 25 тыс, опубликованная теми, кто бомбил Дрезден" - то есть Вы полагаете, что это дрезденская городская историческая комиссия, созданная по поручению обер-бургомистра, его бомбила?
https://www.dresden.de/media/pdf/presseamt/Erklaerung_Historikerkommission.pdf
и вертолетный завод?
В док фильме на Netflix, в серии про Дрезден сказано, что старый город бомбили британцы, а американцы как раз пригороды с военными заводами и складами. И когда в прессе пошло возмущение (подогреваемое «цифрами» от Геббельса), американцы постарались отмежеваться. Но в такой трактовке непонятно, как через пол года они на Хиросиму решились.
А Воннегут , будучи военнопленным, наверняка имел доступ к настоящим данным. Или лично захоронил всех погибших.
Воннегут потратил более трех лет на работу в архивах Второй мировой. Это он добился расскречивания в 60-х годах части материалов по Дрездену, хранившихся в архивах американского военного ведомства. Результатом этих исследований стала книга "Бойня номер 5" (1969). Советую прочитать, книга влючена в список ста лучших романов Америки 20 века.
Книгу читал, Воннегута люблю. Но не уверен, что он является истиной в последней инстанции по данному вопросу. Возможно, что тщательная работа дрезденской исторической комиссии заслуживает большего внимания.
ну статья основана вроде не только на книге воннегута
Это пять. Снова Сталин виноват. В феврале 45-го. Ну-ну, прям вот около 800 бомбардировщиков английских на весь город и потом ещё американских на след день - на добивание.
если предметно - не о чем статья, никак не раскрывающая ни сути, ни причин бомбардировки - скорее такой рекламный призыв книгу перечитать...
Из 125.000 л/c британской бомбардировойной авиации погибло 55 тыс человек. Средняя выживаемость 10 боевых вылетов. Каждый четвертый выпущенный бомбардировщик сбит или списан по боевым повреждениям. И это амеры летали по 25 вылетов и домой, бриты летали до победы или до смерти. Круче, чем на ил-2. Так то.
Такие дела... (c)
Когда я слышу возмущение соотечественников по поводу Дрездена, мне сразу вспоминается штурм Берлина, где погибли не только 275,000 немцев, но и 75,000 советских солдат. Зато опередили американцев, ура!
А причём здесь штурм Берлина? Речь в статье идёт о Дрездене. Или штурм Берлина как-то отменяет или оправдывает бомбардировку Дрездена? То есть одно без другого рассматривать нельзя?
На моей работе в основном мужчины от 45 лет. И не раз они поднимали тему, что, мол, янки уроды, с Дрезденом да Хиросимой и Нагасаки. Я просто не совсем понимаю, почему именно эти города вызывают столь бурные дискуссии. Шла война. Страдало в том числе и мирное население. И почему Дрезден с 25,000 погибшими муссируется как нечто ужасное, а штурм Берлина с 350,000 - нет.
>И почему Дрезден с 25,000 погибшими муссируется как нечто ужасное, а штурм Берлина с 350,000 - нет.
Потому что это не был "штурм" Дрездена (и не только Дрездена), это был специально разработанный многоступенчатый план бомбардировок именно городской застройки нацеленный на создание и поддержание максимально массивного пожара - там иногда люди в подземных бомбоубежищах задыхались не от дыма, а от недостатка воздуха, настолько сильной была тяга смерча пожара сверху.
Конкретно эти 25тыс погибших гражданских - результат целенаправленного уничтожения гражданского населения, что даже на тот момент являлось военным преступлением и что у нас сейчас принято называть "зверствами фашистов","холокостом" и т.п. По сути людей сжигали намеренно.
Да, конечно намеренно. Война же. Гамбург до этого тоже в ноль вывели. Ещё раз - город - наиболее оптимальная цель для налёта, каждая бомба - в строку
И почему Дрезден с 25,000 погибшими муссируется как нечто ужасное, а штурм Берлина с 350,000 - нет. /// потому что первое делали поганые западники, а второе - свои, скрепные и во всем правильные по определению. про ковентри, который немцы утюжили ковровыми бомбардировками еще в 1940 г. (когда советы с нацистами лобызались в засос и деловито к обоюдному удовольствию кромсали карту восточной европы), а к 1942 году практически уничтожили, вообще на фига вспоминать? никакого пропагандистского навару с этого не получишь. а еще бесят эти эстонцы, которые каждый год поминают массовые советские бомбардировки 1944 года нарвы, стертой почти до нуля (а до войны имевшей славу жемчужины барокко северной европы), и таллина, в котором сгорело порядка 40% тогдашнего жилфонда в центре города (и 20 тыс. остались без крыши над головой), а военные объекты немцев почти не пострадали.
Ковровые бомбардировки жилых кварталов - немецкое изобретение впервые применённое в Ковентри в 1940г. Статья напоминает анекдот:
- Вася, пойдём евреев бить!
- А вдруг они нас побьют?
- А нас то за что?
То как бомбили Дрезден не было классической ковровой бомбардировкой. Это был специальный тип бомбардировки разработанный британцами для создания "мегапожара" - сначала город утюжили фугасами, вскрывая окна, крыши, двери и прочие проемы в зданиях, затем вторая волна заливала все зажигательными бомбами и каждый дом превращался в огромный камин. Город превращался в кварталы состоящие из огромных каминов. Есть кстати мнение историков, что такие бомбардировки, производившиеся даже весной 1945г. по не промышленным маленьким городам, были своеобразным предостерегающим примером для советов - на что способна авиация союзников. Такая мини-Хиросима доступными на тот момент средствами.
то ли дело родные советские гуманисты, они снесли нарву (на секундочку, даже не немецкий город!) без всякого преступного умысла.
Воспоминания о мартовской бомбежке города, написанные старой нарвитянкой Татьяной Гончаренко (Бельской)
«Мы пережили бомбежку все вместе: бабушка, мама и я. Но после никогда о ней не говорили... Мне тогда было 11 лет, но война сделала меня взрослой. Я помню все так хорошо, словно бы это было месяц назад: и звуки, и краски...
6 марта мы все помылись в бельевой лоханке. Бабушка нагрела на плите воды, жарко натопила кухню. Помывшись, собирались пить чай, но не успели – началась бомбежка...
Бомбить начали в 6 часов вечера с Таллиннского шоссе. Сперва самолеты летели высоко со стороны России. Затем они разворачивались, сбрасывали бомбы и уже низко улетали за Ивановскую. Следом летела новая волна самолетов. Те сбрасывали зажигалки на уже разрушенные районы. Вокруг все горело. Мы открыли шторы затемнения, чтобы не сидеть, как в черном мешке, а видеть, что происходит.
Гул самолетов не прекращался. Кроме того начался артиллерийский обстрел. Все небо было красным, на улице светло, как на закате солнца... Свист снарядов и близкие разрывы не прекращались. Было страшно...
Взрыв где-то рядом. И опять – воет, воет все ближе. И – тишина, только шорох в ушах... Открыли глаза (мы все забрались на одну кровать – мама, бабушка и я) – над нами было небо. Крыша нашего домика куда-то улетела, не оказалось и стены, у которой стояла кровать... Получилось, что прямо с кровати мы спустили ноги на улицу. Нигде не было видно ни деревьев в садике, ни стены, ни крыши. Даже не знаю, куда их закинуло через соседний каменный забор. Это было прямое попадание. Высоко в небе со стороны России летели самолеты. По гулу можно было определить, что их было много. Где-то за городом они разворачивались, снижались, сбрасывали бомбы и почти над крышами низко проносились обратно. А высоко над ними уже летела другая волна, и так без конца... Вой самолетов, бомб, свист снарядов, разрывы следовали непрерывно.
Напротив загорелся дом Морозовых и горела типография. Мама повела нас в бомбоубежище – раньше мы туда никогда не спускались. Вместе с жителями соседних домов там были и два немца. Бомбежка не прекращалась, дом все время содрогался, кажется, бомбили только нашу улицу. Выход оказался завален, а надо было выйти наружу, чтобы не сгореть живьем. Немцы нашли в подвале лестницу и через какое-то отверстие, пробитое снарядом, помогли людям выбраться из бомбоубежища и выйти к «пожарке».
Улица наша превратилась в бурлящий поток, эту реку-поток тающего снега нам пришлось перейти вброд. Стали спускаться к реке, там вроде бы не бомбили. Напротив крепости, на углу, стоял одноэтажный рыбацкий домик. Там мы укрылись, но ненадолго. Осколком пробило одну из бочек, стоявших во дворе дома. В бочках были дымовые завесы, дышать стало невозможно.
На горке возле Липовой ямки обнаружили воронку, прямо по краям легли в нее все трое. Через нас летели снаряды, осколки, камни. Бомбили в районе Петровской площади и за массивами домов по улице Мальми. Один раз низко над нами пролетел самолет и пропал за Ивановской. Близко, буквально над головой что-то просвистело, и в яму, где мы лежали, упал камень.
Казалось, этой ночи не будет конца... Но вот разрывов стало меньше, мы выбрались из воронки и вернулись назад к рыбацкому домику. Его уже разбомбило, бабушка не могла идти дальше и осталась в развалинах.
Стало светать. Мы повернули за дом Туйска, везде дымились развалины и догорали деревянные дома. Мы в чем были, в том и остались. Моя мама была удивительно мужественной: ни слез, ни лишних слов. Молча взяла меня за руку и повела к Темному саду.
На том месте, где потом был кинотеатр «Пунане Тяхт», мы увидели мужика в телеге. Раздался гулкий взрыв небольшого снаряда – с Ивановской стороны стреляли по этой телеге прямой наводкой. Мгновение, и телеги с мужиком как не бывало. Заржала упавшая лошадь, забилась в агонии, а на дереве повис, качаясь, окровавленный сапог с оторванной ногой – все, что осталось от мужика. На Рыцарской улице увидели человека с тачкой, какой-то обрубок был в ней: без рук, без ног, практически без лица. И этот обрубок как-то мог говорить и все просил: «Застрелите меня, застрелите меня...». Мама сказала: «Не смотри», но я видела все. Рот у того человека, хоть и залитый кровью, был цел, но не было ни носа, ни глаз.
Кто-то сзади закричал, мы обернулись и увидели, как падает стена горевшего каменного дома. Она наклонилась и, не дойдя до земли, рассыпалась. Все это – и нас, и падающую стену – снимал немецкий кинооператор.
Наконец дошли до убежища под Темным садом. На первом от земли этаже у немцев были устроены нары, нам показали на лестницу, что вела ниже. Спустившись в полной темноте, вышли на какой-то огонек. У коптилки сидели немолодые одетые женщины. Кроме меня, детей там больше не было. Мама ушла за бабушкой, я осталась в подземелье – одна среди чужих и, наверное, задремала. Когда очнулась, мама устраивала бабушку у стенки на полу, на чужих узлах. В этот день мы больше никуда не выходили, отдыхали после страшной бессонной ночи.
Наступило утро следующего дня – 7 марта 1944 года. Мы вышли на воздух, мама набрала в пригоршню снега, умыла лицо и велела мне тоже умыться. Я со страхом последовала ее примеру, но оказалось, что снегом умываться даже приятно. Вытерли лицо маминым носовым платком.
Немцы погнали народ работать. Пошли убирать улицы, собирать убитых, заваливать воронки от бомб камнями – работали на Таллиннском шоссе. Убитых хоронили в окопах в Выйтлевском садике.
Две недели мы сидели под Темным садом. А потом беженцев из Нарвы отправили на грузовиках в Йыхви, товарняком – в Тапа, по узкоколейке – в концлагерь в Тамсалу... В Нарву мы вернулись уже осенью сорок четвертого».
Может быт, стоит попробовать перечитать еще раз?
Последнего абзаца с утра не было.
В каком смысле "с утра не было"? В тексте с момента публикации в 8:00 было исправлено две мелких опечатки, но никаких добавлений, изъятий или других изменений не делалось